Убийство в районной поликлинике - Алексей Кротов

проговорил Зубриков.

– Пока, – голос Лидии Валерьевны звучал менее уверенно.

Прощаясь, она протянула Зубрикову руку в изящной меховой перчатке, и тот, вместо того, чтобы пожать, притронулся к ней губами. Закрыв за Седельцевой дверь, Зубриков не спеша подошёл к окну, и с каким-то ностальгическим удовольствием несколько минут наблюдал, как её изящная фигурка грациозной походкой, не быстро и не медленно, преодолевает усыпанный снегом двор.

Глава 18

Разумовская вошла в телефонную будку и волнуясь набрала номер.

– Это я. Ну что вы решили? Завтра вечером в поликлинике? Деньги будут? Отлично.

Повесив трубку, она вышла, весьма довольная собой. Зайдя в уютное кафе, выпила чашку кофе с коньяком и ещё раз обдумала свои планы. Не найдя в них изъянов, Ирина удовлетворённо кивнула и отправилась на работу.

* * *

Кто звонил, Кирилл? – выходя из ванной, поинтересовалась у мужа Нина Анатольевна Башевич.

– А-а, видишь ли, Нина… – он запнулся и лицо его пошло красными пятнами.

– Да говори же, Кирилл!

– Друг, – выпалил он, – или подруга.

– Что-о?! Какая ещё подруга?

– Нет, нет, Нина, это не то, что ты подумала. Голос был металлический, как у робота.

– Ты в своём уме? – не выдержала Башевич, – что за чушь ты городишь?

– Нина, дай мне воды, пожалуйста, – попросил Кирилл Львович.

Нина Анатольевна, не на шутку встревоженная состоянием мужа, поспешила выполнить его просьбу. Выпив воды, Кирилл Львович опустился в кресло, собрался с силами и заговорил связно.

– Позвонил непонятный голос. Спросил:

– Это квартира Башевичей?

– Да, – ответил я.

– С кем я говорю?

– Кирилл Львович Башевич, – говорю.

А он… оно спрашивает:

– Ваша супруга была недавно в 45-й поликлинике?

Я довольно резко: – Ну и что? Мало ли кто там бывает.

Голос сухо: – Не перебивайте. Вы платили деньги главврачу Поиловой. Я знаю за что. Она умерла. Теперь будете платить мне.

Я в смятении: – Кто вы? По какому праву? Гнусный шантаж!

Оно в ответ смеётся: – Ну-ну, не шумите. Завтра будьте в 21 час в 45-й поликлинике и приносите 500 зелёных. Встречаемся на четвёртом этаже около кабинета покойной. Не опаздывайте!

Я, задыхаясь: – Но это же шантаж!

Он смеётся: – Не будьте идиотом! – и вешает трубку.

Вот такой вот разговор, Нина.

– Да, верно, вёл ты себя по-идиотски, – подтвердила Нина Анатольевна, выслушав рассказ мужа. – Так кто всё-таки звонил, мужчина или женщина?

– Совершенно непонятно, голос неопределённого пола.

Башевич поняла, что больше от мужа ничего не добьётся, и опустилась в соседнее кресло.

– Что будешь делать? – поинтересовалась она.

– Понятия не имею, ответил тот, – а ты что думаешь?

– Думаю, надо пойти и выяснить, в чём дело.

– А деньги?

– Перебьются, Кирилл.

– Но ведь если…

– Никаких денег. Хочешь, плати, а я не буду. Стоит только раз уступить, потом всю жизнь не отвяжешься.

– Пойдём вместе?

– Тебе не стоит светиться, я схожу одна.

Башевич хотел было возразить, но, поколебавшись, не стал, и кивнув, тяжело поднялся налить себе чего-нибудь покрепче.

* * *

Юлий Александрович Воронцов смотрел на свою тёщу, Алевтину Викторовну Семёнову, в гневной растерянности.

– Вы хотите на Тайвань? – лицо его покрылось красно-бурыми пятнами, – А как же Венеция? – В голосе Юлия Александровича расплескалась ирония, – вы уже отказались от мысли посетить Италию? Подумайте только, какие там города! Рим – столица древнего мира! А Генуя, а Неаполь? Нет, вы положительно не в себе, милая Алевтина Викторовна. Променять Италию на Форшезу. Нет, я вас решительно не понимаю.

