Нож разведчика. Добро пожаловать в ад! - Александр Голодный

– Увы, пока не до этого. Мысли не о том.

– Понятно. Что врачи говорят?

– Пока ничего определенного. Жду вот томограф, очередь.

– Ясно. Да, Владимирыч, вот тебе деньжат привез.

Глянув на стопку сотенных и полтинников, Ратный отрицательно качнул головой:

– Костя, это не мои деньги.

– Твоих там на две буханки хлеба не хватит. Не выделывайся, забирай. Вартик специально бегала, разменивала, чтобы тебе проще было. От двух штук мы не обеднеем, выпишешься – отдашь.

– Спасибо. Верну обязательно – мне тут уже аванс за работу капнуть должен.

– Не вопрос. Ты, главное, выздоравливай.

Попрощавшись с Кустовым, вернувшись в палату, Сергей наконец переоделся, тут же был отловлен кастеляншей и сдал уличную одежду. «Нокия» засветилась дисплеем, показывая зарядку. Выждав некоторое время, Ратный включил телефон.

Так, сообщение о пропущенных… Ага, звонили только Костя и Саня. Неизвестных номеров нет, значит, работодатель его еще не искал. Интересно, как отнесется Ашот Артурович к оплате больничного?

Снова потянулось ожидание, но на этот раз заметно скрашенное чтением электронных книг с дисплея мобильника. Печально, но до ужина на магнитно-резонансную томографию очередь так и не дошла.

Долгожданная процедура состоялась на следующее утро. Чисто выбритый, благоухающий хорошей туалетной водой Ратный лежал на ложементе, прислушиваясь к тихой работе электроники. Оказывается, сканирование занимает изрядное время.

По завершении исследования Сергей бросил вопросительный взгляд на врача. Серьезная дама, просматривая результаты на девятнадцатидюймовом «Сони», распорядилась:

– Сергей Владимирович, отправляйтесь в палату. Все, что положено, вам сообщит лечащий врач.

– Хорошо. Спасибо.

В палате собирал вещи весело балагурящий Николай. Вот счастливчик – выписали.

– Как ты, братан?

– Да пока ничего определенного. Томограф сейчас прошел.

– Ну, держи хвост пистолетом, все будет нормально. А мне, прикидываешь, пить на месяц вообще запретили! Сегодня мужики соберутся выписку обмывать, а я буду сидеть такой сухой, злобный и типа плевать в их счастливые пьяные рожи!

Коля заразительно заржал, вызвав улыбку и у Сергея.

Получив «в наследство» шоколадку и пяток бананов, Ратный проводил товарища к выходу, где его приняла в теплые руки многочисленная родня.

Хорошо, что Костя привез деньги. С негласным прейскурантом Сергей уже ознакомился, поэтому прошелся по ключевым работникам отделения, подкрепляя устную благодарность небольшими, но очень приятными презентами. Понятно, что все положенное для лечения он получит и так, но дополнительный стимул лишним не будет никогда – это прекрасно запомнилось по прошлой работе. Параллельно попытался выяснить информацию по себе, но бесполезно. Единственное – его карточка отложена для просмотра самому Петренко. Ну и то хлеб.

Только под вечер спохватившийся Сергей вспомнил, что сегодня уже девятое, и проверил входящие эсэмэски. Странно – от мобильного банка извещение не поступало. Нет аванса. Почему? И в «Генеральные технологии» звонить поздно – рабочий день закончен.

Вызов в кабинет лечащего врача поступил на следующий день после обеда. С изрядным волнением Сергей занял предложенный стул, тревожно посмотрел на хирурга. Тот не спешил начинать разговор. Снял очки, тщательно протер, передвинул без видимой причины папки на рабочем столе. С холодком Ратный понял – его тяготит предстоящий разговор. Наконец врач решился:

– Сергей Владимирович, вы взрослый, самостоятельный человек. Я надеюсь, объективно воспримете ту информацию, которую я сейчас вам доведу.

– Я вас слушаю.

– Стадия развития вашего заболевания не позволяет провести лечение силами нашей больницы. Смотрите.

Включив большой настенный монитор, выведя снимок, медик продолжил:

– Эпилептические припадки провоцирует вот это, – лазерная указка обвела пятнышко, – новообразование. Проблема состоит в том, что оно не единственное и имеет вторичный характер. Источник находится здесь, – луч переместился, – в мозжечке.

«Метастазы, – рухнуло на сознание Сергея. – Все, конец. Метастазы – это без вариантов».

Внезапно охрипшим голосом он перебил продолжавшего говорить врача:

– Сколько мне осталось?

– Сергей Владимирович, подождите. Я как раз об этом пытаюсь вам рассказать. Не все еще безнадежно.

Горькое, полное накатывающимся отчаянием:

– Разве?

– Конечно. Ваш случай является еще вполне операбельным и излечимым. Проблема – не в нашей больнице, да и не в России. У нас просто нет необходимого оборудования. В Израиле и Германии эти операции выполняют с большим успехом. У них имеются новейшие установки лазерной хирургии и оборудование необходимой интенсивной терапии. Вопрос только в стоимости операции.

– Сколько?

– Порядка восьмидесяти тысяч долларов.

«Восемьдесят тысяч! Песец!..» Сумма запредельная. И взять ее просто негде. Негде… Не особо давний разговор всплыл в сознании. «Ладно, это потом обдумаю. А сейчас…»

– Все-таки за какой срок необходимо собрать деньги? Назовите, пожалуйста, реальную цифру.

Задумавшись, покрутив между пальцев указку, медик ответил:

– Точно сказать невозможно, все зависит от скорости развития болезни… но я полагаю, что около двух месяцев у вас есть.

Сергей кивнул:

– Ясно. Вы дадите адреса клиник?

– Конечно. И соответствующее письмо, и заключение. Документы будут подготовлены в течение часа. Когда вам удобнее покинуть больницу? Сегодня? Завтра?

– Не вижу необходимости задерживаться. Лучше сегодня.

– Хорошо, я сейчас отдам необходимые распоряжения.

– Спасибо.

Вспомнив, Ратный уточнил:

– Доктор, а эти… мои припадки чем-нибудь лечатся? Чтобы меня так внезапно не выключало?

– Противоэпилептические препараты есть. Но, к сожалению, они не повлияют на первопричину. И в дальнейшем припадки будут только усиливаться.

– Ясно. Можно идти собирать вещи?

– Да, пожалуйста, Сергей Владимирович.

Ледяной комок под сердцем холодил, морозил мысли и чувства. Узнать, что жизнь практически закончена, что от смерти отделяют считаные месяцы… Отстраненно, с неживым хладнокровием Сергей собрал пакеты. Коллеги по палате потянулись на обед, Ратный остался один. Есть не хотелось. Не хотелось вообще ничего – слишком жестокий на него обрушился удар.

Через полтора часа он вышел с территории больницы, обвел взором неприглядный зимний пейзаж. Доживет ли до следующей зимы? Или хотя бы осени? Тяжело вздохнув, побрел на трамвай.