Роли леди Рейвен. Книга вторая - Дарья Снежная

— Вы имеете что-то мне сказать, господин Стивенсон? — строго поинтересовалась я.

— Никак нет, миледи. — Сверкающая улыбка снова озарила его лицо. — Я просто думал о том, что необходимо будет запросить у его светлости еще несколько амулетов. С вашим харак… — он наигранно откашлялся и «исправился»: — родом деятельности они мне понадобятся!

Я отвернулась, пряча улыбку в воротник. Правда, сдается мне, Кьера вся эта ситуация повеселит гораздо меньше.

Обратный путь к департаменту лежал через Зеленый округ. Пролетка неспешно продвигалась по запруженным улицам торговых кварталов, пока не встала совсем. Я выглянула из экипажа, но не увидела ничего, кроме вереницы так же стоящих, как и мы, повозок. Дунул ветер и принес с собой не навязчивый, но ощутимый запах гари.

— В чем дело? — окликнул кучера мой спутник.

— Не имею ни малейшего представления, господин! Все стоят, и я стою.

Сзади нас уже подпирали следующие жаждущие проезда, так что стоянка грозила затянуться.

— Пойдем пешком, — решила я, поднимаясь, и протянула извозчику монеты.

— Но, миледи… — Господин Стивенсон и не подумал встать, спуститься и подать мне руку.

— Я не собираюсь идти выяснять, что там случилось. — Я закатила глаза. — Прочту вечером в газетах. Но и стоять здесь до скончания века я тоже не собираюсь, меня ждет работа!

Мужчина соблаговолил наконец выйти и помог спуститься мне, однако лицо у него по-прежнему не излучало энтузиазма.

— Его светлость приставил вас мне в охранники, а не в няньки, — не удержалась я от шпильки.

— Да, я тоже так сначала думал… — печально вздохнул господин Стивенсон, озираясь, и неожиданным, цепким жестом выхватил за плечо пробегающего мимо мальчишку. — Что там стряслось, не знаешь?

— Пулетки, господин! Перекрыли дорогу, устроили поджог, побили витрины! Там ух что творится!

— Спасибо. Леди Рейвен, я думаю, нам лучше будет сейчас свернуть направо и выйти к… леди Рейвен?!

Когда охранник меня нагнал, я уже благополучно проскочила поворот направо и теперь уверенно направлялась туда, откуда — теперь я это заметила — поднимались вверх не особенно заметные на фоне осенней хмари клубы серого дыма.

— Вы же обещали, что не…

— Не буду выяснять, что там случилось. Я и не выясняю, вы это сделали за меня!

Откровенно говоря, недовольство моего бдительного сопровождения я понимала. Но с безрассудным любопытством мое желание поскорее оказаться там, откуда шел дым, ничего общего не имело. А связано оно было с одной девочкой-фиалочкой, которая единожды уже участвовала в подобном мероприятии. Я так и не узнала, оказалась Джейн на той манифестации нарочно или случайно, как и я. Но сейчас я искренне заволновалась, не занес ли ее случай на очередное показательное выступление.

К величайшему облегчению господина Стивенсона, когда мы добрались до площади Святого Самюэля, на которой, как выяснилось, все произошло, страсти там уже давно откипели. Кругом кишела полиция, разгоняя любопытствующих и регулируя движение экипажей. Огонь в здании ювелирного дома потушили. А о пребывании здесь борцов за женские права говорили лишь изорванные, истоптанные плакаты на мостовой.

Мой взгляд зацепился за знакомое лицо — с этим констеблем мы уже пересекались, той ночью, когда в мое дежурство обнаружили труп. К нему я и направилась. Мужчина при виде меня особой радости не испытал, зато по недовольно скривившемуся лицу стало ясно — узнал. И то славно.

— Мы не вызывали департамент, — с вызовом заявил он.

— И, может, зря? — Я показательно огляделась.

— Никакой магии… леди, — буркнул полицейский. — Только бешеные бабы!

— По протоколу все случаи с возгоранием должны проверяться на предмет магического источника происхождения.

— Не в этом случае. Я своими глазами видел, как все случилось.

— И как же?

Констебль колебался. Было видно, что меньше всего ему хочется тратить время на беседу с еще одной «бешеной бабой».

— У меня протокол, констебль. — На всякий случай я помахала в воздухе департаментским значком. — Вы можете быстренько мне все рассказать, или я полезу изучать сама, а потом еще накатаю жалобу на помехи в работе.

Констебль вздохнул и возвел глаза к небу. Небо ответило ему начавшимся мелким-мелким дождиком. Я с невозмутимым видом сунула артефакт, который продолжала держать в руках, Стивенсону, накинула капюшон плаща и снова выжидательно уставилась на стража порядка.

— Нас вызвали сообщением, что пулетки опять демонстрацию устроили, надо разогнать, ну мы и прибыли. А эти дуры даже разбегаться не стали, просто продолжали стоять и слушать, что там тетка с трибуны вещала, плакатами своими идиотскими размахивать. Тихие, в общем-то, были, ну мы и попросили их вежливо удалиться. Ну, может, толкнули одну-друтую, чтобы поторапливались. А она как упадет, как заверещит. Остальной курятник за ней. Мы их вязать, они вырываться, полная свалка. Но ничего, повязали почти всех. Отсидят с месяцок-другой в Фелтсворте, может, поугомонятся и перестанут дурью страдать.

— А витрины? И поджог? — Я определенно этот момент в рассказе констебля упустила…

— А! Это шпана уличная. Попытались под шумок ювелирку растащить, а огнем внимание отвлечь. Так что я своими глазами видел, леди, магией тут и не пахнет.

— Ну и при чем тут пулистки?

— Так из-за них же все! Нарушение общественного порядка! — отозвался мужчина с таким очевидным изумлением, что я не стала даже пытаться продолжить разговор.

— Спасибо за сведения, — сухая благодарность все же сорвалась с губ, я повернулась к констеблю спиной и, чеканя шаг, направилась в сторону департамента.

Меня распирала злость. Пара месяцев в тюрьме за мирную демонстрацию?! «Бешеные бабы»?! «Угомонятся и перестанут страдать дурью»? Пусть методы пулистского движения мне и не импонировали, но сейчас я начинала понимать, почему дамы все дальше и дальше отходят от попыток решить проблему миром.

Была ли там Джейн?

Теперь уже не важно. Я шла, слушала, как отбивают злую дробь каблуки по мокрой мостовой, и кусала губы.

Вопиющая несправедливость. Во всем. Везде. Иногда от нее хотелось просто выть. Вспомнился Трейт, вспомнился зовущий на свидание Ричи, вспомнились изумленные, возмущенные и презрительные взгляды мужчин клуба.

К черту их всех! Я сумею, я обязательно однажды ткну им всем в нос тем, как же они ошибались, считая женщин вторым сортом. Они считают, что женщины предназначены только для одного? Прекра-асно. Чудесно. Так тому и быть. Маньяка мне это, конечно, не найдет, но…

Я улыбнулась.

— Кьер? — Я поерзала на мужских бедрах и ласково провела кончиками пальцев по смуглой коже напрягшегося пресса.