Ливиец - Михаил Ахманов

Потом я вспомнил о карнавале в Пятиградье, куда мы собирались с Тави, о встрече с Саймоном и его таинственным приятелем, подумал о незаконченном отчете и произнес:

– Дней через десять, коллега. Раньше отправиться не смогу, есть другие обязательства.

Гинах кивнул и поднялся, спустив кота на пол.

– Очень благодарен вам, Андрей. – В его голосе чувствовалось облегчение. – Итак, если мы закончили с делами… Не хотите ли пройтись по моему бьону? Тут есть кое-что интересное. В основном реконструкция, но все же, все же…

Он повел меня к двери, растаявшей перед нами. Его кабинет и другие жилые комнаты находились на третьем, самом верхнем этаже. За дверью во всю длину здания тянулся коридор; в одном конце – овальный проем портала, через который я прибыл, в другом – начало деревянной лестницы, ведущей вниз. Тяготение здесь тоже было уменьшенным – вероятно, поле гравигенератора накрывало всю постройку. Окна – а их тут оказалось восемь, венецианских, закругленных поверху – выходили в парк, за которым светилась огнями громада старинного многоэтажного дома. В простенках – портреты, писанные телирийскими красками: Жильбер, Ву, Аль-Джа, Ольгерд и Джослин. Отцы-основатели… Этим полотнам было не меньше двух тысяч лет.

Мы спустились по лестнице. От дубовых ступенек и перил пахло воском. Кот, забавно подпрыгивая, бежал впереди.

– Как его зовут? – спросил я.

– Что? А, этого рыжего… Афанасий, коллега, Афанасий. Умница, но хитрец! Командует в моем бьоне, даже конструкты его побаиваются…

Кот оглянулся, сверкнув изумрудными глазами. От него исходили ментальные волны благожелательности и лукавства. Вы властелины Галактики, будто говорил он, однако без нас не обойдетесь. Мы вам не слуги, не подданные, не рабы, а братья по плоти и крови. Меньшие, но все-таки братья.

Тоже завести кота? – подумал я. Или собаку? Псы больше не терзают людей, как в мниможизни Егора… Да и тогда – чем они виноваты? Животные лишь отражение наших эмоций; наткнулся на злобного пса, ищи поблизости злодея-человека.

Интересно, как уживется пес или кот с моим Сенебом?

Просторный, ярко освещенный зал второго этажа предназначался для карфагенских коллекций. Стены были задрапированы тканями; оксинит, универсальный материал нашей эпохи, прекрасно передавал фактуру полотна и шерсти, льняных одежд и тончайшего пурпурного и белого виссона. Панели, парящие в воздухе, поддерживали бронзовые кинжалы в филигранных ножнах, боевые топорики, луки и полные стрел колчаны, фибулы и пряжки из золота, меди и серебра с грубо ограненными самоцветами, светильники, серьги, браслеты, ножные цепочки с колокольчиками, металлические и стеклянные чаши, кубки, подносы, кувшины, резные жезлы, коробочки, отделанные лазуритом, ониксом и бирюзой, флаконы с какими-то снадобьями и бальзамами. У стен стояла или, скорее, висела в зоне нулевой гравитации разнообразная мебель, частично реконструированные копии, частично подлинники: табуреты, столы и ложа из слоновой кости, розового и черного дерева, расписанные яркими красками сундуки и шесть огромных шкафов с пергаментными свитками, моделями галер, повозок, колесниц и небольшими каменными изваяниями. Среди всего этого изобилия, в самом центре зала, виднелись огромные глиняные амфоры, заполненные оливками, финиками, виноградом и разного рода зерном. Продукты, конечно, голограмма, но амфоры – несомненный артефакт глубокой древности. Им было по крайней мере одиннадцать с половиной тысячелетий.

– Карфаген? – спросил я, бережно коснувшись шероховатой глиняной поверхности.

– Нет, из Утики. Если помните, Утику не стали восстанавливать. Все культурные слои на месте города просеяны, выбраны предметы, имеющие историческую ценность, и размещены в музеях и частных коллекциях. Мы с Жоакимом руководили работами. Он взял себе эти сосуды, а я – вон тот ларец и бронзовый светильник. Ну а потом…

Он мог не продолжать – Жоаким отправился к Носфератам лет восемьсот тому назад, когда меня еще на свете не было. Эти амфоры не только древняя реликвия, но и память об ушедшем друге…

Рыжий кот мяукнул, приглашая нас следовать дальше, на первый этаж. Здесь находились чертоги в карфагенском стиле: небольшой мощеный дворик и окружавшие его с трех сторон комнаты, обставленные мебелью из лондайла*, почти вечной генетически измененной древесины. Она имитировала кедр, палисандр и орех, слоновую кость и поделочный камень; сиденья и ложа были обтянуты шкурами львов, жирафов и зебр, темные слепые окна занавешены пурпурными шторами.

– Мое жилище, – пояснил Гинах. – Мой дом на Бирсе во время сорок второй экспедиции, когда я был купцом и одним из доверенных помощников суффета Итобаала Магонида. Шестой век до новой эры. Если хотите, включим ви-проекцию, и за окнами предстанет Карфаген – форум, Круглый порт, дома, корабли и морские стены. – Я покачал головой, и он, с видом гостеприимного хозяина, предложил: – В таком случае прошу сюда…

С четвертой стороны, за анфиладой увитых плющом арок, что делили двор пополам, мерцала под жарким солнцем вода в бассейне и простирался тенистый сад. Вокруг водоема были высажены пальмы – их кроны колыхались на десятиметровой высоте, темные гладкие стволы уходили в небесную синь, и справа меж ними высилась стела с изображением Баал-Хаммона, главного из карфагенских божеств. Дорожки, посыпанные толченым желтым кирпичом, петляли среди лавровых, гранатовых и оливковых деревьев, сбегаясь к площадкам с фонтанами и мраморными скамьями, цвел, распространяя сладкий аромат, какой-то кустарник, щебетали птицы, жужжали пчелы, тут и там виднелись цветочные куртины, но что росло на них, я разглядеть не мог.

Ви-проекция, конечно, но выполненная тщательно, с любовью к делу – наверняка здесь поработал хороший художник. Тем не менее Гинах тащил меня в этот мираж, прямо к увитой зеленью арке, и кот, шагавший впереди с задранным хвостом, как будто разделял его энтузиазм. Мы миновали первую из арок, затем вторую, третью, и я заметил, что тяготение растет. Затем в конце анфилады возникло Туманное Окно, затянутое розовой переливчатой мглой, мы нырнули в нее и очутились в настоящем саду под самым настоящим небом. Пальмы, водоем, скамейки, каменный Баал-Хаммон и все остальное-прочее было на своих местах, только небо оказалось не голубым и не синим, а цвета прозрачного янтаря, с двумя золотистыми яркими солнцами. Сад, очевидно, разбили на склоне холма – я видел, как между древесных крон просвечивает полоска земли, заросшая чем-то изумрудным, с желтыми и алыми цветами, а дальше дремал в солнечном свете зеленый океан.

– Малахит? – спросил я. – Кажется, там два солнца и такое же море цвета весенней травы… Неплохая планета, только жаркая – галактический рукав Персея, восемь тысяч триста парсек от Солнечной системы.

– Альгейстен, – поправил меня Гинах. – Родина Аль-Джа.

– А почему так безлюдно и тихо? – спросил я, но тут в янтарных небесах зарокотало, и над нами бело-золотистым призраком проплыл гигантский воздушный корабль. Кот, вспрыгнув на скамейку, проводил его неодобрительным взглядом.