Кодекс Охотника #15 - Юрий Винокуров

Виктор был чрезвычайно сильным Одаренным с Даром Универсала и, неудивительно, что для «блага Империи» именно он был выбран мужем Елизаветы Петровны Годуновой.

По старой Имперской традиции он отказался от фамилии и принял новое имя, но остался чрезвычайно лоялен к своему «родному» Роду, а Венедикт, как глава Рода, ни на минуту не давал забыть ему о том, откуда у него корни.

Георгий VII был отличным воином, но он чертовски не любил политику, предпочитая хорошую битву скучным политическим делам. Именно из-за этого в Империи возвысились Румянцевы, когда Мишка Румянцев получил кресло канцлера. Именно из-за этого брат Императрицы — Алмазный мудак не давал Меньшиковым получить влияние дальше вглубь Империи, оставаясь, по сути в первоначальных своих землях, что являлись восточной частью Империи.

И это было плохо для Империи. Правителя — боевика любили его подданные и боялись враги в честном бою, но вот в политических дрязгах он был, как ребенок. Венедикт медленно и неуклонно вкладывал в уши венценосного братца нужные Роду слова и действия. И все было хорошо… ровно до того момента, как Георгий срывался в очередной победоносный поход. Канцлер все быстро регулировал, Императрица вставляла свои «пять копеек» и все нужно было начинать заново. И это… раздражало!

А сейчас, вообще, Георгий пропал! Да, часто бывало, что в своих неожиданных походах с ним не было связи, но не на такой большой срок! Причем, удивительно, что вообще ни у кого не было информации, где он и что с ним. И это было тем более странно. А Императрица на прямой вопрос не отвечала, просто его игнорировала. Имеет право, но как же это… Раздражает!

— Императрица готова вас принять, Ваша Светлость! — подал голос секретарь, и два здоровенных гвардейца, стоящих у дверей, гостеприимно их распахнули.

Меньшиков широкими шагами вошел внутрь, остановившись перед троном, на котором сидела усталая Императрица, глядя на него с безразличием и скукой.

— Приветствую вас, Ваше Императорское Величество! — склонил голову в лёгком поклоне князь.

— И тебе привет, Венедикт, — кивнула ему Елизавета.

— Есть новости об Императоре? — задал «дежурный» вопрос Меньшиков.

— Нет, — получил он «дежурный» ответ.

— Жаль, но сегодня я хотел поговорить не об этом…

И Меньшиков начал вещать, распаляясь и чувствуя себя вправе, особенно, когда увидел, что Императрица даже не спешит его перебивать. Он рассказал о «Верности», о борзом Галактионове, о Доброхотове, что нарушает мораторий и атакует его людей, о бардаке, что творится в Империи без его брата.

В какой-то момент он поверил в себя настолько, что неожиданно, даже для себя, заявил.

— Мне, а не только моему Роду, кажется, что Империи требуется твердая мужская рука!!!

— Что ты сказал? — первый раз за весь разговор Елизавета проявила заинтересованность.

— Что… что… Что нужно что-то делать… — стушевался Меньшиков, когда по всему залу начала распространяться аура Огня.

— Ты назвал меня слабым правителем? Ты? Нарушитель моего моратория⁈ Что ты себе позволяешь, подонок⁈

— Да что это вы себе позволяете? — взвизгнул Меньшиков. — Какие ваши доказательства⁈

Императрица улыбнулась, и кинула на пол перед ним горсть родовых колец.

— Это нашли в самолете, что высадил наемников возле усадьбы Галактионовых. Ты заигрался, князь! Пора тебе остыть!

Первое ошеломление у Венедикта прошло, и он окрысился, как реальная крыса, которую внезапно зажали в углу.

— Вы не посмеете ничего мне сделать! Я Председатель Имперского Дворянского Собрания! Без суда и следствия вы не сможете сделать ничего!

— Верно, — неожиданно улыбнулась Императрица. — Закон — есть закон! И я его не смогу нарушить! Вот только…

— А я — смогу! — раздался за спиной Меньшикова знакомый голос, от которого он подпрыгнул на месте и развернулся, оскалившись. — Что мне терять, кроме своих цепей?

Сзади него, небрежно скрестив руки на груди, стоял, как всегда, выглядевший идеально Максимилиан Доброхотов.

— Тебя не учили, собака, как с женщинами разговаривать? Тем более, с Императрицами? Тем более — с моей любимой сестрой!

Глава 7

На утро мы проводили озадаченную Имперскую Армию с территории нашей усадьбы. Я так и не вытянул с генерала Морозова — прилетели они к нам на помощь целенаправленно или действительно проходили рядом. Но было однозначно их стремление помочь, поэтому Семёновна распотрошила стратегические запасы муки, а новоявленные хорошо обученные горничные взяли на себя роль добровольных помощниц, а ещё и подавальщиц. Поэтому охреневание имперских вояк состояло из нескольких частей.

Когда мои гвардейцы вышли из сумрака, то есть, я хотел сказать — поняли, что гостей убивать не нужно, у имперцев наступило первое охреневание.

Гвардейская 3-я десантно-штурмовая бригада Его Императорского Величества всегда думала, что именно они оснащены по последнему слову науки и техники. Находились они в этой уверенности ровно до тех пор, пока не увидели моих ребят. Более того, конечно, нашлось несколько знакомых с той стороны, кто служил раньше вместе или, по крайней мере, пересекался.

Имперские десантники были опытными ребятами, а моя гвардия, вообще, состояла из ветеранов. Начались вопросы: «какая ТТХ этого девайса, какая дальность этой винтовки, а что умеет эта броня?» И самый главный вопрос: «откуда у вас, мать вашу, столько артефактов⁈» Мои гвардейцы снисходительно улыбались и похлопывали вояк по плечам, сказав, что свет не сошёлся на службе в армии. Есть ещё жизнь после жизни, точнее, служба после службы.

Второе охреневание было связано с блинами со всевозможными начинками. А ещё Волк оторвал от души несколько бочек домашних настоек, которые на промышленную ногу поставили в Галактионовке Саныч и Петрович. Это было действительно вкусно, не зря Семеновну я боялся показывать кому-либо. Таких блинов я в жизни не ел, и продукция винокурни в Галактионовке тоже была выше всяких похвал. Подозреваю, что после сухпайков на марше ребята были в полном восторге.

Ну, а третий, контрольный в голову — были как раз те самые временные официантки, точнее, красотки-оборотни, что в своём привычном стиле (точнее, почти без одежды) выносили воякам угощения в таких нарядах, что звук падающих челюстей был слышен не только в Иркутске, но и в столице.

Наши гвардейцы, конечно же, приосанились и ржали над реакцией имперцев, вот только строго-настрого следили, чтобы те не распускали руки. Пару особо резвых ухажёров пришлось даже немного усмирить. Но две поломанные руки, свёрнутая челюсть и бесчисленное количество подбитых глаз можно было списать на обычную дружескую попойку.

Самое интересное, что все эти членовредительства были делом рук этих самых прекрасных девушек, которые предупреждали устно всего лишь один раз, причём, это не особо помогло. По идее, членовредительство должно было отрезвить рьяные головы. Но куда там… Увидев, что девушки не только прекрасные, но и сильные, со всех сторон посыпались предложения о