Я отпускаю тебя - Клер Макинтош

Рэй сделал глоток чая. Дело Аннабель Сноуден было самым первым, которое поручили вести ему, молодому инспектору полиции. Девочка пропала, возвращаясь из школы, и родители не находили себе места – по крайней мере, так всем казалось. Через две недели Рэй предъявил отцу девочки обвинение в убийстве, когда тело Аннабель нашли в бельевом ящике кровати в папашиной квартире; ее держали в живых больше недели.

– Я чуял какую-то странность в Терри Сноудене, – проговорил Рэй, подняв глаза на Мэгс. – Надо было добиться его ареста сразу после исчезновения Аннабель.

– Так ведь не было оснований, – возразила жена. – Инстинкт сыщика – это прекрасно, но расследования не ведутся по догадкам. – Она мягко закрыла папку, лежавшую перед мужем: – Это другое дело и другие люди.

– Все равно ребенок, – упорствовал Рэй.

Мэгс взяла руки мужа в свои:

– Он уже мертв, Рэй. Ты можешь до пенсии рыть носом землю, но Джейкоб не воскреснет. Смирись и отпусти это от себя.

Рэй не ответил. Он повернулся к столу и снова открыл папку, почти не заметив, как Мэгс ушла в спальню. Когда он проверил почту, там оказалось новое сообщение от Кейт, присланное пару минут назад. Он быстро набрал ответ:

«Еще не спишь?»

Ответ не замедлил:

«Проверяю, нет ли мамаши Джейкоба в «Фейсбуке». Заодно смотрю, что продается на «eBay». А вы?»

«Просматриваю сообщения о сгоревших машинах, поступившие в полицию соседних районов. Материала много».

«Отлично, теперь я не засну!»

Рэй представил, как Кейт сидит на диване с ноутбуком справа и какой-нибудь вкуснятиной слева.

«Шоколадное мороженое?» – написал он.

«Как вы догадались?!»

Рэй довольно улыбнулся и оттащил иконку почты в угол экрана, чтобы видеть новые сообщения, а сам начал читать полученные по факсу ответы из больниц.

«Разве вы не пообещали Мэгс не работать в выходные?»

«Я и не работал! Так, чуть-чуть, когда дети заснули. Кто-то же должен составить тебе компанию».

«Польщена. Лучший способ провести субботний вечер!»

Рэй засмеялся.

«Что-нибудь полезное в «Фейсбуке» нашла?»

«Есть пара возможных вариантов, но у них в профиле нет фотографий. Погодите, мне звонят. Я сейчас».

Рэй нехотя закрыл почту и углубился в ответы из больниц. Прошло много месяцев со смерти Джейкоба, и Рэй боролся с ощущением, что он напрасно тратит время. Разбитая фара оказалась от «Вольво» одной домохозяйки, которая не справилась с управлением на обледеневшей дороге и задела одно из деревьев у обочины. Столько работы насмарку! И, однако, они продолжают. Рэй играл с огнем, нарушая прямой приказ Риппон, не говоря о том, что позволил Кейт делать то же самое, но он зашел слишком далеко и не мог остановиться, даже если бы захотел.

Днем станет теплее, но сейчас воздух еще не прогрелся. Я поеживаюсь, поднимая плечи.

– Какая холодина, – жалуюсь я вслух.

Я начала говорить сама с собой, как та старуха, таскавшаяся через Клифтонский подвесной мост с хозяйственными сумками, набитыми газетами. Как-то она там, все еще ходит каждое утро на правый берег и обратно каждый вечер? Стоит откуда-нибудь уехать и кажется, что там все по-прежнему, хотя ничто не остается неизменным надолго. Моя жизнь в Бристоле будто принадлежала кому-то другому.

Я прогоняю эту мысль и натягиваю ботинки, а на шею наматываю шарф. Повоевав с замком, который норовит зажать ключ и не дать ему провернуться, я запираю коттедж и опускаю ключ в карман. Бо бежит за мной по пятам. Щенок следует за мной тенью, не желая терять из виду ни на миг. Когда я впервые принесла его домой, он скулил всю ночь, просясь на кровать. Стыдно признаваться, но я накрыла голову подушкой и игнорировала плач щенка, зная, что если привяжусь к нему, то потом пожалею. Через несколько дней песик перестал скулить и спит теперь у нижней ступеньки, просыпаясь на каждый скрип половиц в моей комнате.

Я перечитываю сегодняшние заказы; я помню их наизусть, но нельзя же допустить ошибку. Бетан, верная слову, горячо рекомендует мои снимки всем постояльцам трейлеров, и даже не верится, что у меня теперь нет и минуты свободной. Не как раньше, с выставками и заказами, но тем не менее я загружена работой. Я уже дважды пополняла запас фотографий в магазине и не устаю выполнять заказы, поступающие на мой доморощенный сайт. Ему, конечно, далеко до моего прежнего профессионального сайта со множеством функций, но всякий раз меня охватывает гордость, что я создала его сама, без посторонней помощи. Это, конечно, мелочь, но я начинаю думать, что, пожалуй, я не так бесполезна, как мне казалось.

Я не указала на сайте своего имени – только галерея фотографий, довольно неуклюжая и примитивная система заказов и название моего нового предприятия: «Надписи на песке». С выбором мне помогла Бетан – за бутылкой вина, распитой в коттедже однажды вечером, когда она заговорила о моем бизнесе с таким энтузиазмом, что я невольно увлеклась.

«А если так? Что скажете?» – то и дело спрашивала она.

Моим мнением никто не интересовался уже очень давно.

Август – самый разгар сезона, трейлерный парк переполнен, и хотя я вижусь с Бетан минимум раз в неделю, мне не хватает зимней тишины, когда мы могли проговорить час и более, грея ноги у старого масляного радиатора в углу магазина. На пляжах тоже яблоку негде упасть – приходится вставать до рассвета, чтобы застать гладкий песок.

Над головой кричит чайка, и Бо с лаем носится вдоль прибоя. Птица дразнит его со своей недосягаемой высоты. Ногой я отбрасываю выброшенные морем обломки и поднимаю длинную палку. Сейчас отлив, но песок теплый и уже подсыхает. Придется писать ближе к воде. Вынув листок из кармана, я напоминаю себе о первом заказе:

– Джулия, – говорю я. – Незатейливо, зато по существу.

Бо вопросительно смотрит на меня – щенку кажется, что я разговариваю с ним. Может, так и есть, хотя я не должна к нему слишком привязываться. Я отношусь к Бо, как Йестин к своим пастушьим собакам: это его инструменты для выполнения определенных задач. Бо – мой охранник. Пока мне не была нужна защита, но, может, и понадобится.

Наклонившись, вытянутой рукой я вывожу заглавную «джей», отступаю, прикидывая размер, и дописываю остальные буквы. Радуясь, что так удачно вышло, я отбрасываю палку и берусь за фотоаппарат. Солнце уже поднялось над горизонтом, и ранний утренний свет придает песку красивый розовый оттенок. Я делаю десяток снимков, низко присев на корточки, пока надпись не скрывается под белой пеной набежавшей волны.

Я ищу новый чистый участок пляжа, проворно набирая целую охапку выброшенных на берег обломков. Выложив из них своеобразное обрамление, критически оглядываю результат. Пряди мокрых водорослей смягчают торчащие концы палок и твердость камней. Сердце из плавника шести футов в ширину получилось достаточно большим, чтобы внутри уместилось витиеватое «Прости меня, Элис». Я дотягиваюсь до одного из кусков дерева, желая его передвинуть, как вдруг Бо бросается к скалам, заливаясь лаем.