Крокодил на песке - Элизабет Питерс

Уолтер нахмурился и взглянул на брата без привычного восхищения.

– Тебе должно быть стыдно, Рэдклифф, – спокойно сказал Он. – Всю ночь ты сжимал руку мисс Пибоди, так что та распухла. Мисс Пибоди до рассвета простояла на коленях подле твоей кровати!

Эмерсон немного смутился, но я пришла в еще большее замешательство. Сентиментальность всегда меня смущает.

– Пожалуйста, не надо меня благодарить, – буркнула я недовольно. – Точно так же я поступила бы и ради больной кошки.

– По крайней мере, вы должны прекратить возиться с плитами, – сказал Уолтер. – Завтра я сам примусь за это.

– Вы не можете одновременно заниматься росписями на плитах и наблюдать за рабочими! – воскликнула я, не сумев скрыть своего испуга.

Эмерсон с прищуром посмотрел на меня и откашлялся.

– Абдулла – превосходный десятник. Уолтеру вовсе не обязательно проводить все время на раскопках. Правда, Уолтер?

Ответом было тягостное молчание. Мы не сводили с юноши глаз.

– Ну же, Уолтер, – настаивал Эмерсон спокойным, но твердым голосом. – Я вижу, тебя что-то тревожит. Что именно? Лучше сразу узнать истину, чем заниматься бесплодными гаданиями, Уолтер. Давай же, выкладывай начистоту!

– Я был бы рад выложить все начистоту, но это нелегко выразить словами. – Уолтер чуть растерянно улыбнулся. – Ты же знаешь, что со временем начинаешь чувствовать настроение местных крестьян. Существует множество неявных признаков – как они поют, как двигаются, их шутки и смех... или отсутствие таковых. Не знаю, когда это все началось. Но сегодня я почувствовал что-то неладное...

– Значит, недавно. У тебя достаточно опыта, чтобы сразу заметить, даже если мысли были заняты другим... – Эмерсон со значением покосился в сторону Эвелины, которая слушала, чинно сложив руки на коленях. – По-твоему, рабочие настроены враждебно? Думаешь, они что-то скрывают от нас?

Уолтер покачал головой; темные волосы упали на лоб, придав ему вид встревоженного школьника.

– По-моему, дело не в этом. По-моему, их встревожила твоя болезнь. Ты же знаешь суеверность египтян – они готовы любую неприятность приписать козням злых духов. Но мне кажется, что за этим стоит нечто большее. Они ведут себя как-то вяло, замедленно, слишком тихо. Словно знают что-то такое, чего не знаем мы, и боятся этого.

Брови Эмерсона сдвинулись.

– Я должен взглянуть сам!

– Если вы рискнете выйти завтра на солнце, то к полудню вновь окажетесь в постели, – вмешалась я. – Может, мне стоит взглянуть? Правда, не хочется бросать росписи, даже на день.

– Пибоди, завтра вы не дотронетесь до плит! – неожиданно мягко отозвался Эмерсон и добавил, словно перед ним была несмышленая школьница: – В этих краях ничего не стоит подцепить какую-нибудь инфекцию, и вы непременно лишитесь пальца, а то и двух, если будете стирать их до мяса.

Я не привыкла, чтобы со мной разговаривали в таком тоне. Но, как ни странно, меня почему-то совсем не рассердила ни властность, звучавшая в его голосе, ни фамильярное обращение. Мне даже показалось, что во взгляде Эмерсона сквозит мольба.

Он вдруг слегка улыбнулся. Так и знала, что у него красивая улыбка!

– Возможно, вы правы, – покладисто сказала я.

Эвелина поперхнулась чаем, поспешно отставила чашку и изумленно посмотрела на меня.

– Да-да, – как ни в чем не бывало продолжала я. – Вы правы. Значит, договорились? Завтра я понаблюдаю за рабочими и постараюсь что-нибудь выведать. Что вы сейчас раскапываете, Уолтер?

Разговор принял профессиональный оборот. Эвелина показала Эмерсону свои рисунки, тот даже снизошел до того, что пробормотал: «Совсем неплохо» – и предложил Эвелине скопировать росписи в гробнице.

– Хороший художник – это просто дар для нашей экспедиции! – воскликнул он с горящими глазами. – Всех находок все равно не сохранить; мы похожи на мальчишек, ковыряющихся в сточной канаве. Но если мы зарисуем наши находки, прежде чем они разрушатся...

– Мне бы хотелось больше знать об иероглифическом письме, – вставила Эвелина. – Я смогу перерисовывать точнее, если буду понимать значение древнеегипетских иероглифов. Например, существует десяток различных изображений птиц, которые, видимо, имеют разное значение. Когда надпись стерта, то не всегда можно различить их первоначальную форму, но если немного знать язык...

Эмерсон сдвинул брови, но было видно, что слова девушки произвели на него впечатление. Недолго думая, он нарисовал на салфетке птицу, а Эвелина попыталась ее скопировать. Я взглянула на Уолтера. Он наблюдал за беседой брата и моей подруги, его лицо так и лучилось от удовольствия. Да, никаких сомнений – этот юноша всерьез влюблен в Эвелину, уж я-то знаю толк в любви, хотя сама никогда и не была подвержена этому прискорбному недугу. И Эвелина тоже влюблена в юного Уолтера. Я украдкой вздохнула. Как несправедливо устроен мир! Почему эти двое не могут быть счастливы вместе?! Стоит молодому человеку объявить о своих чувствах, как Эвелина поспешит безжалостно разрушить свое счастье из-за каких-то нелепых условностей. Я смотрела на молодых людей, и сердце мое сжималось от боли.

Мы допоздна засиделись на нашем маленьком импровизированном балкончике, наблюдая, как меркнет вечерняя заря и разгораются звезды. Даже Эмерсон помалкивал под благотворным влиянием окружающей нас красоты. Быть может, нас всех в тот вечер посетило недоброе предчувствие. Быть может, мы знали, что это последний спокойный вечер.

На следующее утро я расчесывала волосы, когда снизу донесся какой-то шум. Через несколько минут по тропинке взбежал Уолтер, выкрикивая мое имя. Я бросила щетку и выглянула из гробницы, решив, что приключилась какая-то беда. Но Уолтер выглядел скорее возбужденным, чем встревоженным.

– Открытие! – возвестил он. – В скалах! Там гробница!

– И это все? Господи, да здесь и так, куда ни плюнь, гробницы.

Уолтер не отвечал, как завороженный глядя на Эвелину, которая с самым безмятежным видом рассматривала свое отражение в маленьком зеркальце.

– Но в этой есть обитатель, – наконец проговорил он. – Все остальные гробницы были пусты, их разграбили еще в античные времена. Из этой, похоже, тоже похитили все золото и драгоценности, но мумия осталась. Настоящая мумия! И что еще важнее, мисс Пибоди, – Уолтер с трудом оторвал глаза от Эвелины и взглянул на меня, – местные жители сообщили мне об этом, вместо того чтобы ограбить гробницу. А это значит, все мои вчерашние тревоги – игра воображения, и не более. Египтяне нам доверяют, иначе ничего не сказали бы.

– Они доверяют, потому что вы с Эмерсоном платите за каждую ценную находку! – возразила я, торопливо скручивая волосы в узел. – Им просто нет смысла обращаться к торговцам древностями.

– Какая разница, в чем причина! – Уолтер так и пританцовывал от нетерпения. – Я бегу туда, мисс Пибоди! Не желаете составить мне компанию? Хотя, боюсь, добраться до гробницы непросто...