Коп из захолустья - Борис Громов

– Да ладно? – я, наконец, смог принять вертикальное положение и встал, пусть и здорово скособочившись влево. – Может прямо сейчас и проверишь?

С правого предплечья вниз с клацаньем скользнула длинная дубинка-шокер, единственное интегрированное оружие в полицейской модели «Армакома». Оружие чисто контактное, да еще и не летальное… Но другого у меня просто нет. А умирать без боя я не собираюсь.

– Сука какая, – продолжает брызгать слюной крашеный (или все же крашеная?) Леруа. – Ты не просто сдохнешь, дикси-бой[44], ты с простреленными коленями свой долбанный «Дикси Ленд»[45] тут петь будешь, пока мне слушать не надоест!!!

– Леруа, отставить! – в проломе появляется массивная фигура в боевой броне с золотистым значком второго лейтенанта[46] на куполе шлема. – Мы тут не для твоего развлечения. Прикончи мальчишку, и уходим.

– Вот уж нет, лейтенант! – Леруа явно уже снесло в истерику. – Какой был приказ? Изображаем пиратов! Вот я сейчас и оторвусь!!! А будете мешать – подам рапорт о нетерпимости, нетолерантности и гомофобии с вашей стороны! Мои адвокаты ребенка за решетку упекут!!!

В глазах лейтенанта читаю жгучее желание придавить эту тварь своими же руками. Но на это надеяться не стоит точно.

– Леруа, мать твою! Не забывайся! Отказ выполнять прямой приказ командира в боевой обстановке – вооруженный мятеж. Я тебя лично расстреляю к чертовой матери! И плевать, что потом будет!!!

Кажется, «оно» сообразило, что перегнуло палку. Ствол его карабина пошел вверх и я даже успел заглянуть в весьма недобрый «зрачок» дула.

А потом снаружи залязгали-залаяли сразу на несколько голосов старые добрые «Иерихоны», уж их-то «голоса» я ни с чем не перепутаю. Голова Леруа лопнула, с мерзким хлюпающих хлопком, словно перезрелая тыква, упавшая со стола в День всех святых[47]. Верхняя часть черепа, увенчанная клоунским «ирокезом» отлетела к стене. Лейтенант, так и оставшийся для меня безымянным, получил несколько пуль в спину и правый бок, и плашмя рухнул, лицом вниз.

На улице треснуло еще несколько очередей, а потом – гулкие хлопки одиночных, «контроль».

– Ты там как, сынок? Не зацепили?

– Хреново, – не стал скрывать от неожиданных и пока неизвестных союзников я. – Еле на ногах стою. Но вы – ни при чем…

– Понял, сейчас окажем медпомощь. Только ты не стреляй, пожалуйста.

А потом, уже значительно тише, тот же голос сказал.

– Ostorozhno, muzhiki, a to ved’ heraknet s duru…

Фразу я разобрал не всю, но основной смысл понял. Все же в школе у меня успеваемость была хорошая, а русский – один из трех мировых языков общения. Вот только какого черта тут делают русские?

Не успев толком даже додумать эту мысль, я почувствовал, как подгибаются ноги и кулем рухнул на бок. Похоже, действие транквилизаторов подошло к концу.

Тренировка явно пошла организму на пользу – спал я буквально мертвым сном, кажется, даже снов никаких не видел. Едва глаза закрыл – будто кто-то рубильник дернул: свет померк и все выключилось. Зато выспался. И утром встал со свежей головой, а пока брился и пил кофе, даже кое-что успел придумать.

– Ну что, Хави, какие у тебя мысли насчет расследования? – с порога, вместо приветствия, озадачил я младшего коллегу.

Бланка только хмуро пожал плечами. Идей у него явно не имелось, по выражению лица видно.

– Не знаю, Нэйт, просто не знаю, с какой стороны этот пирог кусать. По-моему – ни одной зацепки.

– А если подумать?

В глазах напарника затеплилась надежда.

– Что, неужели нашел ниточку, за которую можно потянуть?

– Ну, скажем так: можно попробовать потянуть, – не стал я слишком уж обнадеживать Хавьера. – Что мы знаем о последнем утре Марии Уиллоу?

– Закончила смену в девять утра, получила небольшую сумму наличности и практически сразу уехала домой на такси компании «Рэд Кэб», охранник даже номер машины вспомнил, – вздохнул Бланка. – В арендуемой квартире, судя по словам консьержки, пробыла чуть больше получаса, и снова куда-то ушла. А может – уехала, тут уже бабуля не уверена…

Я лишь кивал, слушая. В принципе, все это мне и так известно, вместе ведь сначала диспетчерские служб такси обзванивали, потом с пожилой консьержкой общались и домовладельца на всякий случай опрашивали. Там практически ничего. Веселая и доброжелательная девочка, платила всегда в срок, парней или подруг не водила, шумных вечеринок не устраивала, впрочем, как и не шумных. В общем, как консьержка сказала: «Если бы не знала, чем она зарабатывает – никогда бы не подумала». Впрочем, особого осуждения в словах и тоне слышно не было. Все-таки «Куколки» – не бордель, и узнать об этом не так уж сложно, если хоть немного поинтересоваться. А старушка явно интересовалась. Таким вечно все и про всех знать нужно. Чрезвычайно полезные в нашей работе кадры, главное – уметь разговорить. Я умею, а Хави пока что у меня учится. Но, думаю, скоро и сам будет в этом вопросе спецом не хуже меня, а то и лучше. У него внешность приятнее и манеры в общении видны сразу, женщины таких любят.

На этом, пожалуй, все хорошее и заканчивается. Дальше пока ничего выяснить не удалось. Теперь в ход идут догадки.

– Хави, смотри: молодая девушка на пилоне всю ночь крутилась, а поутру домой заскочила на несколько минут – и снова куда-то умчалась. Варианты?

Бланка молча руками разводит и отрицательно головой мотает, мол, нет у меня никаких вариантов.

– Вспоминай, – начинаю «дрессировать» коллегу я. – Даю намек – стероидный «бифкейк»[48] по имени Ронни.

– А! – явно начинает соображать напарник. – Охранник! Который вроде как слышал, что Мэнди на свидание собиралась. Но это ж только «вроде»?

– Голову включайте, детектив-стажер, – вздыхаю я. – Повторяю медленно: девочка всю ночь на шесте танцевала, абсолютно точно устала, а домой заскочила только душ принять и переодеться. Кстати, про обувь ее милейшая миссис Уолтерс что сказала?

Труп в момент обнаружения был босым, в кучах мусора в коллекторе и вокруг никакой подходящей по размеру и фасону обуви тоже не обнаружили. Пару развалившихся рваных кроссовок нашли, но они точно не Мэнди принадлежали.