Портреты Смутного времени - Александр Широкорад

Враги Годунова использовали наказание Бельского, чтобы запустить очередную «утку». Бельский-де был наказан за то, что он покаялся духовнику в страшных преступлениях. Якобы он в 1584 году по наущению Бориса Годунова умертвил царя Ивана, а в 1598 году — царя Федора. Испуганный духовник сообщил «тайну» патриарху, а Иов настучал царю.

Разумеется, вышесказанное — чушь собачья, но выдумали ее не бабки на базаре, а весьма умные люди, действовавшие по принципу Геббельса: «Чем чудовищнее ложь, тем больше ей верят». Ни до, ни после Бориса не было царя, против которого была развернута столь мощная пропагандистская кампания. Ее можно сравнить лишь с кампанией против Николая II и Распутина в 1915-1916 годах.

Кто был рупором этой пропаганды, «доктором Геббельсом» начала XVII века, мы, видимо, никогда не узнаем. Автор принципиально не хочет фантазировать, но по логике вещей источник пропаганды находился среди московских церковников, возможно, монахов Чудова монастыря. Иов допек многих умных и честолюбивых духовных лиц. А избавиться от него без свержения Бориса было нельзя. Эти церковники не могли не вступить в связь с мощным боярским кланом, соперничавшим с кланом Годуновых. И таким кланом стали Романовы.

Мог ли честолюбивый щеголь Федор Никитич смотреть на Бориса, как на Богом данного монарха, и быть ему преданным слугой? Борис был шурином царю Федору, а Федор Никитич — двоюродным братом, то есть более близким родственником как по тогдашним, так и по современным представлениям. Ведь недаром в школьных учебниках до 1917 года, да и в современных, на генеалогическом древе род Ивана Калиты соединен с родом Романовых.

Надо ли говорить, что братья Никитичи не вспоминали о заслугах Годунова перед государством, равно как не думали, что рядом с ними находятся десятки представителей рода Рюриковичей, предки которых были независимыми государями и которые по феодальному праву имели право на престол. С X по XVI век десятки владетельных князей Рюриковичей умирали без потомства, и во всех случаях на престол всходил государь-Рюрикович, пусть даже из весьма удаленной ветви, но Рюрикович! Притом что многие удельные князья Рюриковичи были женаты на простых дворянках. За родство с князем или царем дворянина могли произвести в бояре, но никогда — в князья.

Борис Годунов первым нарушил обычай. Причины для этого, как мы уже видели, были объективные, и иного выхода ни у Бориса, ни у страны не было. Федор Никитич же решил пойти по пути Годунова, не имея ни юридического права, ни исторических обстоятельств, сопутствовавших вступлению на престол Бориса.

Замыслам Никитичей благоприятствовало состояние здоровья царя. В 1599-1600 годах он непрерывно болел. В конце 1599 года царь не смог своевременно выехать на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Его сын Федор отправил монахам собственноручно написанное письмо, где говорилось, что отец его «недомогает». К осени 1600 года здоровье царя Бориса резко ухудшилось. Один из членов польского посольства писал, что властям не удалось скрыть от народа болезнь царя, и в Москве по этому поводу поднялась большая тревога. Тогда Борис распорядился отнести его на носилках из дворца в церковь, чтобы народ увидел, что он еще жив.

Слухи о болезни царя и возможной его близкой смерти искусственно обострили династический кризис. Заговорщики, готовя почву для переворота, распространяли в России и за границей слухи о болезненности и слабоумии наследника престола — царевича Федора. Польские послы в Москве утверждали, что у царя очень много недоброжелателей среди подданных, строгости против них растут, но это не спасает положение. «Не приходится сомневаться, что в любой день там должен быть мятеж», — писали польские послы.

На сей раз Романовы решили открыто выступить против Годунова. Никитичи и их окружение не ограничились распространением слухов, порочащих царя, а тайно начали собирать из своих вотчин дворян и боевых холопов. Несколько сотен ратников было сосредоточено на подворье Федора Никитича на Варварке.

Заговор Никитичей не остался вне поля зрения агентов Годунова. Больной Борис в ночь на 26 октября 1600 года решает нанести превентивный удар по Романовым.

