Нагаш непобежденный - Майкл Ли

Холодные черные глаза изучали Архана с бесстрастным интересом.

— С каждой ночью его все труднее будить, — заметил В’соран и сжал плечи и предплечья Архана, проверяя закостенелость мускулов и суставов. — Никаких очевидных признаков болезни, но его жизненная сила определенно убывает, — произнес он с кислым выражением лица.

Архан услышал, как кто-то движется в дальнем конце комнаты. Зажглась масляная лампа, наполнив помещение оранжевым светом и слабым запахом растопленного сала.

— Может быть, мы стали давать ему слишком много лотоса? — послышался голос Ламашиззара.

В’соран что-то буркнул, наклонился ниже и стал всматриваться в глаза Архана, словно искал там признаки обмана.

— Ему дают ровно столько же, сколько и всегда, — категорически отрезал он. — А следовательно, его способность восстанавливаться после лотоса понизилась. Он слабеет. — Его маленькие темные глазки сощурились. — Или…

Архан услышал приближающиеся шаги. На столе звякнула бутылка с вином, зашуршала бумага.

— Что? — раздраженно спросил царь.

В’соран несколько долгих мгновений всматривался в глаза бессмертного, будто мог проникнуть в сознание Архана и прочитать его, как запыленный свиток. Архан уставился на него недвусмысленно хищным взглядом. Будь у меня хоть малейшая возможность, говорил этот взгляд, я бы свернул твою тощую шею.

В’соран видел это каждую ночь в течение долгих десятилетий и не находил тут ничего нового. Вот чего он не знал, так это того, что впервые за прошедшие полтора столетия Архан был достаточно силен, чтобы выполнить свою угрозу.

В’соран выпрямился, его колени громко щелкнули. Еще только появившись в Ламии, он уже был в преклонных годах, а эликсир Ламашиззара не мог полностью остановить неумолимое течение времени. Старик пожал узловатыми плечами.

— Может быть, эликсир становится менее эффективным, когда физическое тело стареет, — пробормотал В’соран, повернувшись спиной к бессмертному. — Его плоти и органам уже четыреста лет. Вполне возможно, что мы приближаемся к пределу твоего колдовского мастерства.

В голосе В’сорана безошибочно угадывались обвинительные интонации. Ламашиззар ничего не ответил, но Архан почувствовал, как между ними возникло напряжение.

— Подойди сюда, Архан, — холодно произнес царь.

Бессмертный сосредоточенно сощурился, подтягивая под себя ноги и пытаясь встать. Его тело сделалось неуклюжим — не из-за черного лотоса, а из-за того, что его много месяцев жалила хикса Нефераты. Яд осы копился в мышцах, а не выводился наружу, как это происходило с живым телом, и затруднял даже самые простые движения. Архан старался обратить этот истощающий эффект себе на пользу, нарочно замедляя движения, чтобы создать у царя и его приспешников впечатление полного изнеможения. Если у Ламашиззара возникнут хоть малейшие подозрения о том, что он больше не может полностью контролировать своего пленника, план Нефераты провалится и Архан уже никогда не станет свободным.

Царь с озабоченным лицом стоял рядом с длинным деревянным столом, расположенным всего в нескольких футах от начерченного на полу ритуального круга, и пытался навести хоть какой-то порядок в кипах бумаг и груде свитков. В тени дальнего конца комнаты передвигались еще какие-то фигуры, что-то негромко бормоча и передавая друг другу кувшины с вином. Сегодня Ламашиззара сопровождала чуть не вся клика: помимо В’сорана Архан узнал высокую мускулистую фигуру Абхораша, царского военачальника, а также расплывающиеся фигуры Анхата и Ушорана, старейших и самых могущественных союзников царя при дворе. Великий визирь Ламашиззара Убайд стоял в стороне от остальных, вежливо отказываясь от предложений выпить и ожидая приказов царя. Молодой Зухрас напротив двери тыкал своим кинжалом в уголь на жаровни, пытаясь заставить его разгореться. Лукаво усмехнувшись, он нанизал уголек на кончик ножа и с его помощью раскурил небольшую глиняную трубку, которую держал во рту. Едкий запах восточного трубочного табака наполнил комнату.

Не хватало только двоих распутников, Адио и Кхенти. Архан подозревал, что они охотятся за шлюхами или швыряют деньгами в игорных трущобах квартала Красного Шелка. Скорее всего, они, шатаясь, ввалятся сюда позже, воняя кислым вином и хохоча, как гиены, чтобы потребовать свою долю эликсира Ламашиззара. Почему царь до сих пор не утратил терпения и не приказал перерезать им глотки, оставалось для Архана загадкой. Он слишком хорошо знал, что Ламашиззар готов обрушить свой гнев на любого, кто мог помешать исполнению его планов.

Звеня железными цепями, едва волоча ноги, Архан подошел к царю и остановился, осторожно его рассматривая. Внешне Ламашиззар слегка изменился — постарел, виски поседели, мясистое лицо говорило о долгих годах потакания собственным желаниям, но держался он по-прежнему с уверенностью молодого человека. Эликсир оставил на царе не один отпечаток, это Архан знал точно. Он замечал приподнятые скованные плечи Ламашиззара, замечал его быстрые хищные взгляды. Бессмертный много раз видел это при дворе Вечного Царя. Жажда бессмертия превращала в скотов даже самых сильных мужчин, делала их беспощадными, подозрительными и непредсказуемыми. Если царица говорит правду, Ламашиззару давно наплевать на судьбу его царства. У него осталась единственная страсть — овладеть ужасными заклинаниями Нагаша, а это превращало его в по-настоящему опасного человека.

Архан свел руки вместе и поклонился. Железный край ошейника впился в его израненную шею.

— Чем могу служить, о великий? — спросил он своего тюремщика. Слова жгли язык, как расплавленный свинец.

— Это правда? — спросил царь, не отводя взгляда от оккультной диаграммы, разложенной на столе. — Эликсир больше не поддерживает тебя так, как раньше?

Бессмертный тщательно обдумал свой ответ. Он знал, что в ту же секунду, как он перестанет быть полезным Ламашиззару, царь прикажет его убить.

— Не буду отрицать, что мне стало труднее стряхивать с себя воздействие лотоса, — произнес Архан. — Возможно, что сведущий В’соран прав. Безусловно, в книгах Нагаша содержится еще очень много знаний. Ты едва прикоснулся к поверхности, под которой скрыта глубина могущества Вечного Царя.

С того мгновения, как он очнулся в подвалах царского дворца, Архан знал, что его единственная надежда выжить заключается в том, чтобы выдавать секреты Нагаша неохотно, выделяя Ламашиззару ровно столько знаний, чтобы лишь раззадорить его аппетит, и искать возможности совершить побег. Царь отнюдь не был дураком, он следил за тем, чтобы Архан не имел доступа к книгам Нагаша, и поддерживал его существование той же самой жидкой болтушкой, которую пил сам вместе со своими приспешниками. У Архана едва хватало сил, чтобы шевелиться, уж не говоря о том, чтобы вырваться из железного ошейника, надетого на него царем. Даже черный лотос почти не приносил облегчения; он так ослаб, что зелье не даровало грез, а всего лишь холодное забытье.

В’соран тотчас подхватил слова Архана.

— Прислушайся к нему, о великий! — воскликнул он. — Мы должны вернуться к первоисточнику и начать все сначала. — Он шагнул вперед и положил руку на одну из книг Нагаша. — Выполнять указания Узурпатора в точности, до последней буквы! Мы знаем, что ритуалы действуют, — Архан живое тому доказательство.