Семёнова, 77-летняя тёща Воронцова, выглядевшая на все 50, слушала тираду зятя без малейших эмоций.

– Тебе вредно волноваться, Юра, резонно заметила она, когда он наконец замолчал.

– Так не заставляйте меня это делать! – возмутился Воронцов.

– Постараюсь, Юра, нам осталось решить всего один вопрос – о деньгах.

– О боже! – схватился за голову «любящий зять», – Ну и сколько же вам нужно на этот раз? – как можно спокойнее спросил он.

Алевтина Викторовна поправила лежавшее на коленях вязание и невозмутимо ответила: Тысячу долларов.

– Что? – глаза Воронцова округлились за стёклами очков.

– Это только на билет, а на расходы…

– Я ничего не хочу знать! – он выскочил из кресла, словно его подбросила невидимая пружина, – Это же грабёж среди бела дня!

– Не устраивай мещанских склок, – поморщилась тёща. – При твоей зарплате…

– Не смейте считать мою зарплату! – загремел Воронцов. – Считайте лучше вашу пенсию.

– Что тут у вас? – спросила вошедшая жена Воронцова Дина Олеговна, – Юра, что ты орёшь средь бела дня, как раненый бизон?

– Во-первых, уже вечер, а во-вторых, ты только послушай свою мамочку. Она хочет тонну баксов на билеты в Тайвань. Но этого ей мало! Ей нужно на расходы. Сколько, Алевтина Викторовна? Говорите же скорее!

– Ну, думаю, ещё тысячи зелёных мне вполне хватит, – тон Семёновой был пронизан олимпийским спокойствием.

– Ну, ну… – задыхаясь, начал Воронцов, дальше продолжить он не смог и рухнул в кресло.

– Юра, я думаю, это вполне приемлемая сумма, – заметила жена, наливая ему стакан соку.

– Приемлемая? – выпалил он. – Кем приемлемая?

– Папа, ты мне мешаешь заниматься, – недовольно сказала, входя в комнату, пятнадцатилетняя Вера, дочь Воронцова.

– Чем заниматься?

– Ну, я читаю…

– И читай себе на здоровье.

– Спасибо, папа. Да, кстати, я хотела попросить у тебя денег.

– Сколько, моя ласточка? – улыбающееся лицо Воронцова напоминало растянутую резиновую маску.

Дочь не успела ответить. Зазвонил телефон. Дина Олеговна хотела подойти, но Воронцов прыжком опередил её.

– Да, я слушаю. Кто? Ничего не понимаю. Я занят. Позвоните позже. Трубка со стуком упала на рычаг. – Итак, моя прелесть? – маска улыбнулась в сторону дочери.

– Всего-то двести баксов, па. Мне нужно купить кой-чего из одежды.

– Всего-то двести баксов? – переспросил он, передразнивая дочь, – вы что, хотите довести меня до инфаркта? – У него не было сил кричать.

Прежде чем кто-то успел возразить, телефон зазвонил снова.

– Да. Хорошо, не буду вешать. Сколько? И вам тоже нужны деньги? Вас не интересует, где я их возьму? Во сколько быть? Сколько? вы в своём уме? Не хочу и слушать. Больше не звоните. – Воронцов бросил трубку.

– Ну так как, па? С надеждой спросила Вера.

– Оставьте меня все в покое! – вдруг заорал он с неведомо откуда взявшейся мощью. – То ты, то твоя бабуля, а тут ещё какой-то безумный шантажист. – И, чуть не опрокинув столик, Юлий Александрович выскочил из комнаты. Семья молча смотрела ему вслед: кто с сочувствием, кто с недоумением, а кто с безразличием.

* * *

Александр Васильевич Котеев, получив по телефону аналогичное предложение, очень занервничал, можно даже сказать, испугался. Незамедлительно выпив рюмку коньяка для бодрости духа, он снял трубку и набрал знакомый номер.

– Сергей?