Нечаянная любовь - Хелен Брукс

– С чего ты взяла?

– Это то, что имеет значение. – Голос ее зазвучал устало. – Именно из-за их истории и заварилась вся эта каша.

– А, понятно. Так вот о чем речь. – В его лице появилось что-то новое, чего она не поняла, и это напугало ее. – А что мне делать? Поздравить их? Похвалить за хорошее поведение?

– Конечно, нет! – резко ответила Рия, задетая за живое его издевкой.

– Они повели себя глупо. Но мне казалось, что ты лучше, чем кто-либо, сможешь понять, насколько просто ошибиться в юности.

Она допустила серьезную ошибку. Задумчивое выражение исчезло с его лица, и он навис над ней, точно ястреб. Схватив ее за тонкие запястья, он резко и грубо заставил ее встать.

– Кто это тебе наплел? – угрожающе спросил он, и глаза его яростно заблестели. – Ты ничего в этом не смыслишь! Что может знать о жизни и любви такая неопытная девчонка? Ведь ты живешь & какой-то башне из слоновой кости, где есть только белое и черное. Настоящий мир вовсе не такой!

– Не рассказывай мне сказки про настоящий мир! – Он задел ее за живое, и голос ее даже сорвался. – Я достаточно хорошо знаю реальный мир, чтобы ненавидеть его! Мир, в котором пьяница может прикончить в один миг троих людей и преспокойненько выйти из тюрьмы уже через три месяца! – У нее перехватило дыхание. – По месяцу за жизнь! – Она говорила все громче и громче и ничего не могла с собой поделать. Она так долго молчала, что теперь должна была выговориться. – Но я все-таки еще верю в добро, а это много больше, чем то, на что способен ты! Мир, может быть, болен, но люди все же могут над ним подняться, им только нужен шанс. Сколько раз я могла сдаться и стать таким же циником, как и ты, но я не сдалась. Я предпочла приспособиться к обстоятельствам по-своему. Прощать непросто, я знаю, но я также знаю, что если человек только и думает что о разрушении, то в конце концов разрушится сам. На каждого дурного человека есть добрая сотня хороших…

Она замолчала, пораженная блеском его глаз, прикованных к ее взволнованному лицу и полыхающим глазам.

– Так ты считаешь, что все знаешь?

Слова были острыми, как нож.

– Нет, – сказала она устало, поняв, что стена непробиваема. – Я уже сказала, каждый из нас приспосабливается к обстоятельствам по-своему.

– В таком случае сделай одолжение и занимайся своими собственными делами, – холодно заметил он, – и попридержи свои теории при себе. Мои мысли – это мое дело. Но одной из них я все-таки с тобой поделюсь: мне кажется, что этот новый имидж не совсем тебе подходит. О чем вы там договорились с этой сладкой конфеткой, – он кивнул в сторону лестницы, – я не знаю, но не думайте, что вам удастся еще раз обвести меня вокруг пальца.

– Меня здесь не будет, и я не смогу водить тебя за нос, разве не так?

– упавшим голосом сказала Рия, отворачиваясь и глядя на далекие холмы. —Я оставлю тебя в покое при первой же возможности.

Если бы в этот момент она посмотрела на него, то заметила бы тень, скользнувшую по его лицу, и напрягшиеся губы.

– Может, Хочешь что-то от меня на память? – задумчиво спросил он и, прежде чем она догадалась о его намерениях, развернул ее к себе и прижался к ее губам в горячем, ослепляющем поцелуе. Знакомый запах его одеколона ударил ей в нос. Она сопротивлялась, напрягая все мышцы, но понимала, что борется прежде всего с собой.

– Ты не можешь Оттолкнуть меня, – пробормотал он, отпустив на секунду ее губы. – Что бы ты обо мне ни думала, ты хочешь меня – не так ли?

– Это было утверждением, а не вопросом. Он с силой прижал ее к себе, и она стала таять. Кровь застучала у нее в висках.

– Не надо! Оставь меня, – возмущенно зашептала она, но, почувствовав его губы на шее, на мочке уха, на закрытых веках, поняла, что проиграла. Когда он вновь припал к ее губам, она слегка застонала, и по телу ее пробежала дрожь. Его нарастающее желание передалось и ей, колени у нее задрожали, и, боясь потерять равновесие, она ухватилась за его широкую спину. Наслаждаясь сладким вкусом ее губ, он осторожно направлял ее в спальню.

Он перегнул ее в талии так, что она упала на мягкую кровать вместе с ним. Покрывая ее лицо обжигающими поцелуями, он гладил ее дрожащее тело, обращаясь с ней, как опытный музыкант со скрипкой.

Под его волшебными руками и губами она изгибалась, вскрикивая и задыхаясь от новых и новых обжигающих ощущений. Вдруг он замер, и в его прищуренных глазах, скользивших по ее телу в измятой одежде, появилось вопросительное выражение.

– Ты все еще хочешь уехать? – прошептал он в ее мягкие волосы, не прекращая ласкать ее. – Неужели ты думаешь, что кто-то другой может доставить тебе столько же удовольствия!

Рия содрогнулась от страсти. Единственной реальностью были его руки и губы. Жжение внутри все нарастало и нарастало, становилось учительным, и она бессознательно мотала головой из стороны в сторону.

Он опять припал к ее губам, и у нее перехватило дыхание. Ей казалось, что разгоревшийся внутри огонь вот-вот сожжет ее дотла, и когда он прижал ее к своему большому телу, она все повторяла и повторяла его имя, ища его губы.

Он слегка приподнялся на локте, и она даже застонала, гладя на него ничего не видящими глазами.

– Рия! – нежно прошептал он. – Мне надо знать. Я действительно буду первым? – Слова его с трудом пробивались сквозь поглотивший ее водоворот чувств. – Ответь мне: я буду первым?

Он настаивал, и она в оцепенении кивнула, чувствуя только свою ослепительную любовь к нему.

– Но разве могу я быть в этом уверен?

Он произнес эти слова как человек, ненавидящий самого себя, и, чертыхнувшись вполголоса, поднялся со смятой постели. Глубоко вздохнув, с кошачьей грацией он вышел на балкон.

Рия застыла, не веря, что он бросил ее, но когда трезвый рассудок вернулся к ней, принеся с собой и отчаяние, она резко села на кровати и дрожащими руками поправила платье.

Какое холодное издевательство! Она вспомнила его вопросы, заданные шепотом, и сердце у нее остановилось. Он просто хотел убедиться, правду ли говорила Поппи о ее образе жизни и о том, что у нее не было мужчин. Но почему он не захотел получить главное доказательство? Щеки ее горели. Она понимала, что не смогла бы вовремя остановиться, в его руках она была как воск.

А может, она настолько неопытна, что представляет для него слишком легкую добычу, которой и гордиться-то нельзя по-настоящему? Какие мысли были в его холодной голове? Она посмотрела на темный силуэт за гонким тюлем и почувствовала себя настолько униженной, что ей хотелось лишь одного – чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Он взял ее безропотную любовь и растоптал башмаками. Если он хотел наказать ее за обман, то добился такого успеха, какой не снился ей даже в кошмарном сне. Она оказалась настолько слабой, что сама зарядила ружье, из которого ее расстреляли.