Стрела в печень - Андрей Готлибович Шопперт

в башкир егерях надет под халатом бронежилет. Он не железный. В нем есть только небольшая размером семь сантиметров в радиусе железная пластина, вшитая напротив сердца. Всё остальное твёрдая кожа. Как-то там её обжигают. Кожа бычья. Она самая толстая. Чтобы жилетка эта не стесняла движения на уровне солнечного сплетения есть перелом. И вообще броник сжит весь из кусков. И он трёхслойный. Кожа снаружи, потом конский волос, потом тонкая козлячья кожа. Вместо волоса хотелось бы несколько слоёв шёлковой ткани, но удовольствие сие пока не по карману. И так пятьсот броников в государевой казне огромную брешь пробили. Ну, да вещь не одноразовая и, кроме того, обученный боец, привыкший побеждать, стоит в разы дороже.

Все мастера Москвы и Подмосковья, хоть как-то связанные с обработкой кожи и шитьём из неё разных прибамбасов, в том числе и конской упряжи, неделю были задействованы на изготовление этих бронежилетов. Ничего нового тут Брехт не изобрёл, подобный доспех был ещё у монгольских воинов, да и у русских дружинников ещё сотни и сотни лет назад. Почему от них ушли не понятно? Пуля пробивает? Так не факт, ну если с близкого расстояния, зато сабля точно не возьмёт. А в ближайшее время русской армии придётся воевать с противником очень хреновенько огнестрелом вооружённым. У крымчаков почти нет, у турок не многим лучше, и они слабенькие, порох не тот. Селитра не та. Она калиевая, а не натриевая, так как выщелачивается золой. Чилийской селитры ещё нет. И зернистость пороха у турок хреновая. Поляки? Там армий не будет, придётся воевать в основном с бандами шляхты. У тех будет в основном холодное оружие. Две тысячи французов, что пришлёт Людовик XV — зять Лещинского. Ну, если их всех побили или взяли в плен в Реальной истории, то в этот раз и подавно, перестреляют просто с дальних дистанций их штуцеров.

В Реале, кстати, интересный был факт с этими пленными французами. Офицеров, а значит дворян, доставили в Питер и там Анна Иоанновна дала для них бал и, снабдив деньгами на дорогу, отпустила домой. Ну, уж хрен. Столько вреда Франция принесёт за следующие полтора века России, что даже англичане от зависти дохнут. В этот раз бал тоже будет. Петля на шею и танцуй джигу, а потом головы, отрубленные, домой в бочках с французским вином отправить. И надпись на каждой по-лягушачьи: «Кто к нам с вином придёт от вина и погибнет». А, тьфу, с мечом.

Событие двадцать седьмое

— Вот такой я дурак.

— Нет, вы добрый.

— Не вижу противоречия.

Доктор Хаус (House M. D.)

Первого августа 1730 года произошло сразу несколько положительных событий. Словно кто подгадал, чтобы Ивана Яковлевича порадовать. Утром на докладе Государыне Семён Салтыков доложил, что из Берёзова, посланное туда капральство, вернулось и привезло с собой Александра и Александру Меншиковых. Они живы только худющие и в обносках все.

Анхен на Бирона глянула вопросительно, твоя, мол, затея, чего дальше?

А чего? В Реале сейчас как-то через Остермана и Государыню сынок Александр должен начать судиться с европейскими банкирами, которые деньги батяньки зажили. Долго спор длился, потом всё же большую часть отдали. Это Брехт слышал от внука или правнука этого Александра в 1805 должно быть году. Светлейший князь Александр Сергеевич Меншиков, молодой человек лет двадцати, приехал из Дрездена в Россию и был принят на службу коллежским юнкером в Коллегию иностранных дел. Брехт с ним на балу встретился, Дарьюшка Бенкендорф их познакомила, Иван Яковлевич тогда пристал к будущему участнику обороны Крыма и даже руководителю этой обороны, типа не хочешь ли, юноша, пойти в мой дербентский полк послужить — опыта понабраться. Но был вежливо послан. Фуршетов тогда ещё не придумали и за ужином Брехт оказался за столом на соседнем месте с князем. Разговорились, Брехт вспомнил про Берёзов и сосед рассказал, что дед, все же, наверное, его, долго из европейских банков наследство выбивал. Выбил, но почти всё было забрано Анной в казну, а в компенсацию Александру Александровичу дали чин капитана гвардии. А ведь изъяли у «Алексашки» множество дворцов и даже семь городов. В каком полку Иван Яковлевич уже не помнил. Да, и нет разницы. А сестра тоже Александра вышла замуж за Гюстава или Густава Бирона, младшего из братьев. И там была любовь с печальным финалом. При этом, как рассказывала Дарьюшка, при виде мёртвой жены боевой офицер Бирон, на то время, кажется, подполковник, то есть, командир Измайловского полка, упал в обморок и в церкви снова, так что хоронили Александру без мужа. Верилось тогда Брехту в это с трудом. Сейчас он гораздо лучше знал Густава Бирона и веры словам графини стало ещё меньше. Почти двухметровая орясина со зверской рожей. От его вида можно в обморок упасть какой девице, а вот наоборот.

