Торговец пушками - Хью Лори

– Как поживаете, мистер Вульф? Тишина на том конце. А затем:

– Гораздо лучше вашего, насколько я слышал.

– Ну, это не совсем так.

– Да что вы?

– Понимаете, больше всего на свете я боялся, что мне нечего будет рассказать внукам. Но теперь благодаря семейке Вульф я запросто протяну до их совершеннолетия.

Мне показалось, что я услышал смешок, хотя это могли быть и помехи на линии. Или О’Ниловы парни случайно зацепили что-нибудь из своей прослушивающей аппаратуры.

– Я хотел бы встретиться с вами, Лэнг.

– Еще бы вам не хотеть, мистер Вульф. Дайте-ка я угадаю. На этот раз вы решили предложить мне денег, чтобы я незаметно сделал вам вазэктомию. Ну как? Тепло?

– Я бы хотел объяснить вам кое-что, если вы не против. Вам нравится итальянская кухня?

Я подумал про сельдерей с йогуртом и понял, что мне безумно нравится итальянская кухня. Если бы не одна маленькая проблема.

– Мистер Вульф, – сказал я, – прежде чем вы назовете место, приготовьтесь, что придется заказывать столик как минимум на десятерых. У меня такое чувство, что желающих будет много.

– Это не беда, – весело ответил он. – Прямо у вашего телефона лежит путеводитель.

Я посмотрел на столик. Красная книжица. «Путеводитель Эвана по Лондону». Абсолютно новехонький, и я-то его уж точно не покупал.

– Слушайте внимательно, – продолжал Вульф. – Я хочу, чтобы вы открыли страницу двадцать шесть, пятый абзац. Встречаемся через тридцать минут.

На линии началась какая-то суета, и я было решил, что он повесил трубку, но тут его голос раздался снова:

– Лэнг?

– Да?

– Не оставляйте путеводитель в квартире. Я устало вздохнул.

– Мистер Вульф, – сказал я, – может, я и тупой, но не настолько тупой.

– Надеюсь, – ответил он. И повесил трубку.

Пятым абзацем на странице двадцать шесть подробного руководства мистера Эвана, как избавляться от долларов в Большом Лондоне, значилось: «Ресторан “Джиаре”, 216 Роузленд, WC2, итал., 60 мест, кондиц., Visa, Mast, Amex», далее красовались три комплекта скрещенных ложечек. Наскоро пролистав книжицу, я пришел к выводу, что Эван не больно-то щедр на трехложечные оценки, так, что по крайней мере еда окажется сносной.

Следующая проблема заключалась в том, как добраться в этот «Джиаре», не притащив за собой хвост из дюжины госслужащих в коричневых плащах. Вульф, конечно, тоже мог приволочь хвост, но, судя по тому, как ловко он провернул фокус с путеводителем, – следует признать, меня трюк впечатлил, – похоже, Вульф абсолютно уверен, что может свободно передвигаться по городу, не беспокоясь о нежелательной компании.

Я спустился в парадную. Мой шлем был на месте: покоился на крышке газового счетчика на пару с потрепанными кожаными перчатками. Я приоткрыл входную дверь и высунул голову на улицу. Никаких типов в фетровых шляпах видно не было, никто не отлепился от фонарного столба, щелчком отбросив недокуренную сигарету без фильтра. С другой стороны, я ведь ничего такого и не ожидал.

В пятидесяти ярдах слева стоял темно-зеленый автофургон марки «лейлэнд», из крыши которого торчала резиновая антенна. Справа, на дальней стороне улицы, раскинулась дорожно-ремонтная палатка в красно-белую полоску. И то и другое вполне могло оказаться абсолютно невинным.

Я скользнул обратно в подъезд, натянул шлем с перчатками и выудил из кармана связку ключей. Тихонько приоткрыв щель для почты на двери, я просунул в нее пульт дистанционного управления сигнализацией мотоцикла и нажал кнопку. «Кавасаки» пискнул, давая понять, что сигналка отключена. Рывком распахнув дверь, я выскочил на улицу и понесся к мотоциклу со скоростью, какую дозволяла развить моя подстреленная подмышка.

Мотоцикл завелся с первого же тычка – такова уж отличительная особенность всех японских мотоциклов. Крутанув ручку, я открыл подсос до половины, воткнул первую скорость и отпустил сцепление. Усесться на него я тоже не забыл – уточняю на тот случай, если вы вдруг забеспокоились. К тому моменту, когда я миновал темно-зеленый фургон, спидометр показывал сорок миль в час, и я даже на секунду развеселился, живо представив, как мужички в спецовках, сшибая все на своем пути, с матюгами несутся следом. Я был уже в конце улицы, когда в зеркале заднего вида вспыхнули фары машины, выруливающей от обочины. Разумеется, это был «ровер».

Далеко за пределом разрешенной скорости я свернул влево, на Бэйсуотер-роуд, и затормозил на светофоре – за все годы, сколько бы я к нему ни подъезжал, ни разу не попал на зеленый. Но сейчас меня это совершенно не беспокоило. Я возился с перчатками и защитным стеклом на шлеме, спиной чувствуя, как «ровер» подкрадывается по средней полосе. Я глянул через плечо на усатую физиономию за рулем. Мне так и хотелось посоветовать: двигай-ка, старина, домой, а то сейчас оконфузишься по полной программе.

Когда загорелся желтый, я полностью перекрыл подсос, выкрутил газ до пяти тысяч оборотов и всем своим весом сместился вперед, на бензобак, чтобы удержать переднее колесо на месте. Сцепление я отпустил, как только желтый сменился зеленым. Заднее колесо «кавасаки» бешено замолотило из стороны в сторону, словно хвост доисторического ящера, а еще через миг я уже пулей летел вперед.

Спустя две с половиной секунды я уже делал шестьдесят миль в час, а еще через две с половиной секунды свет уличных фонарей слился в одно большое пятно, и я навсегда забыл, как выглядит водитель «ровера».

«Джиаре» оказался на удивление веселым местечком с белыми стенами и отдающим эхом кафельным полом, превращавшим любой шепоток в пронзительный крик, а любой смешок – в безудержный гогот.

Совершенно потрясная «ральф-лорановская» блондинка с огромными глазищами приняла у меня шлем и проводила к столику у окна. Я заказал маленький тоник для себя и большую водку для моей ноющей подмышки. Надо было как-то убивать время до прихода Вульфа, так что пришлось выбирать между путеводителем Эвана и меню. Меню выглядело несколько подлиннее, и я решил начать с него.

Номером первым выступало нечто под названием «Кростини из панированных тарроче с картофелем бенаторе», тянувшее на впечатляющую сумму в двенадцать шестьдесят пять. Снова подошла уже знакомая блондиночка – спросить, не нужна ли помощь, – и я попросил объяснить, что такое «картофель». Она даже не улыбнулась.

Едва я приступил к разгадке тайны второго блюда – не исключено, что это был один из братьев Маркс, сваренный в крутом кипятке, – как мой взгляд отметил в дверях Вульфа. С непреклонной решимостью он цеплялся за свой портфель, покуда официант стаскивал с него пальто.

А затем, как раз в тот момент, когда я вдруг сообразил, что столик накрыт на троих, из-за его спины выступила Сара Вульф.

Выглядела она – хоть мне очень не хочется этого говорить – просто сногсшибательно. Абсолютно сногсшибательно. Знаю-знаю, избитое клише, но бывают моменты, когда вдруг понимаешь, почему клише становятся клише. Сара была в свободном платье зеленого шелка, сидевшем на ней так, как мечтает сидеть любое платье: оставалось спокойным там, где следовало оставаться спокойным, и двигалось там, где движение – это именно то, что вам нужно. Практически каждый из посетителей проводил Сару взглядом до самого столика, и, пока Вульф пододвигал ей сзади стул, помогая сесть, в ресторане стояла гробовая тишина.