Наследник для врага брата - Мила Дали

В мыслях революция, внешне — милая улыбочка. Усаживаю на коленки племянницу. Восьмимесячную лапушку. В Россов пошла. Вылетая, копия Женьки. Не то чтобы Саманта некрасивая, но наша порода выделяется из толпы. Особенно Женька. Заигрываю с племянницей рукой, пока Саманта корчит рожицы сыну.

— А брат где?

— Пошел раздавать бумажные конвертики. Отблагодарит персонал и явится.

— Ты же понимаешь, что Фархад страшный человек на самом деле. Он убийца. Какого черта творит Женька? Я ничего поделать не могу, а брат? В его руках власть и статус, твой муж легко может избавиться от Алиева.

— Знаю, сама боюсь этого Алиева. Но ты права, у тебя очень властный брат. Фархад не посмеет причинить вреда, тем более, у вас Леонид родился. Просто ты привыкла к таким, как Женька. Баламутам. А Фархад другой. Сдержанный. И да, только не обижайся и не строй из себя фею. Викуш, ты лично кого хочешь согнешь в три погибели. Может не себя жалеть надо, а Алиева?

Ха-ха. Цыкаю, щекочу подмышку маленькой племянницы.

— Евангелинка, а ну, идет коза рогатая за малыми ребятами…

Дверца палаты снова открывается. Сначала вижу букет из хризантем, пшеничных колосков и хвойных веточек. Комок в горле моментально рассасывается. Женька.

— О! А вы че, поменялись? Да? Саманта Степановна, мы ж на дочку договаривались?

Братские шуточки, как всегда. Думает, что смешно.

Росс кладет букет рядом со мной на постель, здоровается с племянником. А я не успокаиваюсь:

— Женя, ты же видишь, я недовольна. И в Загсе могу назвать мужской орган вместо ответа.

— Вот не удивишь. И Фархада тоже. Значит, ваш распишет Шейх-аль-ислам. По законам Алиева, тебе там присутствовать необязательно. И за веру твою договориться можно. В парандже разгуливать хошь? Не?

Вот жопу бы ему напинать. Прямо сейчас, да детки рядом. И Саманта. Хотя жена брата уже привыкла к нашим выходкам и предпочитает нейтралитет. Раньше жалела сначала меня, потом Росса.

— Алиев твой враг, жук навозный. Так, ты его называл? С чего бы вдруг вы помирились? Куда улетучилось все дерьмишко?

— Никто не мирился. Фархад возместил все убытки за клуб. Обстоятельства изменились и нам придется общаться. А кто это подстроил? Конечно, непорочная мать-перемать Вика. Я, в отличие от тебя, за Святозара думаю. — Брат усаживается рядом на постель, обнимает за плечи. — И если ты считаешь, что я не люблю свою единственную младшую сестру, то пистец. Поживи попробуй. До первого звонка. Не понравится в Грецию к себе заберу, а Фархаду сверну шею. Договорились? Ну?

— Вдовой меня сделать хочешь?

Возмущаюсь, скидываю руку Женьки.

— Ух! Язва. С тобой невозможно разговаривать сопля мелкая.

— Мне скоро тридцать.

— Все равно сопля.

Хочу ущипнуть Росса так, чтобы Евнгелинка не видела, но не успеваю.

Третий распах двери — финальный. Темно-красные бархатные розы, как в день родов, только больше. Черный строгий костюм с иголочки и этот взгляд. До ледяных мурашек по телу.

Передаю Евангелинку брату, сама подскакиваю. На рефлексах поправляю хлопковое платье. Принимаю букет, улыбаюсь. В ответ морда. Каменная.

— Саманта, отдай, пожалуйста, Мурада.

Заволновался папашка. Зверюга. Тут все свои вообще-то. Так что пусть привыкает. Лично я, в родственники ему не навязывалась. Женька разрежает обстановку шуточкой про говно. Скоро ему придется фильтровать свою речь. Евангелинка подрастает. Хотя… От Россов не родятся апельсинки. Племянница нашей породы и я сомневаюсь, что там хоть на граммульку присутствуют аристократичные повадки Саманты.

Мне все равно как-то не по себе. Черствые поздравления Фархада, вообще не обрадовали. Его мысли далеко от реалии. Загруженный ходит. Расстроенный.

Почти муж с гордостью шагает спереди и несет на руках Кармия. Только когда Фархад рядом с сыном, на суровом лице мерцает улыбка.

Мы прикентовкой сзади. Росс с Евангелинкой, Саманта пыхтит, тащит мои букеты. Я, на правах матери, свободненькая. Спускаемся на первый этаж и, о… Божечки…

Холл почти весь в голубых воздушных шарах с блесками. Под ногами цветочные лепестки. Персонал выстроен вдоль стены в каких-то дебильных шапочках. Дебильных шапочках. Значит… Молча оборачиваюсь на Женьку.

— Это тебе от меня, Вик.

— Я думала, Фархад приготовил.

— Не, он у нас суеверный. Говорит, только через сорок дней можно, чтоб не сглазили. А я слушать его не собираюсь!

Ну, зашибись. И этот человек хочет на мне жениться? Сухарь Алиев.

Мы выходим из отделения, и я вижу два авто.

— Стоп, Жень, а вы куда?

Пищу на панике.

— Я же сказал, Фархад суеверный. Через сорок дней встретимся. Викуль, до первого звонка. Я там телефончик тебе в пакет положил.

Женька разговаривает только со мной и принципиально игнорирует Алиева.

Жарко на улице, а меня бьет озноб. Стискиваю зубы, усаживаюсь на заднее сиденье авто. Фархад рядом. Сегодня он не за рулем и нанял водителя. Страгиваемся с места, но я до сих пор здраво не осознаю происходящее.

— МашАллах! Мое сердце. Какой прекрасный у нас ребенок, Виктория Александровна.

— Ага.

Искоса поглядываю за Фархадом. Почти милашка. Постукиваю пальцами себя по коленке, не могу расслабиться. Вот будто что-то повисло на плечи. Тяжко. И в горле сухо. И ладошки потеют.

Мы проезжаем улочки, но с каждым километром становится все херовей. Алиев занят лишь сыном, водитель — дорогой. Я, не пришей рукав к одному месту. Будто меня и нет вовсе, так, за компанию села в попутку.

Минуем КПП. По загородной трассе двигаемся медленно. Алиев разорвет бедного водилу, если тот посмеет превысить скорость. Те самые ворота и особняк. Куда в первый раз привез меня Фархад после похищения. Паркуемся возле.

— Идем, Виктория.

С холодом говорит он. Будущий муж. Расправляю спину, недовольно выдыхаю, чтоб Фархад точно услышал. Для верности хлопаю дверцей.

— Алиев, свадьба-то когда? М?

Впервые, вижу, чтоб Фархад тушевался.

— Позже.

Ааа… хотя, это меня даже радует.

Внутри особняка служанки и нянечки. Фархад все еще не доверяет мне, как матери. Он ведет за собой на второй этаж, по коридору направо. Толкает белоснежную дверь. Ибиться сердце стало чаще…

Я не знаю зачем недельному Кармию такая огромная комната. Две кроватки на выбор. От пола и до потолка стеллаж игрушек. Пеленальный столик. Запас памперсов на случай ядерной войны. В смысле много. И все такое чистое, бежевое. Ни лишенное позолоты.

Пустила слезу от умиления. Не выдержала. Гормоны. Стою, скулю посреди детской. Кулак свой кусаю. Фархад укладывает сына в кроватку и резко поворачивается на меня. Вздрагиваю, кусаюсь сильнее.