Хотя… Любовь. Ну повитухами занимаются Блюментросты. Хрен им в раю, не попадёт туда так скоро ни жена, ни сын Густава.

— Давай, сердце моё, мы Александра этого ко мне в Георгиевский пол подпоручиком запишем. Натерпелся парнишка. И мать умерла, и отец, и сестра старшая. Ему сейчас дисциплина нужна, чтобы не расклеился. А дивчину в статс дамы возьми или фрейлины. Да и одеть их нужно на первое время. А потом поручить Андрею Ивановичу, — Брехт кивнул на Остермана, — всё до копейки с процентами выдавить из европейских банков. И вы там не церемоньтесь, Андрей Иванович. Скажите на переговорах, что люди смертны, здания горят, а дома взрываются с каретами. Это бог мстит тем, кто на деньги сирот покусился. Именно в этих же словах и скажите, а ещё возьмите на переговоры какого канцеляриста у господина Ушакова. Пусть он расскажет банкирам этим, что такое дыба. Бывает едет человек в карете, и тут к нему молодчики заскакивают и тюк деревянной дубинкой по черепушке, и отвар маковый в ротик. А проснётся банкир на дыбе уже, и руки из суставов выворачиваются, больно, наверное. Но мы же не звери, мы просто возьмём сиротские деньги с процентами и подарками от банка. Хорошими подарками. Жеребцами огромными и разойдёмся миром. Цивилизованные же люди. Они. Мы-то дикие варвары — московиты.

— Ваня, ты чего такого говоришь, нас же и так в Европе никто не любит! — погрозила Бирону пальчиком Анна Иоанновна.

— Это хорошая новость. А ещё лучшей было бы, что нас там боятся до поноса. К вам придут злые русские, не надо… Не будем. Бамс под зад. Это просто для профилактики. Не обижайтесь, господа европейцы.

Событие двадцать восьмое

Жульничать — это нормально. Практически даже честно.

Терри Пратчетт «Ведьмы за границей»

Ещё одним хорошим событием было очередное седьмое уже посещение Измайлова Моториным. Тем самым. Кто же не знает Ивана Фёдоровича Моторина? Да никто не знает! При этом Чохова знают очень и очень многие, даже если не ответят с первого раза, кто, уважаемый, отлил Царь-пушку, то если, как в ЕГЭ, предложить четыре варианта и среди них будет мастер Андрей Чохов, то все радостно закивают, «Я, я, точно, это сей мастер отлил из бронзы Царь-пушку». О том, что он же отлил первый царь-колокол знают не многие. И колокол исправно висел и звонил в Кремле и звук от него доносился на расстояние более семи километров. Как всегда, упал и раскололся при пожаре. Деревянная Москва вечно горела.

А Моторин? Да именно он отлил последний. Хотя нет, не отлил, сердечко не выдержало, авария там с печами случилась, и заливкой, и последующей обработкой руководил уже его сын Михаил.

Мог ли колокол, висеть на Иване Великом и звонить?

Как узнать? Скорее всего, нет. Куча ошибок при литье была сделана. И ещё гигантомания. Поднять 202 тонны? Потребовался целый Монферран Огюст и сто лет прогресса. И это без языка. А сколько будет весить язык у такого монстра? Ещё ведь несколько тонн. Теперь добавим балки, на которых он должен висеть? Сталь? Она погнётся. Это двести тонн, а тогда железо было хреновенькое. Чугун? Материал сей хрупкий. И опять же даже если отлить чугунными балки, то это должны быть серьёзные балки, ещё как минимум десяток тонн. Иван Великий