Танго вдвоем - Гаяне Аветисян

– Что читаешь, сынок?

– Книги.

– Вижу, что книги. Хоренаци? Бюзанд?

– Да, мама. Еще Геродот, Ксенофонт, Страбон… Древние мыслители в своих трудах рассказывают об Армении.

– Да, сынок, конечно.

Мать поддакивала, была рада тому, что сын, наконец, образумился. Лучше книжки читать, чем попусту терять время на глупости.

Новое увлечение переросло в тревожное чувство. Он уже не мог не думать о прошлом Армении. Ему снились разгромленные, бегущие парфяне и римляне. Воины великих империй сдавались под натиском прославленного Тиграна II, уступая всю Месопотамию, а заодно и почетный титул «царь царей». Армянские земли простирались от Палестины до Каспия.

– Сынок, не заболел ли?

Мать, обеспокоенная, уговорила его съездить к родственникам на Севан. Отдохнешь, позагораешь. Она в очередной раз спасала сына, не зная, что в окрестностях озера давно уже велись археологические раскопки и найдены тысячи наскальных изображений. Мастера-камнеписцы древности оставляли свои автографы – тонкие орнаменты рисунков: будь то охота на птиц и зверей или веселое застолье с музыкантами.

– Сынок, что это ты привез?

– Черепки. Я подружился с археологами.

– Лучше бы рыбу привез, сынок, лучше бы рыбу.

Он объездил всю Армению, собирал старину, когда же встречал туристов, то непременно вызывался в проводники. Вы этого не знали и не слышали? Я покажу, я расскажу. Все остальное, что происходило вне этой страсти, его не занимало – какие-то детали, штрихи, не связанные между собой. Он старался приобщить детей к тому, чем был увлечен сам, но встречал непонимание и смех.

– Ма, отец притащил чей-то череп. Наверноe, какого-нибудь пастуха.

– Не трогайте, дети. Мало ли какая зараза на нем.

Он не обижался, только почему-то смущался, краснел, торопливо разбирая рюкзак. Ведь он так любил Армению!

Мать постарела, плохо соображала, но по-прежнему поддакивала и жалела его. Как и прежде вместе с соседкой Соной готовили соленья, варенья.

– Сона, кто наши новые соседи?

– Из Сирии.

– А те прежние, что в Канаду уехали, вернутся ли?

– Конечно, нет. Если и приедут, то только посмотреть на Арарат.

– Что за мода такая смотреть на Арарат. Помнишь Мукуча, что дом этот строил?

– Как же, конечно помню. Чудом спасся от турецкой резни. Помню, как абрикосовые саженцы рассаживал, говорил, что деревья переживут его и останутся внукам.

– Его дети, кажется, во Францию перебрались? И что людям на одном месте не сидится?

– Да кто теперь поймет! Мир будто перевернулся…

Мир действительно перевернулся, и старый дом опустел. Здесь больше не готовят соленья, варенья. Родные голоса переплелись с луговыми цветами, а те, что слышны, звучат на иных диалектах. Только странно вдруг телефон зазвонит, распугает птиц на абрикосовых деревьях. За поворотом возле соседнего дома тишина. Дом опять продан, и в ожидании новых хозяев, воробушек резво чирикает на металлической ограде. Как в старые времена.

Белая легковушка, наполненная звонкими голосами, спускалась по серпантину горной дороги. Кроме водителя в ней сидело еще три человека. Обычный журналистский рейд на заданную тему. Тема была хоть и банальна, но с горчинкой: о том, возможно ли, чтобы профессия влияла на судьбу? Вопросы были подготовлены заранее, и нужно было лишь не ошибиться в выборе интересных людей с незаурядной счастливой судьбой. Для репортажа был выбран районный центр, где в дачном поселке жили предполагаемые герои.

Пока водитель легковушки старательно объезжал ухабины разбитой дороги, молодые люди комментировали увиденное. Никому не хотелось жить в деревне. Какая, наверное, тоска родиться и всю жизнь прожить на скудном клочке земли без городских удобств и развлечений!

Журналисты Майя и Арсен, перебивая друг друга, поддерживали шумный диалог. Оператор Овик иногда вставлял нужную репризу, и только водитель машины молчал. Он сам был родом из деревни, поэтому не спорил с молодыми.

В дачном поселке журналистов ждали в большом каменном доме с цветущим садом и бассейном. Хозяин дома, писатель, пригласил своих друзей, людей известных и успешных: режиссер театра, актриса, художник. Все герои репортажа были людьми счастливой судьбы, благодаря именно своей профессии. Им не впервые приходилось выступать перед телевизионной камерой и делали они это также искусно, как и то, что составляло суть их интересной жизни.

Когда легковушка подъехала к большим железным воротам, на просторной веранде дома за большим овальным столом сидели люди, чья судьба могла стать примером для подражания. Актриса кокетливо перешептывалась с режиссером, тогда как художник смотрел в сторону леса, очевидно, придумывая новый сюжет картины. Писатель, увидев гостей, поспешил им навстречу. Радушный хозяин пригласил всех в дом, предлагая холодные напитки и кофе. Официальную часть встречи было решено отложить к полудню, и за философскими разговорами о жизни перейти в сад на маленький пикничок.

Майя немного волновалась, так как впервые оказалась в гостях у настоящей знаменитости. Со школьных лет она мечтала стать журналистом, так как была абсолютно уверена в том, что только профессия может изменить судьбу человека. А профессия журналиста тем более. Новые встречи, новые люди и, быть может, новый поворот судьбы?

Арсен мечтал о карьере журналиста-международника, и всякая новая встреча с именитостью была для него очередной подсказкой на экзамене под названием жизнь. Он старался подражать людям успешным, не повторяя чужих ошибок.

Только Овик безучастно относился к подобного рода разговорам, думая лишь о том, как удачно отснять очередной материал. Ему безразличны были чужие судьбы, профессии и характеры, так как с детства его интересовала материальная сторона жизни, и никакие убедительные доводы не могли изменить единственного мнения – любая проблема решалась с помощью денег и создавалась из-за их отсутствия.

Водитель белого жигуленка, наспех выпив кофе, распрощался со всеми до вечера. В соседней деревне жила его мать, и он решил проведать ее, пока в цветущем саду каменного дома отснимут последние кадры на заданную тему.

На шум хриплых тормозов и нескольких коротких гудков возле старого дома никто не вышел. Хозяйка дома, пропалывая огородную грядку огурцов и помидоров, никого не ждала. Имея шестерых детей, она доживала свой век одна, никого не обременяя своей старостью. Дети со своими семьями жили в разных местах, и только младший сын Ваган изредка приезжал навестить мать, да еще старшая дочь, что жила в соседнем районе. Несколько сот земли и почерневший дом были для нее единственным пристанищем. Она жила правильно, как жили ее родители, односельчане, и другой жизни себе не представляла. Пропалывая грядку сухонькими морщинистыми руками, она думала о своих внуках: «Хорошо, если бы приехали! Прошлым летом всю шерсть перемыла, одеяла китайским шелком перелицевала. Теперь постель у нее королевская! Стены в спальне сама побелила, осталось потолок покрасить». – А в чемодане под кроватью она хранила новые вещи из тех, что ее соседка привозила из приграничного района. – «Когда-нибудь и они пригодятся. Девочки так быстро растут! Неужели доживет до внучкиной свадьбы?». Мысли о свадьбе прервал мужской голос: