Красная Литва. Никто не хотел умирать - И. Э. Исаева

рабочих, так сейчас выборы в Народный сейм подняли весь народ и подготовили его для дальнейших преобразований. Люди не просто проголосовали и стали пассивно ждать сессии сейма. Они проводили больше митингов, чем когда-либо, на которых обсуждали, что должен делать сейм.

Именно в течение этой недели – между выборами и созывом сейма – народ выразил свою волю и стремление к союзу с СССР. Среди рабочих это стремление вылилось в организацию Советов. Советы еще не были правительством, но они были организованы «для помощи нашему народному правительству», для «охраны закона и порядка» и «защиты собственности».

Я присутствовала при создании шести таких Советов. Рабочие собирались после работы в каком-нибудь подходящем месте, чаще всего во дворе фабрики. Слово брал председатель фабричного комитета. Он или кто-либо из каунасского центрального «Рабочего профсоюза» – это название уже заменяло «Дарбо рyмай» – произносил короткую речь, в которой разъяснял, что рабочие уже образовали профсоюзы для защиты своих производственных интересов, а теперь им нужна более широкая политическая организация, которая отстаивала бы их интересы как граждан новой Литвы.

– Мы недавно избрали Народный сейм. (Аплодисменты.) Он скоро соберется, чтобы принять законы, которые необходимы для улучшения жизни рабочих. (Снова аплодисменты.) Вы сами видите, как поступают хозяева. Они боятся, что сейм собирается национализировать их фабрики. Он так и сделает. (Новый взрыв бурных аплодисментов.) Эти хозяева уже сейчас наносят вред своим собственным фабрикам и тайно вывозят капиталы за границу. Если это будет продолжаться, многие из нас останутся без работы. (На лицах людей выражен большой интерес к тому, что предложит оратор.)

Мы, рабочие, должны охранять эту собственность, сделать так, чтобы фабрики работали. Мы должны контролировать сырье и сбыт и заботиться о том, чтобы фабрики получали все необходимое для работы. Отчасти наше правительство уже делает это, но правительство не может уследить повсюду. Рабочие же находятся везде, где есть сырье или фабричная собственность. Мы обязаны сохранить ее от разрушения. Мы будем сотрудничать с городскими властями, чтобы поддерживать порядок и наблюдать за исполнением всех новых законов о труде и любых законов о национализации промышленности, которые могут быть приняты. Мы также будем собирать сведения о промышленном имуществе в Литве, чтобы представить их Народному сейму.

Затем проводились выборы Советов по принципу: один делегат от 50 рабочих. «Выбирайте людей с хорошей репутацией, серьезных, надежных граждан, которым можно доверить собственность народа», – звучали призывы. К концу недели избранные делегаты встречались с делегатами от других фабрик их района, чтобы создать районный Совет и затем – на соответствующем собрании – Каунасский городской Совет.

Во дворе большой современной шелкоткацкой фабрики «Кауно Аудиняй» собралось около восьмисот рабочих, большей частью женщин. Легкий смех прокатывался по рядам собравшихся, когда называли фамилии. Казалось, они подтрунивали над своим неопытным председателем, которому никогда раньше не приходилось вести собрания. Но это был добродушный смех, и скоро они перешли к делу. Было ясно, чего они хотят. Некоторые фамилии встречали аплодисментами, другие – молчанием, одну или две – криками протеста. Они голосовали поднятием рук. Счетчики поставили скамейки в толпе, чтобы разделить ее, и, стоя на них, подсчитывали голоса. За первую фамилию поднялись все руки. Это была молодая женщина; потом назывались другие фамилии, и рук поднималось меньше. Затем была названа фамилия, при которой все руки снова взметнулись вверх, и голоса закричали: «Единогласно! Незачем считать!»

В «Пеноцентрасе» рабочие и служащие собрались в большой столовой кооператива. Червинскас, председатель фабричного комитета, вкратце объяснил повестку дня: «Мы выбираем не профсоюз, а политический орган. Наше теперешнее правительство возникло из народных масс, оно должно быть тесно связано с ними и получать помощь от них… Дальнейшая деятельность правительства будет направлена не на обогащение хозяев, а на удовлетворение нужд страны… Хозяева могут бежать или быть изгнаны правительством, но вы, рабочие, останетесь и будете выполнять свою работу. С помощью Советов, которые мы теперь выбираем, мы будем следить за обеспеченностью сырьем, предотвращать саботаж и организовывать всю работу промышленности в стране».

Здесь, как и в других местах, фабричный комитет предложил несколько фамилий, затем были внесены предложения из среды рабочих. Каждый кандидат покидал комнату, когда его обсуждали, чтобы выступавшие чувствовали себя свободнее. Некоторые кандидаты получили много голосов, другие очень мало. «Этого я не знаю, он вновь прибывший, – сказал мужчина рядом со мной. – Может быть, он – человек достойный, но мы делаем очень большое дело и должны голосовать только за тех, кого хорошо знаем». Так серьезно относились они к голосованию.

Не пьет ли он? Не часто ли меняет работу? Не подозревался ли когда-нибудь в шпионаже, провокации? Или он был известен только как надежный человек, которому можно доверять? Эти вопросы они задавали перед голосованием. Две кандидатуры из пяти предложенных фабричным комитетом были отклонены собранием. В адрес одного из кандидатов прозвучала такая риторика: «Он очень красиво говорил до его избрания в фабричный комитет, но делает очень мало. Если у него не хватает времени для фабричного комитета, то на эту работу тем более не найдется времени». Двухнедельного испытания оказалось достаточно для того, чтобы рабочие отвергли человека, который был хорошим оратором, но ленивым в работе.

Про другого кандидата выяснилось, что он когда-то служил в полиции. Член комитета объяснил: «Его уволили из полиции за выступления против Сметоны, и затем он начал работать с нами». Один рабочий сказал: «Если он служил в полиции, может быть, он будет хорошо наводить порядок», но это замечание не вызвало одобрения. «Может быть, он и достойный человек, – говорили другие, – но мы его очень мало знаем». Получив только 30 голосов, он провалился.

Вместо этих двух рядовых рабочих выдвинули кандидатуру служащего: «Он был единственным человеком, который чутко относился ко всем нашим жалобам и делал все возможное для нас». Назвали также девушку, которая была брошена в тюрьму за политические действия против Сметоны. Оба были избраны: первый – более чем 80 голосами, вторая – 74 голосами. Провал двух кандидатур фабричного комитета вовсе не означал, что рабочие были против него. Председатель комитета Червинскас пользовался наибольшей популярностью. Рабочие даже не разрешили ему уйти из комнаты, когда обсуждали его кандидатуру; когда он направился к выходу, около десяти девушек загородили ему дорогу, обхватили за плечи и потащили обратно к председательскому месту.

– Единогласно, единогласно! – кричали они, и он был избран единогласно.

Было избрано пять кандидатов: двое из них – единогласно, один – почти единогласно, а остальные – тремя четвертями голосов. Вдруг выступил с жалобой представитель от работников склада: «Наш кандидат не прошел, а следовало