На грани тьмы: бегущая в ночь - Жан Вебер

стараясь не отводить ладоней далеко от стен, я осторожно стала двигаться влево. Я почувствовала прилив адреналина, ведь со мной в жизни такое происходило впервые: каждый раз, когда я смотрела вниз, ладони запотевали всё сильней, а в ступнях покалывало всё чаще и чаще. Казалось, будто сердце вот-вот готово выскочить из груди. Добравшись до пожарной лестницы, я с нетерпением перепрыгнула на неё и не спеша спустилась вниз.

Ощутив под ногами твёрдую землю, я с облегчением выдохнула и нагнулась, держась за колени. Руки всё ещё дрожали, а ноги, кажется, уже было чуть не свело. Подул лёгкий утренний ветерок. На улице было прохладно: не холодно, но без куртки не обойтись. Я ещё раз вздохнула и дыхание выровнялось. Переведя дух, я рысцой побежала на соседнюю улицу, пытаясь вспомнить, где именно находится это кафе, так как ещё утром завтракала там.

Утреннее солнце заполняло розовыми лучами улицы большого города, а воздух был свежим, лёгкий бриз сопровождал меня и это определённо шло мне на пользу: я очень быстро успокоилась и смогла сконцентрироваться.

Через несколько минут я уже подходила к назначенному месту. Увидев издалека фигуру женщины, укрытую мантией, я ускорила шаг. Женщина стояла ко мне спиной и не двигалась.

— Мама? — закричала я издалека.

Когда я подбежала ближе, женщина обернулась, это была действительно мама. Я не верила своему счастью: внутри всё переполнялось от эмоций, я даже не могла выровнять дыхание, так захватывало дух. Я накинулась на неё с объятиями, но она мне почему-то не ответила. Отойдя немного назад, я внимательно посмотрела ей в глаза, по мне пробежала мелкая дрожь. Я больше не видела в ней своей матери: лишь холод и равнодушие теперь шло от неё.

— Ты скажешь, что случилось? — наконец, я задала свой вопрос.

— Эффи?! — сзади ко мне подбежали Патриция и Гейб. Я посмотрела на них, а затем снова обернулась назад, но здесь уже никого не было.

— Почему ты ушла? — испуганно спросила Патриция. — Ты не закрыла окно, и я проснулась…

— Меня позвала мама, — тихо ответила я.

— Как это она тебя позвала? — Гейб подошёл ближе, положил руку мне на плечо.

Я засунула руку в карман и, нащупав там сверток бумаги, вытащила его и отдала Гейбу.

— Что это значит? — вопросительно изогнул бровь парень. — Лиза, тут пусто…

11. Культ

— И ты утверждаешь, что тебе письмо мама написала, а потом оно волшебным образом исчезло? — ругалась Патриция.

Мы стояли посреди улицы рано утром, только рассвело. Блондинка держала письмо в руках, точнее, это был чистый лист бумаги.

— Ты понимаешь, что, найдя выход через окно, ты подвергла опасности не только себя, но и нас! — подхватил Гейб. — Зная, что Люк всё ещё на свободе, ты пренебрегла всеми правилами безопасности и слезла с третьего этажа по карнизу! А если бы ты сорвалась? А знаешь, что мы, увидев, что окно открыто, пошли по карнизу за тобой!

— Ребята, я всё понимаю, в это сложно поверить, но здесь действительно было письмо, и только что тут была моя мама, разве вы не видели её? — чтобы я не говорила, ребята не верили мне.

— Лиз, это очень сложно, и я прекрасно знаю, каково это быть без родителей вдалеке от дома. Возможно, тебе могло показаться… — мягко произнесла девушка.

— Что? — возмущенно воскликнула я. — Ты считаешь, что я с ума сошла?

— Это не совсем то, что я хотела сказать, — Патриция подняла руки над головой, изображая знак капитуляции.

— Отлично, — кивнула я и, сняв с себя куртку Патриции, бросила её на землю. На глаза навернулись слёзы, а щёки покрыл румянец.

— Всё хорошо, возвращаемся, — протянул руку Гейб.

— Не трогай меня! — неожиданно закричала я.

Внезапно к нам подъехал чёрный Land Rover. Из машины вышла моя тётя и мама Патриции.

У Риты был очень усталый вид: мешки под глазами, медленные движения, бледный цвет кожи. Девушка была одета в синий кардиган, а на ногах были кожаные сапоги серого цвета. Миссис Джеффри напротив — выглядела очень бодрой и возбуждённой. Как всегда, собрав волосы в пучок, она выглядела очень строго. Подойдя к нам, она скрестила руки на груди. Первой в разговор вступила Рита:

— Юные леди, вам стоило бы объяснить свой проступок. Вы хоть понимаете, как сильно мы напугались? Надеюсь, объяснение у вас обеих есть.

Я знала, что тётя так хотела выплеснуть весь гнев прямо сейчас, но она просто физически не могла: она говорила очень усталым голосом и очень часто моргала — так, будто очень долго не спала.

— Знаешь, чем мне пришлось пожертвовать, Элизабет? — продолжила девушка.

Я смотрела ей прямо в глаза. Сама не знаю почему, но у меня буквально подкашивались ноги сейчас, а от напряжения на лбу выступил холодный пот.

— В тот день, как только вы обе сбежали, ко мне обратилась мама вашей одноклассницы Эмбер Фиджеральд. Её дочь исчезла, а затем ей поступил звонок. И я думаю, вы догадываетесь, кто ей звонил? Верно, Люк Митчелл. Сейчас девушка у него.

— Чего он хочет от моей семьи и при чём тут Эмбер? — я резко прервала Риту, она будто хотела договорить, но мой вопрос, будто, сбил её с толку. — Это что за вендетта такая?

В эту секунду Патриция и Гейб яростно, с блеском в глазах посмотрели на тётю. Казалось, будто время стало идти медленней. Рита смотрела мне в глаза, несколько раз хотела что-то сказать, но так и не решилась. Повисла долгая тишина. Миссис Джеффри отдёрнула ворот пальто и с готовностью так же направила взгляд на тётю.

— Почему вы так старательно это скрываете от меня?

— Ты не должна это знать, Эффи, — кивнула Рита.

— То есть как это? Пострадали мои родители, как ты этого не понимаешь? Пострадала директриса, он чуть не убил меня, а теперь ни в чём не повинный подросток! Скажи мне, любимая тётушка, ты до сих пор считаешь, что можешь оградить меня от происходящего? По-твоему, мне лучше ни о чем не знать? Так вот, слушай, что я тебе расскажу: мы были на ферме Митчеллов и очень многое узнали. Мы нашли дневник Патрика. К тому же, нам стало теперь известно о том, что Люк — мой родной дядя. И это только начало!

— Садитесь в машину, все трое, — подавленно ответила она и развернулась к автомобилю.

— Нет, Рита, я никуда отсюда не уйду до тех пор, пока не дождусь ответа, — твёрдо заявила я.

— И я тоже, — добавила Патриция, а