Змееныш - Андрей Дашков

Фигура мокши до определенного момента частично закрывала Люгеру обзор, но вот негреющие лучи наконец пролились сверху, открыв ему поистине волшебную картину, поражавшую человеческое воображение.

Вокруг росли гигантские деревья, ствол каждого из которых вряд ли могли бы обхватить, взявшись за руки, пятьдесят человек. Кроны этих деревьев соединялись, образуя едва различимые купола в невообразимой высоте, где, казалось, они соперничали с облаками. Ветви росли многочисленными ярусами, напоминая застывшие волны заколдованного моря или призрачные дюны.

Свет, ровный и не слепивший глаз, был разлит повсюду, как нескончаемая тихая музыка. Среди прочих здешних чудес Люгер увидел несколько деревьев, превращенных в ажурные дворцы и похожих снаружи на корзины тончайшего плетения, которые были освещены изнутри. Каждый такой «дворец» отбрасывал сотни скользящих теней; сложнейшая вязь их нерукотворных стен непрерывно изменяла свой зыбкий рисунок, словно узор мира в первый день творения, и все это казалось не чем иным, как вополощением животворящего волшебства.

Кое-где поднимались рощицы травы, достигавшей в высоту человеческого роста, и торчали из земли обнажившиеся, чудовищно изломанные желто-коричневые корни. В низинах между деревьями поблескивали озера со стоячей водой. Отовсюду манила глубина, зеленая и засасывающая. Здесь не было слышно пения птиц, зато какое-то неведомое существо пронзительно и жутко кричало вдалеке.

Такой впервые явилась Люгеру недоступная чаща пресловутого Леса Ведьм, и возможно, ему выпало быть чуть ли не единственным из людей, кто видел ее и при этом понимал, где находится.

* * *

Стервятник огляделся по сторонам и насчитал больше двух десятков фигур слева и справа от себя. Присмотревшись, он, к своему немалому удивлению, обнаружил среди них мертвого солдата и старика людоеда, которые покорно брели вслед за собакой, потерявшей хозяина-мокши. Потом они исчезли из виду, да и остальные пленники рассеялись по огромному селению Ведьм – самому необычному из тех, что довелось видеть Люгеру за всю его жизнь.

Он не мог бы сказать даже, какое было время суток. Многоярусные кроны деревьев не пропускали лучи солнца – и вообще не пропускали дневной свет. Здесь, внизу, ничто не напоминало о существовании мира за пределами леса, настоящего неба, ветров, смены дня и ночи. Люгер чувствовал себя запертым в сырой и полутемной, хотя и гигантской, раковине, жизнь внутри которой текла по иным законам.

Старик привел его к живому древесному дому, для создания которого, очевидно, не потребовалось никаких инструментов и орудий. Дом был неотделимой частью дерева-гиганта и непрерывно рос и изменялся вместе с ним. Впоследствии Слот узнал, что пустоты в стволе и в нижних ветвях служили комнатами, коридорами и переходами; из древесины наращивались лестницы, новые этажи и качающиеся двери из гибких ветвей. Светящиеся листья с успехом заменяли люстры и разгоняли тьму.

Этот дом-дерево чем-то напомнил Стервятнику лабиринт «Бройндзага» – летающего корабля, на котором он также оказался в качестве пленника. Люгер был ошеломлен магическим искусством Ведьм – они так глубоко проникли в тайну жизни, что сумели изменить саму сущность творений природы. При этом дерево не было искалечено грубым вмешательством. Уже сотни лет оно росло, подчиняясь воле мокши, чьи намерения отличались от изначального замысла Создателя, но не приходили в неразрешимое противоречие с последним. За их неодолимым влиянием угадывалась устрашающая сила, и у Люгера не осталось сомнений в том, что дурная слава Ведьм вполне заслужена.

Вслед за стариком он поднялся по замшелым ступеням, образованным выступающими частями корней, и увидел перед собой что-то вроде плетеной двери правильной сводчатой формы. Четвероногий спутник мокши остался снаружи. Завеса из ветвей и листьев мягко сомкнулась за спиной Слота – словно медленно захлопнулся чей-то огромный рот.

