Жизнь Марии Медичи - Сергей Юрьевич Нечаев

дурных советчиков, кроме своих страстей, зато они сохранились в полной мере.

Людовик был одним из немногих, кого она любила. Она заходила к нему в комнату, осыпала его подарками, рассказывала ему сказки и забавные истории. Она научила его играть «с маленькой галерой, которая могла передвигаться благодаря пружинам, а сидевшие на ней гребцы с помощью тех же пружин двигали веслами». Когда она уходила, Людовик сразу делался грустным и упрашивал поскорее снова прийти. Королеве Марго в такие моменты казалось, что сердце ее разрывается, и, совершенно расстроенная, она осыпала маленького короля поцелуями.

Но всему на свете приходит конец. В марте 1615 года Маргарита Валуа простудилась и умерла. Людовик XIII пережил это как огромное горе. Он понял, что из жизни ушел единственный человек в мире, который его по-настоящему любил.

Несколько дней он пребывал в бездействии, отказавшись от всяких игр. Видя его таким печальным, дамы из свиты решили приободрить молодого человека и напомнили, что он скоро женится на инфанте испанской, но подобная перспектива опечалила его еще больше. «Я ее совсем не знаю, — сказал он со вздохом. — А между тем она уже моя жена. Будет она уродлива или красива, я все равно должен буду уложить ее в свою постель, обнимать и любить, как положено, до конца жизни…»

* * *

Да, все обстояло именно так. Три года тому назад, а именно в августе 1612 года, Мария Медичи и испанский король Филипп III из династии Габсбургов подписали брачный контракт, соединявший Людовика XIII и маленькую Анну Австрийскую, которой тогда было всего 11 лет.

Юный король думал об этой девочке без всякого энтузиазма. Чтобы утешиться в своем горе, он подружился с одним дворянином, который здорово умел ловить ласточек. Звали этого дворянина Шарль д’Альбер, герцог де Люинь. Раньше он был пажом Генриха IV, а теперь его приставили к юному Людовику. С этого момента, увлекшись дрессировкой птиц, мальчик и вовсе перестал интересоваться приготовлениями к свадьбе. 7 октября 1615 года, однако, ему пришлось усесться в карету и поехать в Бордо навстречу «жене».

Анна Австрийская, принадлежавшая к династии Габсбургов, оказалась на редкость хорошенькой. Она была высокого роста, с гибкой, но уже хорошо сформировавшейся фигурой. У нее была ослепительно белая кожа, без малейших следов веснушек, которые обычно портят девушек подобного типа, глаза пронзительно голубого цвета, тонкие пальцы, усыпанные бриллиантами, и классические черты лица, окаймленного массой сверкающих ярко-рыжих волос. Когда Анна приехала во Францию, даже французский двор, где всегда сверкало столько красавиц, признал, что юная испанка скоро затмит их всех.

25 октября молодожены получили брачное благословение. В ту же ночь двое детей, каждому из которых в тот момент было по 14 лет, стали мужем и женой.

Роль королевы Франции привела юную Анну Австрийскую в восторг. Ради всего этого она даже была готова сделать все возможное, чтобы полюбить Людовика, что в принципе было нелегко, но стоило блеска и славы ее новой жизни. Король был мрачным темноглазым юношей, который крайне неловко чувствовал себя в ее обществе. Когда бы они ни встречались, он всегда был с герцогом де Люинем, которого, как говорили испанские приближенные Анны, она должна презирать, поскольку тот был низкого происхождения.

Напомним, что Шарль де Люинь, родившийся в 1578 году, первоначально был обычным пажом короля Генриха IV. В Испании такого рода людям просто не позволили бы находиться в близких отношениях с монархом. А этот был повсюду, и вскоре Анна поняла, что во Франции правят бал фавориты. Ей пришлось смириться, и уже очень скоро она научилась быть любезной с ненавистным ей де Люинем, бывшим буквально тенью ее мужа, а также с не менее отвратительным Кончино Кончини, который являлся такой же тенью Марии Медичи.

С другой стороны, королева-мать была родом из Флоренции, и Анне не казалось странным, что она предпочитает общество своего соотечественника, хотя, на ее взгляд, чести и порядочности у Кончино Кончини было не больше, чем у де Люиня. И все же юная испанка никак не могла понять, почему такая могущественная и неистовая тиранка, как Мария Медичи, повинуется воле своего фаворита. Ее всегда учили, что право монарха заключается в том, чтобы даровать милости, если у него есть к тому желание. Придворные же должны их почтительно принимать и, что немаловажно, полностью отдаваться выполнению монаршей воли. Во всяком случае, именно так в ее родной Испании смотрели на королевскую власть, и Анна была слишком глубоко проникнута таким ее пониманием.

Глядя же на своего юного супруга, она лишь слегка пожимала плечами. Впрочем, ее недоумение не имело особого значения. Ее задачей было, как всегда полагалось у Габсбургов, родить Людовику наследника престола, а потом спокойно наслаждаться жизнью во Франции, которая, как ни крути, была куда свободнее и веселее, чем в Мадриде. Что ни говори, но корона Франции была достаточной компенсацией за то, что пришлось выйти замуж за юношу, которого Анна никогда раньше не видела и который оказался совсем не таким, как она ожидала.

Так прошло почти два года. Анна Австрийская физически еще более созрела, но, даже находясь замужем, она так еще и не ведала, что такое прикосновение мужчины. Равнодушие к ней Людовика стало доставлять немало забот и испанскому послу. Даже дамы из свиты Анны уже вовсю стали судачить о том, по каким таким причинам король столь долго медлит.

* * *

Итак, шел уже 1617 год, и Людовик, повсюду появлявшийся в сопровождении герцога де Люиня, продолжал проявлять к своей жене просто вызывающее равнодушие. Что касается Марии Медичи и ее фаворита Кончино Кончини, которого все теперь вынуждены были почтительно именовать маршалом д’Анкром, то тут ни о каком равнодушии не было и речи. Более того, всегда все про всех знающие парижане стали позволять себе высказываться на эту тему все откровеннее. В частности, когда маршал д’Анкр, чей дом находился рядом с Лувром, приказал соорудить деревянный мост над оврагом, чтобы легче было добираться до дворца, народ совершенно открыто стал называть его «мостом любви». И