Золотая муха - Иоанна Хмелевская

Речь шла не о приказавшем долго жить механизме — труп, как выяснилось, был самый что ни на есть человеческий. Скважину бурили в одной из кабаньих ям, из тех, что оказались доступными для геологического транспорта, и сразу же наткнулись на что-то подозрительное. Ох, прав оказался дедуля, много чего можно найти в кабаньих ямах. Наткнулись неглубоко, в каком-то метре от поверхности. Приостановили бурение, исследовали находку собственными средствами и убедились — перед ними давно погребенные человеческие останки. Труп то есть.

Войну сразу же исключили, за столько лет мало бы что осталось. В полдень к скважине прибыла милиция и пограничники, к вечеру — судебная медицина, а местное население стало подтягиваться еще с утра. Самым информированным оказался пацан, просидевший на дереве несколько часов и успевший много чего увидеть и услышать, пока его не заметили и не прогнали. Нет, прогнали другого парня, а этот так спрятался, что его никто не заметил. Слез он сам, добровольно, когда власти разъехались.

Хорошо информированный пацан возбужденно и очень охотно делился своими наблюдениями с народом, и скоро все знали — обнаружено два трупа, мужик и баба. Несколько лет прошло, как их закопали, а там торф, вот и неплохо сохранились. И теперь уже всем ясно, куда подевались муж с женой, выловившие из моря прорву янтаря шесть с лишним лет назад. А кому же еще быть? Выходит, кто-то их пришил и в яме закопал, правильно тогда милиция следы искала. Они и сейчас ищут, ведь вместе с этими двумя исчез и скупщик янтаря, — может, лежит поглубже. Ну, лежит не лежит, а ведь тоже исчез с концами, никто его потом в глаза не видел.

— Искали, а сами Бога молили, как бы не найти, — ворчал вечером в кухне дедуля. — Если преступник был один, тогда он не мог их нести, волок, значит, по лесу, и следы бы остались, след всегда остается, если что тащат по земле. Так что злодеев было не меньше двух, тогда и нести могли.

— А на преступника можно через янтарь выйти, — неожиданно послышался голос Вальдемара.

Мы и не заметили, как он появился в раскрытой двери. Как всегда, все упорно набивались в кухню, маленькую и тесную. И хозяева там, почитай, жили, и мы вечно сшивались, делая вид, будто забежали на минутку, узнать насчет ужина или просто попросить чайку. Вздрогнув, мы повернулись к парню, и он пояснил свою мысль:

— Я не только видел, что она вытащила из моря, но даже в руках держал. Сколько лет прошло, а до сих пор помню, такое нечасто увидишь.

— А что, что именно? — жадно спросила я.

— Янтарь. На глаз — двести пятьдесят грамм, может, двести двадцать. В одном месте отбитый, так что на просвет видно, что в середке. Тучка, облачко, но такое... нетипичное. Раз пани там была, помните, наверное, как раз солнце светило...

— Помню! — отозвалась я и опять словно наяву увидела ту незабываемую картину.

И мальчишку вспомнила, — может, это и был Вальдемар? Нет, тому на вид было лет четырнадцать, значит, сейчас будет около двадцати. Вальдемар старше. И яркое солнце, как же, помню!

— Светило! — подтвердила я.

— Ну так вот, если поглядеть на свет, облачко казалось перламутровым и переливалось.

И немедленно мой Всезнающий пояснил:

— Легкое облачко внутри янтаря обычно образуется от цветочной пыльцы с цветков доисторических деревьев или пыльцы с крылышек насекомых, доисторических бабочек. А такое встречается очень редко.

— Это точно. Уж на что я повытягивал этого янтаря пропасть, а такого не попадалось. Правда, есть у меня с похожим облачком, но совсем маленький, как орешек. И все равно переливается!

Присутствующие единодушно потребовали предъявить орешек, продемонстрировать редкое облачко. Вальдемар заставил себя просить, проманежил нас несколько минут, отговариваясь тем, что придется рыться в углу за шкафом, но наконец отчалился от дверного косяка и отправился за диковинкой От гордости он прямо весь раздулся.

«Маленький», это он называет маленьким! Для меня был бы очень даже большим. Размером действительно с орех, грецкий орех, немного приплюснутый, по краям прозрачный, посередине матовый. Матовость и была облачком, она на свету переливалась, как опал. Замечание моего Всезнающего о пыльце с крыльев бабочки уже не казалось глупым, напротив, хотелось думать именно с крылышек доисторического мотылька. Это так поэтично! Ничего похожего мне еще не приходилось видеть, от такой красоты трудно было оторвать глаз.

Попробовала представить себе нечто в этом роде, но побольше раз в двадцать. Не вышло, даже мое богатое воображение не смогло такого нарисовать. Какая жалость, ведь я, дубина безмозглая, стояла рядом и смотрела, когда та девушка янтарь выловила; что бы мне. идиотке несчастной, не подойти поближе да не вырвать такую красоту у кого-то из рук, полюбоваться, чтобы потом всю жизнь вспоминать? Правда, тогда я еще с ума не сходила, лишь немного увлекалась янтарем, а много — мужчинами, в тот год конкретно Пупсиком. Черт бы побрал мужиков, нашла чем увлечься!

— Такой янтарь никто бы не стал резать.. — задумчиво произнес мой Драгоценный.

— Да, надо уж вовсе ума лишиться! — горячо поддержал его Вальдемар.

А в моей голове мелькнула крамольная мысль, которой я, разумеется, делиться не стала. При всей своей безумной любви к янтарю я вдруг подумала: именно разрезать! Па тонюсенькие пластиночки, и сделать из них ожерелье. От крупных, и в каждой дымка, до совсем крохотных на шее, у замочка. Спятить можно! Уникальное будет изделие, за такое богатая баба ничего бы не пожалела.

Да что за дурацкие идеи! У меня самой скорее бы рука отсохла, чем я решилась бы поднять ее на такое чудо, да и неизвестный ювелир этого не сделает, разве что он не человек, а бревно бесчувственное с темпераментом коровы. И бревно это должно быть рекламным гением и иметь, своего человека среди организаторов аукционов в Штатах.

А в кухне все говорили о чуде с облачком в середке.

— Значит, продал целиком. И использовать надо тоже целиком, ведь это просто музейный экземпляр.

Ядвига напомнила:

— И Мальборке есть музей янтаря... Папаша, вы все же приглядывайте за Мешко, того и гляди все на себя выльет... но они там редко что покупают, да и платят плохо. Скорее уж немцы...

Вот и я говорю, все самое лучшее достается немцам!

Или американцам. Очень может быть — убийца увез отсюда их янтарь, боялся. Вы правы, по нему можно и на убийцу выйти, второго такого не найдется.

— Ага, так они и станут по магазинам бегать и янтарь разглядывать, — язвительно промолвил дедуля и ловко сунул и раскрытый ротик внука аппетитный кусок судака — А может, и бегают, — не согласился с тестем Вальдемар. — Или дадут в газете объявление. У того янтаря, может, уже десятый владелец сменился, по ниточке и до клубка доберешься. А владельцу признаться ничего не стоит, он в убийстве не замешан.

Очень неплохо шло расследование, но я чувствовала: чего-то в нем не хватает. Исходный пункт — сплющенный янтарный орех, опалово переливающийся в электрическом свете, а вот дальше... И я активно подключилась, возможно не в самый подходящий момент.