Польское посольство также находилось на Варварке, и этой ночью послы стали свидетелями нападения царских войск на подворье Романовых. Один из членов посольства записал: «Этой ночью его сиятельство канцлер сам слышал, а мы из нашего двора видели, как несколько сот стрельцов вышли ночью из замка (Кремля) с горящими факелами, и слышали, как они открыли пальбу, что нас испугало... Дом, в котором жили Романовы, был подожжен, некоторых он (царь Борис) убил, некоторых арестовал и забрал с собой...».

Братья Никитичи были арестованы и предстали перед судом Боярской думы. Заметим, что большинство членов Думы были настроены к Романовым крайне агрессивно. Во время разбирательства в Думе бояре, по словам близких к Романовым людей, «аки зверие пыхаху и кричаху». Впоследствии, уже в ссылке, Федор Романов с горечью говорил: «Бояре-де мне великие недруги, искали-де голов наших, а я-де сам видел то не однажды». Гнев боярский был вызван не столько желанием угодить царю, сколько ненавистью к безродным выскочкам, нахально лезущим к престолу, расталкивая князей Рюриковичей и Гедиминовичей. Вспомним, что те же Шуйские никогда не вступали и не вступят в союз с Романовыми.

Однако на Руси всегда предпочитали судить политических противников не за их проступки, а навешивать на них ярлыки. В начале XVII века был ярлык — колдун, а в XX веке — шпион. Вспомним, что Троцкий, Тухачевский, Ежов и Берия были агентами иностранных разведок. И если с первых двух обвинения в шпионстве были позже сняты, то в 2000 году «демократическая» Фемида еще раз подтвердила, что Ежов и Берия были платными агентами иностранных разведок. Соответственно, Романовым и их сторонникам в вину было поставлено колдовство и «коренья». Борису очень хотелось показать, что он борется не с большим боярским кланом, а с отдельными колдунами, посягнувшими на здоровье и жизнь членов царской семьи.

В летописи дело представлено так: дворовый человек и казначей боярина Александра Никитича Романова, Бартенев, пришел тайно к дворецкому Семену Годунову и объявил, что готов исполнить волю царскую над господином своим. По приказу царя Семен с Бартеневым наложили в мешки разных корешков, и мешок этот Бартенев должен был подкинуть в кладовую Александра Никитича. Бартенев исполнил это и вернулся к Семену Годунову с доносом, что его господин припас отравленное зелье. Борис Годунов приказал окольничему Салтыкову обыскать дом Александра Никитича. Тот нашел мешки с какими-то корешками и привез их прямо на подворье к патриарху Иову. Собрано было много народу, и при всех из мешков высыпали корешки. Привели братьев Никитичей. Многие бояре кричали на них, обвиняемые же не могли ничего ответить в свое оправдание из-за криков и шума. Романовых арестовали вместе с их родственниками и сторонниками — князьями Черкасскими, Шастуновыми, Репниными, Сицкими, Карповыми. Братьев Никитичей и их племянника князя Ивана Борисовича Черкасского не раз пытали. Дворовых людей Романовых, мужчин и женщин, пытали и подстрекали оговорить своих господ, но те не сказали ничего.

Обвиненные находились под стражей до июня 1601 года, когда Боярская дума вынесла приговор. Федора Никитича Романова постригли в монахи под именем Филарета и послали в Антониево-Сийский монастырь. Его жену Ксению Ивановну также постригли под именем Марфы и сослали в один из заонежских погостов. Ее мать сослали в монастырь в Чебоксары. Александра Никитича Романова сослали к Белому морю в Усолье-Луду, Михаила Никитича — в Пермь, Ивана Никитича — в Пелым, Василия Никитича — в Яренск, сестру их с мужем Борисом Черкасским и детьми Федора Никитича, пятилетним Михаилом и его сестрой Татьяной, с их теткой Настасьей Никитичной и с женой Александра Никитича сослали на Белоозеро. Князя Ивана Борисовича Черкасского — на Вятку в Малмыж, князя Ивана Сицкого — в Кожеозерский монастырь, других Сицких, Шастуновых, Репниных и Карповых разослали по разным дальним городам.