Камера - Джон Гришэм

– Он – мой дед. Затем, что ему грозит смерть.Затем, что я адвокат и хочу помочь ему.

– Но он даже не знает тебя.

– Завтра познакомимся.

– То есть ты все ему расскажешь?

– Естественно. Я все ему расскажу. Не веришь,да? Не укладывается в голове, что я готов разворошить кучу грязного белья?

Сжимая в ладонях стакан, Ли медленно покачалаголовой.

– Это убьет его, – прошептала она.

– Нет. Неужели тебя волнуют его проблемы?

– Волнуют.

– Вот как? Когда ты в последний раз виделаСэма?

– Не начинай, Адам. Ты не поймешь меня.

– Справедливо. Но в таком случае объясни. Яхочу тебя понять.

– Нам лучше поговорить о чем-то другом, милый.Сейчас я не в состоянии. Чуть позже.

– Нет.

– Обещаю. Мне не хватает духа, Я думала, мыпосидим и просто посплетничаем.

– Извини, Ли. Я устал от сплетен и секретов. Ялишен прошлого – отец предусмотрительно стер его. А ведь я должен знать,насколько оно было неприглядным.

– Оно было ужасным, – неслышно выдохнула тетя.

– О`кей. Но я уже не маленький, выдержу. Отец,так сказать, от этой задачи самоустранился. Боюсь, кроме тебя, разрешить еенекому.

– Дай мне время.

– Его нет, Ли. Завтра я увижусь с дедом. –Адам в один глоток осушил стакан, рукавом рубашки вытер губы. – Двадцать тригода назад “Ньюсуик” писал о том, что отец Сэма тоже входил в Клан. Это правда?

– Правда. Твой прадед состоял членомКу-клукс-клана.

– Так же, как и его братья?

– Почти все семейство.

– А еще, упоминала статья, жители округа Фордзнали, что в начале пятидесятых Сэм Кэйхолл застрелил чернокожего и остался насвободе. Его даже не арестовали. Тоже правда?

– Какая сейчас разница, Адам? Тогда тебя ещена свете не было.

– Но факт имел место?

– Имел.

– И ты о нем знала?

– Я видела все своими глазами.

– Своими глазами?

Адам не мог в это поверить. С шумом выдохнув,он повернул голову к окну: с реки донесся протяжный гудок буксирного катера.

– Давай все-таки сменим тему, – умоляющепроизнесла Ли.

– Ребенком, – задумчиво отозвался он, – яочень любил историю. Зачитывался книжками про первых поселенцев, про катившиена запад фургоны, ковбоев, “золотую лихорадку” и стычки с индейцами. В соседнемклассе учился паренек, который утверждал, будто его прапрадед грабил поезда, аденежки прятал в Мексике. Мальчишка хотел собрать приятелей и ринуться напоиски зарытых где-то под кактусом сокровищ. Каждый понимал, что эти россказни– чистой воды фантазия, но играть с ним было здорово. Меня всегда интересовалимои предки, временами казалось, их не существует вовсе.

– А что говорил Эдди?

– Что все они давно мертвы, что занятияисторией – пустая трата времени. Мать тянула меня за руку к себе и просила незадавать никаких вопросов, так как у отца может испортиться настроение и целыймесяц он носа не покажет из своей комнаты. Почти все детство я проходил вокругнего на цыпочках. Уже значительно позже я начал понимать: отец был странным,глубоко несчастным человеком. Однако представить, что однажды он наложит насебя руки? Нет, этого я не мог.

Ли поднесла к губам стакан с остатками виски;негромко звякнули кубики льда.

– На самом деле все намного сложнее, Адам.

– Так когда же ты мне расскажешь?

Ли подлила в пустые стаканы чаю, Адам добавилкаждому виски. Несколько минут оба молча следили за огоньками двигавшихся поРиверсайд-драйв машин.

– Ты была там, где держат смертников? –спросил он, по-прежнему глядя в окно.

– Нет.

– Сэм почти уже десять лет на Скамье, а ты ниразу к нему не съездила?

– Вскоре после приговора я написала емуписьмо. Через полгода пришел ответ. Сэм не хотел, чтобы я увидела его таким,каким он стал. Я послала еще два письма, но больше не получила от него нивесточки.

– Прости.

– Не за что, Адам. Виновата я одна, и говоритьоб этом очень тяжело. Прошу, дай мне время.

– Я думаю провести в Мемфисе несколькомесяцев.

– Оставайся здесь. Мы будем нужны друг другу.– Ли опустила в стакан указательный палец, неловко помешала напиток. – Ему ведьосталось совсем немного, да?

– По-видимому.

– Сколько?

– Два-три месяца. Срок апелляции почти вышел.

– Тогда зачем тебе?..

– Не знаю. Наверное, есть еще шанс. Попробуюсделать что смогу – уповая на невозможное.

– Я стану молиться за вас обоих.

– Позволишь вопрос? – Адам взглянул ей прямо вглаза.

– Конечно.

– Ты живешь здесь одна? Я имею право спросить– если уж принимать твое приглашение.

– Одна. Муж обосновался в загородном доме.

– Тоже один? Мне просто любопытно.

– Временами один. Ему нравятся молодыедвадцатилетние девчонки, сотрудницы его банков. Собираясь за город, я должнасначала позвонить. То же делает и он, когда едет сюда.

– Удобно. Кто разработал такие условия?

– Они сложились сами по себе. Мы ведь ужепятнадцать лет не живем вместе.

– Хорошенький брак.

– Во всяком случае, грамотный. Я беру у негоденьги и не интересуюсь его личной жизнью. Время от времени мы рука об рукувыходим в свет. Он счастлив.

– А ты?

– И я – за редкими исключениями.

– Но если он тебя обманывает, почему бы вам неразвестись? Я готов представлять твои интересы.