Метамодернизм. Будущее теории - Jason Storm

Таким образом, наши учебники и курсы сохраняют архаичную таксономию, основанную на идее, что ее члены разделяют сущность, от которой мы в значительной степени отказались. Следовательно, никакие попытки восстановить категорию религии в соответствии с новым набором организующих принципов не приведут к восстановлению классической таксономии, которая приводит к общему современному списку религий.

То, что термин "религия" так сильно изменился за последние тридцать лет, говорит о том, что не существует общего значения этого термина, разделяемого носителями английского и других языков. Чтобы прояснить этот момент, Готтлоб Фреге знаменитым образом представил значение в терминах комбинации смысл (Sinn), то есть его описание или когнитивное значение; и ссылка (Bedeutung), а именно, вещь, на которую указывают или на которую ссылаются. Религия имела существенно разный смысл в разные периоды даже в истории английского языка, и очень немногие языки разделяли этот смысл в каждый конкретный момент времени. Более того, религия относится к меняющемуся набору расширений - ни один человек до эпохи модерна и немногие неевропейские языки не имели одинакового списка религий. Все ли считают Саентологию религией? Очевидно, нет, поскольку некоторые суды во Франции, Испании и Германии постановили, что на самом деле это предприятие по извлечению прибыли, лишь маскирующееся под религию. Согласно этому подходу к определению значения, религия представляет собой проблему, поскольку в разных языках и эпохах у нее нет ни общего смысла, ни общей ссылки.

Важность этих изменений выходит за рамки простого научного педантизма. В последнее время понятие "религия" постоянно меняется, потому что его определение - это ценная территория, которой может обладать каждый. Темпы изменений только усиливаются. По крайней мере, после 11 сентября большая часть земного шара была наводнена конкурирующими предложениями о том, что границы религии должны быть скорректированы. Например, в Соединенных Штатах формулировки из антикультового движения, призванные лишить религии особых прав, все чаще применяются к фундаменталистскому христианству светскими левыми, к исламу - "иудео-христианскими" и светскими правыми, а к обеим религиям - восходящими новыми атеистами. Параллельно с этим религиозные исключения все чаще используются консерваторами для продолжения судебных тяжб по вопросам культурной войны, которые в противном случае были бы решены народной волей (например, мандаты на контрацептивы, однополые браки и так далее). В совокупности это означает как повышение ставок для переопределения религии в соответствии с интересами определенной группы, так и соответствующие значительные изменения в значении категории.

Если посмотреть на это немного по-другому, то, поскольку "религия" выполняет центральную организационную функцию во многих современных категоризациях и словарях общеупотребительного языка, не получится сделать вид, что "религия" - это просто метаязыковой термин или переописательная научная категория, и дать ей новое определение в соответствии с какими-то барочными научными критериями. Разрыв между научным пониманием религии и ее функциями в различных культурных лексиконах слишком велик. Недостаточно также просто отследить его появление в ряде текстов на изучаемом языке, потому что, когда носители английского языка использовали слово "религия" еще два века назад, оно не означало ни того, что понимают ученые, ни того, что понимают носители английского языка сегодня - кроме того, классические ученые часто навязывали этот термин группам практик, которые не имели аналогичных категориальных терминов, применимых к ним.

Поэтому может показаться, что религия практически не поддается переводу. Брент Нонгбри, например, утверждал, что ни один из досовременных терминов не может быть де-фензивно переведен как "религия", потому что это неизбежно исключает важные значения более старой терминологии. Но даже носители английского языка XVII века предполагали иное значение слова, чем типичный носитель английского языка сегодня, и неизбежно предлагали иной набор референтов. Таким образом, если бы строки "It is religion that doth make vows kept, but thou has sworn against religion" были написаны не по-английски, даже в соответствии с широко фрегевским пониманием значения мы не смогли бы перевести "religion" как религию. Даже работы тридцатилетней давности или написанные в других современных англоязычных сообществах могут привести к той же проблеме. Исходя из этого, "религия" на английский язык не может быть переведена, если бы ее уже не было в английском языке. Это может показаться парадоксом.

Я хочу отметить еще одну проблему, связанную с категорией религии, которая не является просто проблемой перевода. Как я уже показывал в других работах, введение категории "религия" в культуру, в которой отсутствует такое понятие, приводит к очевидным и масштабным изменениям - интеллектуальным, правовым и культурным. Вкратце, категория глобализировалась таким образом, что дискурс о "религии" теперь доступен в каждом уголке мира, его создавали веками самоидентифицирующиеся секуляристы или религиоведы, а также колониальные администраторы, дипломаты, миссионеры, субалтерны, ученые, редакторы газет и все остальные, кто присоединялся к разговору на том или ином языке. Это привело к масштабным институциональным изменениям и правовым сдвигам, и даже породило новый дискурс о религии. Мало кто может удержаться от того, чтобы не высказать свое мнение о религии; идея необходимости такого мнения, которая практически не существовала в 1700 году, теперь стала почти универсальной. В то же время эта категория стала настолько неоднородной, что иллюзия всеобщего согласия относительно границ религии уже не может быть сохранена.

К этому я бы добавил, что большая часть генеалогии категории "религия" до сих пор не написана. Мы видели, что религия - это транснациональная категория, переплетающаяся с империализмом, колониализмом и глобальными системами власти. Но, как и в случае со многими другими основными категориями, ученые очень заинтересованы в том, чтобы поместить религию на ту или иную сторону того, что равносильно бинарности Восток-Запад (теперь уже во имя антиориентализма). Однако, как я уже давно утверждаю, большинство якобы западных концепций не были исключительно западными. Грубо говоря, европейцы имеют долгую историю приписывания себе заслуг в том, чего они не изобретали. Постколониальный неоориентализм отвергает слишком многое, когда утверждает, что концепция религии является исключительно европейской в своей формулировке (даже если религия в значительной степени тяготеет к христианскому прототипу). По этой причине постоянно происходит переоценка степени "европейскости" религии (и сопутствующих концепций, таких как безопасность и наука) и восстановление голосов неевропейских акторов, которые помогли сформировать все эти концепции. "Религия как понятие подвергается нападкам еще до появления "постмодернизма". Но даже в этом случае архитектура критики знакома. Показывается, что у религии нет сущности; показывается, что это современная, преимущественно европейская концепция; показывается, что она противоречит тому, что претендует на изучение. Тогда может показаться непонятным, как двигаться дальше, если определение религии разрушено, как и наиболее часто выделяемая группа религий - таксономия, составленная и организованная в соответствии с концепцией религии, которую мы уже давно переосмыслили.

Прежде