Простить нельзя помиловать - Галина Владимировна Романова

года назад не оставил на местах преступления ни единого следа. Даже следы на снегу возле жертв были тщательно заметены.

– Отсюда и странный запах, напомнивший вам лекарства или химию, – продолжил он развивать свою мысль, сидя напротив Марины за столом в ее кухне. – Это мог быть просто запах от новых резиновых перчаток.

Она медленно встала и ушла из кухни. Вернулась с парой новеньких резиновых перчаток, которые достала из упаковки. Долго нюхала их и даже прослезилась.

– Да, похоже пахнут. Точно, похоже. Как же я… Дура такая! Ввела в заблуждение полицейского. Дура! – выругалась она повторно, плотно сжимая губы.

Илья не стал никак комментировать. У полицейских своя работа, у него своя. Ему нужна сенсация. Для него важны рейтинги. Чем они выше, тем выше заработок и его авторитет, не позволяющий увольнять его за провинности.

– Как же мне теперь жить? Снова бояться? – спросила она, провожая его на выход и ежась, словно от холода.

Она вообще казалась ему промерзшей до костей. Синюшного цвета кожа постоянно покрывалась мурашками. Невзирая на духоту в квартире, Марина куталась в теплую шаль, наброшенную на плечи. Ее без конца потряхивало.

– Почему бояться? – не понял Илья.

– Я надеялась, что его больше нет. Что он умер, потому что старый. А вы… Вы разметали в пух и прах все мои воспоминания. И теперь… Господи! – она закрыла лицо ладонями. – Снова сидеть и ждать, когда он за мной придет?

– А вы просто живите, Марина, – попытался Илья дать ей совет. – Он забыл о вас давно, если даже еще и жив. О вас забыл. О многих других женщинах тоже. Уже три года не зафиксировано ни одного подобного убийства. Живите! Гуляйте! Общайтесь!

Она смотрела на него с ускользающей улыбкой. И медленно методично покачивала головой. Туда-сюда, туда-сюда.

– Не могу. После всего, что случилось, не могу. Так и кажется, что он снова зайдет сзади и…

– А разве он зашел сзади? Вы же сидели на остановке, ждали автобуса. Как он мог зайти сзади? Я же помню из материалов дела. Мне его давали почитать, – приврал Илья.

На самом деле он платил и переплачивал за каждую строку, за каждый новый пункт, появившийся в уголовном деле.

– Я считал, что он подсел к вам, заговорил. Или вы зашли за остановку и скрыли это от следствия?

– Вообще-то я подобного никому не рассказывала, потому что мало что помнила. Недавно вспомнила о руках и запахе. Так вы развенчали мою уверенность. Как я могу заявлять что-то еще? Вдруг это тоже неправда?

Она что-то еще лопотала долго и нудно. А он стоял у ее двери с несколькими замками и искал предлога, чтобы уйти. И на часы смотрел, и в мобильник заглядывал, будто читая сообщение. Хмурился при этом.

– А ведь действительно я сидела на лавочке на остановке. Как же он тогда?… Как же он смог напасть на меня сзади?

Она смотрела на него вопросительным взглядом, ища поддержки. А он не мог ей ничем помочь. Его не было на той остановке в тот поздний вечер. Он ездил туда сутки спустя, по заданию руководства. И все там тщательно осмотрел. И пришел к выводу, что если Марина сидела на скамейке на остановке, то незамеченным этот гражданин подойти к ней не мог. Бетонный короб с тремя скамьями. За ним сразу высокий забор, огораживающий промзону. Слева и справа заросли кустарника, сквозь которые зверь не продерется, не то что человек.

Так что либо она, поджидая автобус, ходила туда-сюда вдоль проезжей части, привлекая к себе внимание. И тогда – да, тот, кто ехал мимо, мог остановиться и напасть на нее сзади.

Либо он подсел к ней на скамью, завел с ней разговор и потом уже напал.

Но она не помнила ни того, ни другого. Лишь руки, показавшиеся ей старыми. И запах, напомнивший ей вонь новых резиновых перчаток.

Но Илья подозревал, что ее память играет с ней злые шутки, подсовывая несуществующие детали. А Марина, принимая эти игры всерьез, просто требует к себе внимания, без которого за три года заскучала.

В общем, Илья пообещал ей звонить. Но, выйдя из квартиры, тут же заблокировал ее номер телефона. И через час уже сидел за столом в доме друзей, празднуя день рождения одного из них. Именно по этой причине он не выспался и чувствовал себя сейчас не очень здоровым. И искренне надеялся, что бывший сожитель убитой Ивановой, выйдя из СИЗО, отправится прямиком домой спать.

В голову, конечно, лезли нехорошие рассуждения о том, что у Тимура теперь как бы дома нет, раз он съехал от Ивановой. Но кто-то же его должен был приютить. К примеру, бухгалтер Клавдия, открыто выступающая в оппозиции против Ивановой. Интересно, это не она подъехала сейчас к воротам на старенькой иномарке?

Илья нахмурился, наблюдая за молодой симпатичной женщиной с густыми распущенными волосами цвета спелых колосьев. Она вышла из-за руля и принялась ходить взад-вперед перед воротами. Узкое платье синего цвета до колен, высокие каблуки. Они выглядела сногсшибательно. У Аллы Ивановой, останься она в живых, не было бы ни единого шанса вернуть любовника.

Что это за машина, кстати?

Илья быстро сфотографировал номера и отправил своему приятелю фото с просьбой установить владельца. Насколько Барков помнил, за Клавдией числился другой автомобиль. И его не было на стоянке перед домом Ивановой в вечер ее убийства. А если эта вот иномарка была? Он же не рассматривал все машины, выкупив запись с видеокамеры на стоянке. Он искал конкретный автомобиль, владельцем которого числилась бухгалтер Клава. Тимур рассказал следствию, что его к дому Ивановой привозила именно Клава.

А тут вдруг другая тачка! Что, если именно на ней приезжал Тимур тем вечером к своей бывшей возлюбленной? Вышел из подъезда, сел к Клаве в машину и подождал. И что-то или кого-то увидел. К примеру, того, кто пришел раньше него и находился на тот момент в квартире, убивая его Аллочку. Они с Клавдией, возможно, видели убийцу и решили как-то это использовать. В своих интересах. Заработать, к примеру. Либо продать сведения телевизионщикам. Либо самому убийце.

Это все было плодом его возбужденной ночными посиделками фантазии, Илья это прекрасно понимал. Но он также отлично помнил, что самая невероятная, самая несуразная его идея очень часто оказывалась единственно верной.

Он распахнул старый блокнот с закрутившимися от времени углами страниц и написал на чистом листе: Тимур и Клавдия – шантажисты? Ниже он добавил еще слово: убийцы. Следом написал: желают продать информацию. Хотел добавить