Люгер вдруг почувствовал чье-то присутствие – как прежде, бывало, ощущал в полной темноте появление одушевленных существ. Подобное происходило с ним впервые. Ему сделалось жутко, будто он услышал приглушенный вой ужасной твари, замурованной в стене и ставшей этой самой стеной…

Вместе со стариком он прошел узкими извилистыми коридорами. Сквозь овальные отверстия в стенах пробивался тусклый свет. Изредка на глаза Люгеру попадались соплеменники мокши, но никто из них не проявлял к нему ни малейшего интереса. Все, кого он встретил, были мужчинами средних или же преклонных лет. Он не увидел ни одной женщины и ни одного ребенка. Кроме того, в жилище Ведьм (если это было жилище, а не ритуальное место) не оказалось ни мебели, ни оружия, ни предметов искусства.

В конце концов старик привел Слота в одну из тупиковых комнат, посередине которой находилось озеро древесного сока, а вокруг ползали существа, напоминавшие больших белых слизней. Розовые грибы, растущие колонией в углу комнаты, источали странный, но влекущий аромат.

– Пока ты останешься здесь, – сказал мокши. – Мы оба будем готовиться к Переселению. Не пытайся бежать – лес не выпустит тебя. Все, что ты видишь перед собой, съедобно. Не задавай вопросов. Жди, ешь, спи и, может быть, кое-что узнаешь из своих снов.

Напоследок он показал пленнику отхожее место в отгороженной нише, а затем скрылся за живой зеленой завесой. Люгер был голоден и валился с ног от усталости. Грибы выглядели гораздо привлекательнее слизней, и он решил начать с них. Сорвал один из розовых грибов и стал жевать его. Ощущения при этом были такие, словно во рту лопались упругие пузыри. Вкус же гриба оказался необычным, но не отвратительным. Возможно, Слот совершил ошибку, и ему следовало все же предпочесть слизней – об этом уже никто никогда не узнает…

Он не запомнил, сколько грибов съел, прежде чем почувствовал себя сытым и погрузился в странный сон. Но было ли в самом деле сном это новое состояние? Во всяком случае, пребывание Люгера в плену у Ведьм оказалось слишком долгим для сна и слишком кратким для жизни.

…Его череп увеличивался в размерах, стремительно вбирая в себя все новые и новые пространства, пока не достиг границ вселенной. Внутри него воцарился хаос. Сначала раздавалось тихое потрескивание – это лопались грибы, выбрасывая облачка спор. Повсюду вспыхивали и гасли фиолетовые искры, как будто сквозь голову проносился метеорный поток. Из каждой споры рождалась звезда, вокруг которой вращались мертвые шарики, сверкавшие отраженным светом. Люгер мог бы взять их в руки, если бы помнил, ГДЕ оставил свои руки. Вскоре он уже постоянно слышал звенящую, назойливую и совершенно нечеловеческую музыку.

Теперь у него было чудовищное тело, оказавшееся внутри его же гигантской головы. Он повернул глазные яблоки – огромные, как две луны, и такие же тяжелые, – и «увидел» свою кожу, струившуюся радужной волной, словно змеиный узор. Кое-где из нее уже росли деревья, стряхивавшие со своих ветвей тысячи золотистых листьев-кораблей. И дыхание становилось ветром…

На всех парусах корабли неслись к черному зеву – единственному месту в этом мире, которого Люгер боялся. Он почувствовал, что там затаился его главный и смертельный враг – некто без образа, неназванный и неописуемый. Он увидел мельком только тень врага, упавшую на темнеющий небесный свод, которым сделался его собственный череп. Тень, пошатываясь, бродила за пределами досягаемости, и оттуда – казалось, из межзвездных далей, – доносился омерзительный звук, напоминавший треск ломающихся костей. Звук резко диссонировал с музыкой творения – это тень пожирала золотые корабли…