Мила Хант - Эли Андерсон

предполагаем, что власть разделена между несколькими людьми.

– Как они защищаются?

– Без сомнения, у них есть служба безопасности. И, возможно, армия. Потому что они отражают атаки и захватывают в плен наших людей. Но и здесь нам неизвестно, как всё организовано.

– Блин, да вы ничего не знаете, – разочарованно произношу я.

С. опять посмеялся надо мной.

– Думаю, они рассчитывают на вас, чтобы получить чуть больше информации, – признаёт Ж. после короткой паузы.

Остальные смотрят на него, удивлённые дерзостью и нелестным замечанием в адрес начальства. Я внезапно испытываю симпатию к Ж.

– Не пересказывайте ничего леди А., – говорю я солдатам.

– В любом случае мы больше ничем не рискуем, – бормочет Ж.

На этот раз его слышу только я.

– Почему вы так напряжены? Вы едете туда в первый раз?

– Нет. Не в первый, – отвечает он и, помолчав, добавляет: – Именно поэтому мы и напряжены, как вы выражаетесь.

– Почему?

– Потому что из тех, кто отправляется туда, почти никто не возвращается, – впервые подаёт голос женщина, неотрывно глядящая на приближающуюся стену тумана.

Кажется, свобода, которую позволил себе Ж., постепенно развяжет язык и его товарищам.

– А я кто такая? Откуда взялась? Они раскусят меня за минуту.

– Вы пария. Из сельских районов, – отвечает Ж.

– Вы сейчас ляпнули первое, что пришло в голову?

– Нет, это придумали леди А. и доктор С.

Я вспоминаю о татуировке и инстинктивно подношу руку к предплечью.

– Почему?

– По имеющейся у нас информации, эта территория менее организованна, чем городские зоны. Вероятно, там не проводилась перепись населения. Им будет труднее проверить, жили вы там или нет.

– Вы никогда не пытались захватить в плен кого-нибудь из жителей Периферии?

На этот раз отвечает самый молодой солдат:

– Захватывали, конечно. Только их невозможно заставить говорить.

По голосу слышно, что он сильно нервничает. Он вообще выказывает намного больше страха, чем другие. Ж., кажется, просто отрешился от того, что нас ждёт, словно старый мудрец. А этот – нет. Но что нас ждёт, действительно?

– Что известно о городских зонах?

– Мы вычислили одну. Сильно превышающую по размерам все остальные. Возможно, это столица, – отвечает Ж. – Там, без сомнения, сконцентрирована вся инфраструктура, обеспечивающая существование Периферии. Вероятно, их шефы тоже там. В любом случае это наиболее структурированный и организованный район из всех.

– И, стало быть, самый опасный. Предполагаю, мы направляемся именно туда?

Если риск так велик, зачем леди А. и С. бросили меня сюда? Ведь они говорят, что возлагают на меня большие надежды?

– Будет большой удачей, если нам удастся просто проникнуть на Периферию. Неважно куда.

Ж. снова сосредотачивается на дороге. Остальные смотрят в сторону. Разговор окончен, офис закрыт, приходите завтра.

Я пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь снаружи. Туман такой густой, что его можно резать ножом. Но в глубине смутно проступают очертания моста. Машина снижает скорость и съезжает на обочину, остановившись прямо перед въездом на мост. Из клубов тумана появляется контрольно-пропускной пункт.

Солдаты заставляют меня выйти из джипа и ведут к зданию. Внутри я обнаруживаю пять стульев и несколько стопок одежды. Мне указывают на одну. Я повинуюсь. Вскоре все мы уже переодеты в гражданское. Моя новая одежда не особо отличается от той, что я ношу обычно. Единственное – она вся серая, как униформа. На этот раз Ж. неожиданно даёт некоторые пояснения.

– Вас троих, – говорит он, кивая на женщину, молодого солдата и меня, – мы выдадим за пленных парий. Мы захватили вас в Демосе и везём в Центр, чтобы допросить.

Двое солдат стоят вытянувшись по стойке смирно, вперив взгляды в пустоту. Я менее послушна.

– И какова цель этой комбинации?

– Чтобы парии вмешались и освободили вас. А главное – забрали к себе. Вы будете чем-то вроде Троянского коня.

Я бросаю взгляд на двух своих коллег. Кажется, они не особо слушают Ж. Потом смотрю на наш внедорожник.

– А почему вы не поехали в военном фургоне, если хотите, чтобы вас приняли за солдат Центра?

– Это выглядело бы неправдоподобно. Только безумец будет соваться на Периферию на официальной машине. Они бы унюхали западню раньше, чем мы бы доехали до того конца моста.

– А как они нас увидят?

Ж. не отвечает и не даёт мне времени задать другой вопрос. Мы запрыгиваем в джип и устремляемся в бледную тьму.

Мне кажется, что подъём на мост длится бесконечно долго. Водитель заметно сбавил скорость, поскольку дорогу видно максимум на метр вперёд. Туман такой густой, что создаётся впечатление, будто он проникает сквозь обшивку автомобиля, сквозь нашу одежду, сквозь кожу. Я задыхаюсь, мне хочется открыть окно. Молодой солдат останавливает меня.

– Стёкла пуленепробиваемые.

Интересно, он хочет защитить весь отряд или заботится только о своей жизни? Мне вдруг становится жалко их всех, но это быстро проходит. Мне предстоит пройти через гораздо более тяжёлые испытания. И я этого не просила. А они – военные, то есть сами сделали такой выбор.

Мы достигаем вершины моста. Джип на секунду словно зависает над рекой – естественной границей между Центром и Периферией, – затем начинает спускаться. Молодой солдат нервно теребит ремень брюк. Женщина, закусив губу, сжимает кулаки. Она выглядит страшно сосредоточенной. Моё сердце начинает учащённо биться. Я пытаюсь разглядеть что-нибудь сквозь завесу, возведённую усилиями Центра.

И тут мы наконец выезжаем из неё. Я изумлённо смотрю на серую массу одинаковых бетонных зданий, простирающихся насколько хватает глаз. Солдаты тоже захвачены и, возможно, тоже напуганы этим зрелищем. По крайней мере, хочется так думать. Только Ж. опять кажется спокойным, даже отрешённым.

Мы продолжаем спускаться с моста, прямо в этот ровный бетонный океан, лежащий перед нами, как ковёр. Вдруг стрелки на приборной панели джипа словно сходят с ума. Ж., вцепившись в руль, приказывает:

– Пристегнитесь!

Внедорожник пересекает какую-то светящуюся вертикальную плоскость и становится неуправляемым. Нас швыряет из стороны в сторону. Я больно стукаюсь головой, наши тела сотрясаются на заднем сиденье. Несколько бесконечных секунд – и всё успокаивается. Ж. удалось не съехать с дороги. Я провожу рукой по лбу. На пальцах – кровь. Но я не обращаю внимания – настолько ошеломительное зрелище открывается перед моими глазами.

Декорации радикально изменились. Современные дома всех форм и размеров высятся вдоль многочисленных улиц. Дороги сплетаются в сложные узоры. Но самое удивительное – разнообразие цвета, буквально затопляющее глаза.

И, наконец, повсюду на улицах – люди.

Это волшебное зрелище совершенно не похоже на то, что мы видели всего секунду назад. А ещё меньше – на те кадры, что леди А. и С. показывали мне на своём экране. Я пытаюсь поймать взгляд