Песнь небесного меча - Бернард Корнуэлл

— Откуда ты знал, что я одолею Зигфрида? — спросил он.

— Я не знал, — ответил я. — Вообще-то я надеялся, что он тебя одолеет, и тогда в мире станет одним христианином меньше.

Он улыбнулся и посмотрел на птиц, плавающих по разлившейся реке.

— Я знал, что смогу нанести только два или три удара, — сказал Пирлиг, — потому что потом он поймет, что я разбираюсь в этом деле. И тогда срежет мясо с моих костей.

— Так бы он и поступил, — согласился я, — но я решил, что три удара у тебя будет и их окажется достаточно.

— Спасибо тебе, Утред. — Пирлиг оторвал кусок сыра и протянул мне. — Как ты поживаешь в последнее время?

— Скучаю.

— Я слышал, ты женился?

— С ней мне не бывает скучно, — поспешил сказать я.

— Рад за тебя. А вот я не выношу свою жену. Всеблагой Господь, ну и язык у этой гадюки! Она может расколоть Словами плиту сланца! Ты незнаком с моей женой, а?

Незнаком.

— Иногда я проклинаю Бога за то, что тот вынул у Адама ребро и сделал Еву, но, когда вижу юную девушку, сердце мое подпрыгивает, и я понимаю, что Бог все-таки знает, что делает.

Я улыбнулся.

— А я думал, что христианским священникам положено подавать другим пример…

— А что плохого в том, чтобы восхищаться творениями Господа? — негодующе спросил Пирлиг. — Особенно молоденькими, с пухлыми круглыми грудями и прекрасным толстым задиком? С моей стороны было бы грешно не обращать внимания на такие проявления Его благосклонности. — Пирлиг ухмыльнулся, но потом лицо его стало встревоженным. — Я слышал, тебя захватили в плен?

— Было дело.

— Я за тебя молился.

— Спасибо, — искренне ответил я.

Я не поклонялся христианскому богу, но, как и Эрик, боялся некоторых появлений его силы, поэтому молитвы богу христиан не были пустой тратой времени.

— Но я слышал, что тебя освободил Альфред? — продолжал Пирлиг.

Я помолчал. Мне ненавистно было сознавать, что я перед Альфредом в долгу, но я нехотя признавал, что король и вправду мне помог.

— Он послал людей, которые меня освободили, — наконец ответил я. — Да.

— И ты отблагодарил его, господин Утред, тем, что назвался королем Мерсии?

— Ты об этом слышал? — осторожно спросил я.

— Конечно, слышал! Тот громадный увалень-норвежец орал об этом всего в пяти шагах от меня. Значит, ты король Мерсии?

— Нет, — ответил я. Меня так и подмывало ответить: «Пока нет».

— Я так и думал, — мягко проговорил Пирлиг. — Иначе я бы о таком услышал, верно? И я не думаю, что ты станешь королем, если только этого не захочет Альфред.

— Альфред может помочиться себе в глотку, мне плевать, — сказал я.

— И, конечно, я должен рассказать ему об услышанном? — продолжал Пирлиг.

— Да, — горько проговорил я. — Должен.

Я прислонился к резному дереву носа корабля и уставился назад, на гребцов. Еще я высматривал, не преследует ли нас какое-нибудь судно, не скользит ли вдоль берега военный корабль с длинными веслами, но ни одной мачты не было видно над изгибами реки. Значит, Эрику удалось отговорить брата от того, чтобы немедленно отомстить Пирлигу за унижение.

— Так кто же это придумал, что ты должен быть королем Мерсии? — спросил Пирлиг. Он ждал ответа, но я промолчал. — Зигфрид, так? Это сумасшедшая затея Зигфрида.

— Сумасшедшая? — невинно спросил я.

— Этот человек не дурак, — сказал Пирлиг. — А его брат и подавно не дурак. Они знают, что Этельстан в Восточной Англии стареет, — и задаются вопросом: кто после него станет королем? А в Мерсии вообще нет короля. Но Зигфрид не может просто так захватить Мерсию, верно? Ведь тогда все мерсийские саксы будут сражаться против него, и Альфред придет к ним на помощь. А братья Тарглисоны окажутся лицом к лицу с яростью саксов. Поэтому Зигфриду пришла в голову мысль собрать людей и сперва захватить Восточную Англию, после — Мерсию, а потом и Уэссекс! А для этого ему нужно, чтобы ярл Рагнар привел людей из Нортумбрии.

Меня ужаснуло, что Пирлиг, друг Альфреда, узнал все планы Зигфрида, Эрика и Хэстена, но я не показал и виду.

— Рагнар не будет сражаться, — сказал я, пытаясь закончить этот разговор.

— Если только ты его не попросишь, — резко заявил Пирлиг.

Я пожал плечами.

— Но что может предложить тебе Зигфрид? — спросил Пирлиг. Я снова промолчал, и священник сам ответил на свой вопрос:

— Мерсию.

Я надменно улыбнулся.

— Все это кажется слишком сложным.

— Зигфрид и Хэстен, — продолжал Пирлиг, не обращая внимания на мою дерзкую реплику, — желают стать королями. Но здесь всего четыре королевства! Они не могут захватить Нортумбрию, потому что этого им не позволит Рагнар. Они не могут захватить Мерсию, потому что этого им не позволит Альфред. Но Этельстан стареет, и они могут захватить Восточную Англию. И почему бы не закончить дело и не захватить Уэссекс? Зигфрид говорит, что возведет на трон пьяного племянника Альфреда и что это поможет успокоить саксов на несколько месяцев — до тех пор, пока Зигфрид не убьет Этельвольда. А к тому времени Хэстен уже будет королем Восточной Англии, а кто-то — возможно, ты — станет королем Мерсии. Без сомнения, тогда они повернутся против тебя и разделят между собой Мерсию. Вот в чем задумка, господин Утред, и неплохая задумка! Но кто последует за этими двумя головорезами?

— Никто, — солгал я.

— Если только человек не уверится, что на его стороне судьба, — почти небрежно сказал Пирлиг. Потом посмотрел на меня. — Ты встречался с мертвецом? — невинно спросил он.

Я так удивился вопросу, что не смог ответить. Я просто молча глядел на его круглое избитое лицо.

— Бьорн, вот как его зовут, — сказал валлиец, сунув в рот еще один кусок сыра.

— Мертвец не лжет! — выпалил я.

— Лгут живые. Клянусь Богом, еще как лгут! Даже я лгу, господин Утред.

Пирлиг озорно ухмыльнулся.

— Я послал своей жене весточку, в которой говорится, что ей очень не понравилось бы в Восточной Англии!

Он засмеялся. Альфред попросил Пирлига отправиться в Восточную Англию, потому что валлиец был священником и говорил по-датски. Его задачей было наставлять Гутрума в христианстве.

— Но на самом деле ей бы там понравилось, — продолжал Пирлиг. — Там теплее, чем дома, и нет холмов, стоящих упоминания. Восточная Англия плоская, влажная — и без высоких холмов! А моя жена их никогда не любила. Наверное, потому я и обрел Бога. Я привык жить на вершинах холмов только для того, чтобы держаться подальше от жены, а на вершине холма ты ближе к Богу. Бьорн не мертв.