В памяти храня - Хелен Бьянчин

Мобильный телефон Джини зазвонил в тот момент, когда она — действуя в рамках своих служебных обязанностей — помогала юной мамаше-одиночке Джейн Фрогс купать годовалую дочурку Лиззи. Джейн вновь была беременна, чувствовала себя отвратительно, поэтому помощь ей очень даже требовалась.

Услышав трель своего мобильника, Джини передала малютку Лиззи матери и велела уложить в кроватку.

— Прости, я сейчас… — Затем, направившись к стулу, где оставила сумочку, вынула телефон и увидела, что звонит Кончита. — Здравствуй, мама. Я тут занята, но немножко поговорить могу.

— Ох, доченька… — прошелестело в трубке.

По одному этому можно было понять, что дела у Кончиты обстоят неважно.

— Да, мам? — холодея, произнесла Джини. — Что-то случилось?

— Ох, случилось, детка…

Из дальнейшего разговора выяснилось, что вчера Кончиту вызывали на допрос в полицию.

— Что?! — воскликнула Джини. — Все-таки Сид не оставил тебя в покое!

Кончита вновь вздохнула.

— Видишь ли, если заведено уголовное дело, то подразумевается определенная процедура. Так что, думаю, Сид в данном случае ни при чем. Просто он…

— Просто он хочет окончательно испортить тебе жизнь! — гневно выпалила Джини. И только после этого уяснила суть того, что сказала Кончита. — Постой, говоришь, на тебя заведено уголовное дело?

— К счастью, пока не на меня, а по факту угона автомобиля. Я выступаю в качестве свидетеля. Как мне сказано — пока. Что будет дальше, неизвестно.

— Может, все еще обойдется? — с робкой надеждой произнесла Джини.

— Ох, не знаю. Самое плохое, что с меня взяли подписку о невыезде.

Джини похолодела. Ей было прекрасно известно, что подписку о невыезде берут со свидетелей, которые находятся на волосок от того, чтобы превратиться в подозреваемых, а то и сразу в обвиняемых.

— Но ты объяснила следователю, что непричастна к угону автомобиля? — с беспокойством спросила она.

— Разумеется. Но…

— Но он тебе не поверил, — мрачно констатировала Джини.

Кончита вяло усмехнулась.

— Следователя можно понять, ему каждый день говорят о своей невиновности самые разные люди. Порой убийцы и грабители банков.

— Но ты-то не из этой категории! Сама работала в полиции, ну и вообще…

— Я об этом рассказала.

— И что же следователь?

— Говорит, для меня будет лучше всего, если автомобиль найдется. В противном случае…

— Что? — быстро спросила Джини.

Ответ ее разочаровал.

— Следователь не договорил, но догадаться несложно.

Несколько мгновений Джини стояла, кусая губы.

— Неужели тебя могут упечь за решетку?

— Если рассматривать дело гипотетически, то нельзя. Однако, кто знает, какие улики могут всплыть…

Джини будто что-то кольнуло в сердце.

— Улики ведь можно состряпать.

На мгновение в трубке воцарилась тишина, затем Кончита произнесла:

— Не думаю, что Сид способен на подобный шаг. Зачем ему это?

Ах, мама, знала бы ты подоплеку наших с Сидом отношений, рассуждала бы иначе! — с горечью подумала Джини. Однако рассказывать матери о требованиях Сида ей не хотелось. Зачем расстраивать человека, который и без того места себе не находит.

— Не знаю зачем, — пробормотала она, покосившись на Джейн Фрогс, которая принялась греметь перед расхныкавшейся дочуркой погремушкой. — Но ведь Сид прекрасно понимает, что ты ни в чем не виновата, и, несмотря на это, собирается тебя увольнять!

— Оно-то так, — в очередной раз вздохнула Кончита, — однако я все же не сообщила о проступке своего сменщика…

— Ах, мама, и зачем только ты так поступила?! — не удержалась Джини.

— Как ни странно, тогда я не придавала всей истории большого значения. Бес попутал, не иначе.

— Пусть так, но к угону автомобиля ты не причастна. Нечего Сиду возводить на тебя напраслину!

— Это не он, просто полиция обязана расследовать дело.

Джини промолчала. Сама она придерживалась на сей счет иного мнения.

— Ох, мама, — вырвалось у нее спустя минуту. Ее сердце сжималось от боли.

— Я сутками только тем и занимаюсь, что ломаю голову над ситуацией, в которую угодила, — тихо произнесла Кончита. — Что делать, если меня сочтут замешанной в историю с угоном автомобиля, ума не приложу. Тюрьмы я не переживу.

Слово «тюрьма» болезненным отголоском отдалось в мозгу Джини. И тут, будто со стороны, она услышала собственный голос:

— Попробую что-нибудь сделать.

— Что ты можешь? И потом, уже поздно, дело в полиции заведено.

— Это еще ничего не значит. Я… что-нибудь придумаю. Правда, мам! Главное, не падай духом. Я постоянно думаю о тебе и верю, что все обойдется.

Джини прекрасно знала, что Кончита человек эмоциональный, хотя, как правило, выглядит довольно спокойной и даже флегматичной. Мягкая сторона ее характера проявлялась, когда рядом звучала приятная музыка. Случалось также, что Кончита часами просиживала над толстенным, содержащим сотни репродукций музейных полотен альбомом живописи — который еще в школьные времена подарил Джини класс на день рождения, — и тогда на ее лице появлялось такое мечтательное выражение, которое нечасто увидишь у полицейского.

Закончив разговор и пряча сотовый телефон в сумочку, Джини обратила внимание на то, как сильно дрожат ее руки. Она зажмурилась. Голова гудела от осознания того, что проблема Кончиты может решиться очень просто. Джини была в состоянии избавить Кончиту от визитов к следователю, от увольнения и прочих неприятностей.

Что бы там ни думала Кончита, а Джини не сомневалась, что стоит Сиду захотеть — и возбужденное по поводу угона автомобиля уголовное дело будет прекращено. Или на худой конец Кончиту выведут из числа подозреваемых в данном преступлении.

Вернувшись во второй половине дня домой, в свою арендуемую квартиру, Джини некоторое время бродила из угла в угол, размышляя над тактикой своих дальнейших действий. В некотором смысле сейчас был удобный момент — конец недели, впереди двое свободных суток. Но кое-что выяснить следовало сейчас, пока не завершился рабочий день. Ведь Сид давал ей всего несколько часов на размышление. Возможно, это неспроста?

Джини вынула из сумочки сотовый телефон, в памяти которого содержался номер приемной центрального офиса компании «Дженнингс моторс». Нажимая на кнопку вызова, она еще не знала, как поведет разговор, хотя была уверена, что секретарша запомнила ее.

Так и оказалось. Когда Джини представилась, официальный тон секретарши сменился на более доверительный: