Чёрный феникс - Софи Росс

не сильно, но ощутимо поторопить её шлепком ладони по ягодице.

— Выпьем кофе у меня? — выдыхает после очередного поцелуя, а я осторожно наматываю её волосы на кулак и заставляю откинуть голову, чтобы оставить влажный след языком на шее.

— Кофе на ночь вредно пить, а вот хороший трах способствует здоровому крепкому сну.

Срывать одежду друг с друга мы начинаем ещё в лифте.

Глава двадцать первая. Незнакомец

Вдоль выступающих позвонков, которые я считаю пальцами, тянется от шеи до ямочек на пояснице плетение колючей проволоки с вкраплениями пастельной сакуры.

Ещё в прошлые разы я обратил внимание на эту татуировку, а сейчас рассматриваю каждый штрих, одновременно лаская подушечками кожу с появляющимися под моими касаниями мурашками.

Веду ладонью по тонким линиям, после прижимаясь грудью к её спине, чтобы в следующий миг ужалить малышку в шею и наблюдать, как отметина постепенно наливается красноватыми оттенками.

Сочетание нежности с быстротечными моментами яркой грубости словно олицетворяет мою Вредину.

Она поворачивает голову и нарочно дразнит меня языком по нижней губе, срываясь после на острый укус, от которого я лишь сильнее вжимаюсь в её задницу твёрдым стояком.

Стискиваю её бёдра, нарочно сжимаю пальцы, усиливая хватку, и ловлю её срывающиеся с губ всхлипы, заставляя девочку выгибаться от ладони за резинкой белья, где растираю смазку по горячей промежности.

Вталкиваю пальцы в её влажный рот, малышка послушно обводит их языком и слизывает собственный вкус, пока я щёлкаю застёжкой на её спине и тут же обхватываю упругое полушарие, сдавливая сосок до болезненного сладкого для нас обоих стона в мою ладонь.

— Будь хорошей девочкой и замени пальцы во рту на мой член, — шепчу куда-то в растрепавшиеся волосы, толкаюсь в мягкие округлости стволом и чувствую, как острые зубки нарочно проезжают по коже с желанием сильнее завести меня.

Только у меня и без того от её запаха и близости в паху пульсирует так, что ширинка грозится лопнуть через несколько секунд, если Вредина решит изучить грань моего предела.

Малышка поворачивается ко мне лицом, медленно поочередно скидывает бретельки со своих острых плеч и позволяет белью упасть к нашим ногам. Опускается следом — и всё это под столкновение наших до безумия голодных затуманенных похотью взглядов.

Каждая секунда становится настолько длинной, что, кажется, можно прожить целую жизнь.

Не могу сдержать хриплого рыка, упираюсь ладонью в стену, когда горячий кончик языка касается головки и скользит дальше до самого основания параллельно со сжатыми на длине долгожданными пальцами.

Губы тесно обхватывают член, и девчонка позволяет мне войти до самого горла.

Старается взять глубже, жмурит глаза и скребет ногтями по моему бедру, когда сама же насаживается практически до упирающегося в пах носика и не забывает подключать язык к процессу.

Никогда меня особенно не привлекала монотонная долбёжка в рот, так что прямо сейчас я кайфую, почти отключившись от реальности, когда сумасшедшая девочка на коленях с фантазией старательно отсасывает мне, периодически поднимая поплывший взгляд на мои глаза.

— Иди сюда, — грубовато дёргаю её за волосы и опять вжимаю в стену лицом. Веду ладонью по бедру, пересчитываю рёбра и накрываю подрагивающий от дыхания впалый живот. — Хочется, да, маленькая? — и опять пальцами в горячую влажность между её ног, ощущая под подушечками её тягучее желание.

Она что-то пищит в ответ, но я для понимания сейчас слишком зациклен на её высоких подтянутых ягодицах, вид на которые мне открывается, стоит спустить джинсы вместе с трусиками чуть пониже.

Вновь шлёпаю по свободному от свежей татуировки бедру, оставляю метки, с наслаждением перекрывая старые жёсткой хваткой пальцев, получая в ответ нетерпеливые всхлипы, которые девочка не в силах контролировать.

Выгибается сильнее мне навстречу, предлагает открыто своё тело, а взамен желает получить мои прикосновения на чувствительной точке удовольствия — ловит мою ладонь и прижимает её к гладкому лобку, утопив наши сплетённые пальцы в собственной влажности.

— Ну же, пожалуйста… Хочу тебя внутри прямо сейчас! — пытается командовать, но в ответ получает лишь усмешку рядом с ушком, а после стонет от жаркого поцелуя-укуса в шею и вновь подаётся бёдрами к члену.

Трётся ягодицами о ствол, хнычет в голос и извивается нетерпеливой гадюкой, плотно смыкая зубы на моих пальцах, когда я снова ввожу их в очаровательно порочный ротик одновременно с медленным скольжением ствола в горячую пульсирующую узость.

Лишь несколько секунд на привыкание — после только резкие глубоких толчки внутрь податливого тела, звуки которых разбавляют несдержанные протяжные женские стоны и моё рычание, когда девочка особенно сильно сжимает меня своими мышцами.

— Вот так, малышка, — заставляю её немного развести ноги, чтобы удобнее было вдалбливаться мощными рывками до самого последнего сантиметра, выхватывая то, как Вредина царапает стену и балансирует на носочках. — Такая отзывчивая и тесная.

Все её реакции током под кожу по моим венам, скручивают и вынуждают быстрее толкаться бёдрами, когда малышка запрокидывает голову и открывает горло для новых ярких галактик от моих губ на коже.

Пальчики вдавливает в моё предплечье, пока я подталкиваю настойчивой лаской на пульсирующей точке малышку шагнуть в водоворот оглушающе сладкого наслаждения.

И губы в губы так, что поцелуями назвать сложно — трахаю её рот своим языком и тяну бесконтрольно нижнюю губу зубами на себя, впитывая громкие, выжигающие клеймо на моей душе стоны чистого опьяняющего кайфа.

Всё вокруг растворяется, исчезает ко всем чертям, пока мы обоюдно отпускаем что-то внутри ради быстропроходящего момента, когда на короткий миг перестаем существовать, будто проваливаясь в ад, где отчаянно цепляемся друг за друга.

Малышку начинает бить мелкая дрожь.

Она натурально трясется в моих руках, так что приходится крепко стиснуть её и вжать грудью в твёрдый бетон, пока стенки тугого лона обхватывают мой член снизу с такой силой, что даже при большом желании я не смог бы сейчас выскользнуть из её тела.

Мне хватает трёх движений после оглушающих вскриков Вредины.

Кончаю на её задницу и пальцами за подбородок заставляю повернуть голову ко мне, чтобы разделить оставшиеся крупицы напрочь сбившегося дыхания.

Целую её, а в голову бьёт мысль, что это было настолько нереально — взрывная волна в сотни тысяч децибел без возможности вернуться целиком.

Из своих объятий малышку я выпускаю только после того, как сначала лодыжкой чувствую что-то пушистое, а потом мне простреливает ногу совсем не дружелюбным приветствием.

Всё-таки пушистому засранцу можно сказать спасибо: мужская солидарность сработала и он не отвлекал нас в процессе.

— Твои кроссовки надо спрятать, — в голове ещё шумит, но женскому голосу удаётся пробиться