Ропот Бездны - Лео Витман

– Шевелись, девочка, пока я не начала учить тебя послушанию!

Сатешу трясло. Она отвела Энки в соседнюю комнату и придирчиво осмотрела.

– Вы не пострадали?

– Нет, но… Сатеша! Ты обожглась!

– Не беспокойтесь обо мне, достопочтенный господин. Со своей ссадиной я разберусь позже.

– Ссадина? У тебя обожжены руки! Позовите целителя! Сейчас же!

– Нет, не нужно. Я сама дойду до целителя, как только позабочусь о вас.

– Я не ранен. Ступай к целителю, Сатеша!

– Если вы того желаете, я так и поступлю.

Она склонила голову, но не ранее, чем убедилась в его невредимости.

– Я отведу тебя.

– Нет. Я спущусь в город. Нечего лишний раз приглашать мудрых в обитель – они и так возгордились.

– Тогда поспеши, Сатеша. Ты сама учила, что даже мелкие раны могут загноиться.

– Тогда позвольте мне ненадолго отлучиться. – Она уже собралась уходить, когда внезапно припомнила. – Ах да, достопочтенный господин, сегодня к обеду подадут ваш любимый пирог с томлеными грушами. Прислать музыкантов в обеденную залу?

– Нет.

При мысли о еде к горлу подкатил ком. Ожоги Сатеши, слепые глаза девочки и колодец…

Колодец.

Почему Энки вспомнил о нем? Старый колодец, заполненный ледяной водой подземного источника. Ладони Энки взмокли, грудь сдавило. Он ничего не мог сделать. Разве можно помочь другому, когда сам не понимаешь, на что опереться? Бессилие грозило раздавить.

Еле передвигая ноги, Энки шел, сдерживая волны накатывавшей паники. Он ненавидел себя за слабость, но не мог вырвать ее корень, внедрившийся прямиком в сердце. Он надеялся, что Путь поможет ему справиться, в нем он найдет свою силу.

Но был ли Путь у жреца, отвергнутого семьей? Была ли у него цель?

Галереи комнат, мраморные ступени, тяжелые двери – наконец, он вышел наружу. Свежий воздух наполнил грудь. Стало немного легче. Солнце растеряло полуденный жар и приближалось к западной границе, окрашивая листья подвесных садов в оранжевые оттенки.

Энки сел на бортик фонтана и опустил руки в прохладный журчащий поток, бивший из глубин земли, омыл лицо. Пальцы дотронулись до ал'соры… Оставалось радоваться, что наносили ее детям очень рано, так что воспоминаний о ритуале не сохранялось.

Мучения не вечны. Заживут ожоги Сатеши. И Энки забудет о муках, перенесенных в Чертогах Ашу.

Нет. Некоторые страдания не заканчиваются.

Девочка, ослепленная хранителем, вряд ли забудет причиненную ей боль. Интересно, удалось ли этому высокородному, Шархи, встретиться с родней малышки?

– Ах, ну наконец-то!

Услышав незнакомый голос, Энки обернулся. Бодрой походкой к нему шагал вершитель – молодой и долговязый, с копной огненно-рыжих волос, торчащих во все стороны. Одежда его выглядела неряшливо: полы одежд были запыленными и потрепанными, рукава верхней мантии небрежно закатаны по локоть, а с пояса свисали нелепые украшения, напоминавшие мелкие разбитые ракушки. Рядом с вершителем шагал Шархи – невозмутимый и расслабленный.

– Удивлен? Кто-то еще думает, что вершителям нужны осведомители, дабы узнать о преступлении? Вот потеха! Нергал мог бы выследить тебя за пару секунд, но он слишком занят, а потому прислал меня. О нет, я нисколько не против! Нет ничего лучше, чем беседа с непослушной молодежью! – Вершитель шутливо погрозил пальцем. Его плечи едва заметно подрагивали, будто он все время едва сдерживал рвущийся наружу смех. – Ну и? В чем ты там провинился? Я вершитель Маар. Давай остановимся на том, что ты очень сожалеешь и моя пламенная речь вернула тебя на истинный Путь. А вот и наказание: плохой мальчик! – Рыжеволосый вершитель легонько шлепнул Энки по лбу. – Ну и погодка у вас в восточных провинциях, песья задница! Жара и влажность! Жду не дождусь завтрашнего отъезда. Куда нас поведет Нергал? Одни Ашу ведают.

Маар ушел не попрощавшись.

– Он не похож на вершителя, – сказал Энки, когда рыжеволосый скрылся из вида.

– Это к лучшему. Я знаю Маара восемь лет. Он надежный друг.

– Ты говорил с родителями девочки?

Шархи поморщился.

– Все еще называешь ее девочкой. Может, хочешь узнать ее имя?..

Энки покачал головой.

– Как пожелаешь. – В тоне Шархи проскользнуло неодобрение. – Я поговорил с матерью ребенка. Девочку не примут в семью – она отмечена позором, а мать не собирается возвращаться в обитель, чтобы жить с дочерью среди жрецов.

– Почему?

– Она несколько лет была служанкой, потом вернулась в родной дом, где переоделась в шелка и вспомнила, что это перед ней должны падать на колени. Обитель стала ее величайшим унижением… Вижу, ты не удивлен…

Энки знал о полных неприязни взглядах высокородных, служивших в обители, но со временем научился их не замечать.

– Пойдешь со мной? – спросил Шархи. – Сам проводишь девочку и увидишь ее новое семейство.

Покинуть обитель? Идея будоражила, но… Но Путь предписывал даже не думать о том, чтобы ступить на землю за пределами обители жрецов.

– Я не могу уйти.

Хотя в детстве он пытался. Неудачно, само собой – охрана у врат каждый раз его останавливала, и наставники-жрецы строго наказывали, говоря: «Наше наказание – материнская ласка по сравнению с тем, что с тобой сделают вершители, если ты нарушишь законы Пути, мальчик!»

И все же Энки пытался представить, какова жизнь за пределами его крохотного мира на плато. Высокородные и воины, мудрецы и ремесленники… И низкорожденные. Как они живут? Что ждет его, Энки, в городе? Водоворот новых ароматов, звуков, незнакомых традиций. А за стенами города… Он мечтал о путешествиях, но решись он переступить границу… Семья прокляла бы его.

– Жрец не может выйти из обители. А вот для высокородного выход из обители всегда открыт, – раскрыл прописную истину Шархи.

– К чему ты ведешь?

– Я немало путешествовал по миру. Поверь мне, высокородных не везде ждут с распростертыми объятиями. Но мой рыжеволосый друг научил меня одной хитрости. – Шархи коснулся кончиками пальцев ал'соры. – Как ненадолго стать кем-то другим.

– Маскировать ал'сору – преступление.

– Кому навредит вылазка в город? Скажем, ты приехал со свадебной процессией – просто один из высокородных, которого никто не знает. Ночь сохранит тайну, а к рассвету вернешься в обитель…

В груди всколыхнулась волна нетерпения. Энки старался не показать, насколько ему хочется согласиться. Сколько раз он мечтал преодолеть запретный порог…

То, что он искал и чему пока не мог подобрать название, могло ждать его за границами обители.

Эта мысль пугала и одновременно приводила в восторг.

Энки одернул себя. Выход из обители не увеселительная прогулка. У него есть причина, причем веская. Отвести девочку в новый дом, помочь ей. И правда очень ответственная задача.

– Я не настаиваю, мой друг, – сказал Шархи, прерывая долгое молчание. – Смогу справиться в одиночку. Отвести