Война под поверхностью - Константин Мисник

Раздались дружные одобрительные возгласы. Но иного от своих соратников Питрис и не ожидал.

Через некоторое время в кабинет вошёл один из стражников и что-то негромко сказал главе Совета.

— Пускай заходит, — кивнул Питрис. — Вернулся Брагис, — сообщил он остальным. — Пронис посылал его к загону. Сейчас он расскажет нам о том, что там творится.

В кабинет боком протиснулся Брагис. Вид у него был сумрачный. Он был одним из самых старых стражников. И он был единственным из них, кто не боялся океана. Просто в своё время он сильно пострадал во время ловли дикого кула. Плавать после встречи с хищником он всё ещё мог, но охотник из него был никакой. Ни скорости, ни сноровки, ни меткости. После выздоровления Брагис стал сильно припадать на правую ногу, а правая кисть его была изувечена.

Питрис поначалу сомневался даже, стоит ли его брать в стражу. Но авторитет Брагиса в колонии был так высок, что одно его слово иногда значило больше, чем кулаки и дубинки десятерых стражников. Брагиса, наверное единственного из внутренней стражи, уважали практически все жители колонии.

Стражник стал посреди кабинета и мрачно оглядел членов Совета.

— Рассказывай, — потребовал Питрис. — Хотя, судя по твоему виду, хороших вестей мы не дождёмся.

Новости, действительно, были неприятные. Брагиса даже к бассейну загона не пропустили. Едва он свернул к загону, как его остановили несколько молодых колонистов и потребовали, чтобы он вернулся назад. Они сказали, что здесь нечего делать людям, которые никогда не выходят в океан. И добавили, что больше никто ни из Совета, ни из внутренней стражи на территорию загона не войдёт.

Никто из колонистов, как это было предписано законами Ружаш, не был вооружен. Но Брагис заметил, что рядом с бассейном сидит охотник с заряженным пневматиком. Больше он заметить не успел, но кто сказал, что этот охотник был там один?

О чём Брагис умолчал, так это о том, какими резкими и обидными были высказывания колонистов. Старый стражник молча развернулся и ушёл. Спустя некоторое время он услышал какие-то крики, а ещё через несколько мгновений его догнал Радис, руководивший охраной загона, который, к удивлению Брагиса, был сильно смущён.

Он извинился за молодёжь и сказал, чтобы Брагис не обращал на них особого внимания. Эти головастики ещё совсем не знают жизни, а думают, что уже умнее всех. Радис ещё долго шёл с ним. Пытаясь загладить неловкость, он вспоминал случаи из их молодости, смеялся, но горький осадок у Брагиса после посещения загона всё равно остался.

Члены Совета встретили его сообщение в гробовом молчании. Если у кого-то ещё были сомнения в том, что сегодня в колонии поменялось очень многое, то теперь они полностью отпали. Ещё большего пессимизма добавило сообщение Прониса.

Он решил лично пройтись по мастерским, но его, так же как и Брагиса, даже не пустили на их территорию. Мастерские охраняла Норша. Она встала на входе, как скала, и прямо сказала Пронису, что в мастерские быстрее войдут филии, чем прихлебатели и лизоблюды Совета. И эти слова были самыми приличными из тех, что она употребила.

Пронис и бывшие с ним стражники разъярились. Но ничем ответить они не могли. Охранников у мастерских было больше, чем их. Кроме того, в дверях стояли два молодых колониста, которые демонстративно крутили в руках короткие гарпуны.

— Надеюсь, мне не надо вам объяснять, — сказал Пронис, — что это может означать?

Объяснять было не надо. Сторонники Птуниса чётко давали понять, что Совету они не доверяют, и очерчивали территорию, действия Совета на которой были запрещены. Это был крах.

Все долго сидели молча, уставившись в стол и не решаясь посмотреть друг на друга. Пока это молчание не нарушил мальчишка. Тот самый, что крутился в загоне во время посещения его Питрисом. Он без стука вошёл в кабинет и сказал, запинаясь от волнения:

— Норша послала меня сказать, чтобы Заргис шёл работать к себе. Она говорит, что дел и так много, и нечего здесь просиживать… — затем он покраснел, не закончив фразу, и выскочил из кабинета.

Заргис некоторое время посидел, рассматривая свои пальцы, а затем встал и со вздохом сказал:

— Пойду. Негоже заставлять новое руководство колонии себя ждать.

После его ухода ещё несколько членов Совета, не говоря ни слова, тихо выскользнули за дверь. Осталось всего двое. Они сидели, нерешительно поглядывая то на дверь, то на Питриса, никак не решаясь уйти.

— Идите уже, — глухо произнёс Питрис, не глядя на них. — Если в ближайшие дни будут какие-нибудь изменения, тогда возвращайтесь. Если же нет, советую вам подыскать себе новую работу.

Когда за ушедшими закрылась дверь, кроме него в кабинете остался только Пронис. Главный стражник посмотрел на своего хозяина и сказал:

— Если бы у нас было оружие, они бы меня не остановили.

Пронис до сих пор кипел от ярости. Его, начальника внутренней стражи Совета, не пропустили какие-то молокососы вместе с этой огромной бабой! Но в руках нескольких из них были гарпуны, и Пронис не решился на открытое противостояние. Уж слишком решительными были лица у тех молодых людей. Кроме того, Пронис, как и любой другой житель колонии, прекрасно знал, что может сделать колонист, если в руке у него находится короткий гарпун.

От длинного, который ещё называли острогой, он отличался не размерами, как можно было бы судить по названию, а лишь тем, что к нему не была привязана верёвка. Длинным гарпуном охотники били рыбу в океане, если, к примеру, их ружьё было разряжено. Он всегда был наготове и висел у пояса охотника. Верёвка, привязанная к гарпуну, крепилась также к руке охотника. Владели им все, а некоторые асы, как Радис, к примеру, били им рыбу не хуже, чем другие из пневматика.

Но владеть-то оружием все учились на суше. А здесь короткий гарпун мог быть использован и как дротик, и как короткое копьё, и даже как длинный нож. И хотя в истории Ружаш ещё не было случая, чтобы колонисты во время обычной драки применяли оружие (это жестоко каралось), но всё ведь когда-то бывает впервые. Поэтому прорываться в мастерские Пронис и его люди, вооружённые лишь дубинками, не решились.

— Ничего бы ты не смог сделать, — сказал Питрис. — И теперь мы вообще ничего не сможем сделать. Время упущено. Поздно.

— Чтобы этих проклятых горлопанов рыбы сожрали, — злобно выругался Пронис.

Глава Совета пристально посмотрел на него.

— Да, — согласился он. — Это единственное, что нас может спасти. Если они не вернутся после своего выхода.

Питрис надолго задумался, а затем медленно произнёс:

— Да, это было бы спасением. Только в этом случае всё вернётся на своё место. Иначе… — Он вдруг резко встал: — Хорошо, Пронис, ты можешь идти. Оставь у входа человека, чтобы он никого не пускал сюда. Не хочу, чтобы меня кто-либо тревожил сегодня.

Пронис вышел из кабинета. Питрис закрыл за ним дверь на замок и долго стоял возле неё, опустив руки; как будто не мог на что-то решиться. Наконец глава Совета вздохнул, и лицо его приняло решительное выражение.