Икона для Бешеного - Виктор Доценко

Грегор, миленький! — радостно защебетала дама, стаскивая с себя трусики, — а вот и я! Как я была рада, когда ты меня позвал! Я получила твою записку.

Она стояла посреди комнаты, полностью обнаженная, ее тело отливало перламутром в дрожащем огне зажигалки.

Дама игриво покачала бедрами и погладила свою грудь.

И ты не прогадаешь, что получил меня вместо своей правильной супруги! Как скучно жить с верной женой, не правда ли?

В ответ не прозвучало ни слова.

Гостья надула губки.

— Не хочешь разговаривать?

И тут же заулыбалась.

— Ага, ты ждешь меня? Сейчас я приду к тебе!

С этими словами дама приблизилась к постели. Она увидела стоящий на прикроватном столике канделябр. Довольно улыбаясь, зажгла пару свечей, положила рядом зажигалку и повернулась к постели. Приподняв одеяло, обнаженная женщина нырнула внутрь и прижалась всем телом к мужчине.

И тут же с воплем отпрянула, почувствовав что обнимает холодный труп. Она сидела в постели и с ужасом смотрела на выпученные глаза покойника, уставившиеся в потолок спальни.

Ощущение кошмара так захватило ее, что она не заметила, как дверь приоткрылась, и вплотную к постели приблизилась все та же тень.

От ужаса все чувства обострились, и голая дама все‑таки услышала шорох за спиной. Она резко обернулась и в дрожащем свете канделябра увидела руку в женской перчатке, сжимающую пистолет необычной формы.

Несчастная сжалась в постели и попыталась закрыться рукой от пули. Раздался выстрел, и таинственная посетительница антиквара Ангулеса упала рядом с объектом своей несостоявшейся любви. Разрывная нуля, войдя прямо в ее узенький лобик, разлетелась на множество осколков в мозгу и снесла всю заднюю часть черепа, ничего не оставив от затылка. По всей комнате разлетелись серые мозги и острые кусочки черепной кости, оставшись на стенах, оконном стекле и дорогой мебели.

Таинственная незнакомка прошлась по комнате, собирая драгоценности, заботливо приготовленные антикваром в подарок жене. Она открывала коробочки, вытряхивала сверкающие побрякушки в маленький мешочек, а коробочки бесцеремонно бросала на пол.

Перед тем как покинуть спальню, незнакомка огляделась, удовлетворенно вздохнула и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.

Утром следующего дня жена антиквара Грегора Ангулеса сидела за рулем «Ягуара» и размышляла о том, как ее хорошая подруга Лиечка могла дойти до жизни такой. Они дружили со школьных времен. Ни удачливые замужества, ни то, что они жили далеко друг от друга, не смогли разрушить дружеских отношений.

Лия рано вышла замуж, по любви.

— Из‑за чего и страдаю, из‑за любви этой самой, проклятой! — плача, жаловалась Людмиле Лиечка по телефону каждый раз, когда ее благоверный Эраст отправлялся в очередной загул.

Загулы Эраста обычно заканчивались его возвращением под родной кров и клятвенными обещаниями «завязать», «начать новую жизнь» и так далее. Но стоило ему бросить пить на какое‑то время, и он становился крайне раздражительным, кидаясь на жену с кулаками.

Только Людмила вставала на защиту бедной Лиечки. Только она не боялась Эраста, его налитых кровью глаз и тяжеленных кулаков.

Поразительно, но и мужчина пасовал перед ней, начинал мелко суетиться и пытался укрыться от ее сурового взгляда.

Людмила была женщиной с характером. Спортсменка, чемпионка школы, а затем и города по гимнастике и стрельбе из пневматического пистолета, выросла в семье простого работяги с ЗИЛа, который был ей примером во всем. Папа отличался от товарищей по бригаде тем, что не пил и даже не курил, души не чаял в жене и детях и все деньги отдал на то, чтобы его потомство получило достойное образование.

Если бы отец был жив, едва ли он одобрил бы выбор дочери. Супруг был гораздо старше Людмилы, но зато сумел очаровать ее своим высоким интеллектом. А также тем, что разительно отличался от «бизнесменов новой формации», которые наивно полагали, что деньги смогут заменить умение ухаживать за женщиной, а вместо интеллекта вполне сойдет счет в банке.

Они встретились в Центральном доме художника, на выставке драгоценных фарфоровых кукол, которую организовал лично Ангулес. Грегор был слегка разочарован тем, что на выставку в основном ломились родители с детьми, а не истинные ценители. И поэтому был приятно изумлен, увидев красивую высокую девушку, которая внимательно рассматривала каждый экспонат и даже что‑то записывала в изящный блокнотик. Подойти и познакомиться для такого опытного мужчины, как Грегор, было элементарно просто. Большим откровением для Ангулеса оказалось то, что удивительная мягкая красота Людмилы сочеталась с незаурядным умом и рассудительностью.

Ухаживал Ангулес недолго. Здесь сказалась его деловая хватка. Он поступил с браком так же, как и с покупкой редкого экземпляра мебели эпохи французского короля Луи Каторза. Месяц присматривался, затем мгновенно сделал предложение в такой форме, что отказаться было невозможно. Но Людмила заставила‑таки его изрядно помучиться, потребовав неделю на размышление.

Бедный Грегор иссох и потерял аппетит за эту неделю. Получив положительный ответ, едва не сошел с ума от радости.

Нельзя сказать, что Людмила очень любила мужа. Скорее это был союз двух умных и рассудительных людей, понявших, что вдвоем им будет жить интереснее и лучше.

Размышления Людмилы прервал звонок мобильника.

Слушаю.

На том конце линии помолчали, и вдруг из трубки полился целый поток причитаний и всхлипываний. С трудом Людмила догадалась, что голос принадлежит ее домработнице Глаше. Глаша оставалась в их московской квартире, стирая пыль с многочисленных антикварных редкостей.

Ой, хозяйка! Ой, сердешная! Ой, дорогая! — без умолку причитала домработница.

Людмила рассердилась. Ей было трудно следить за оживленным движением на дороге, держа руль одной рукой, а мобильник — другой. К тому же это могла заметить милиция, которая получила приказ штрафовать всех, кто болтает по мобильнику за рулем.

Хватит галдеть! — прикрикнула Людмила на Глашу. — Говори по делу. Что случилось?

Хлюпая носом и через слово срываясь на крик, Глаша поведала хозяйке о двойном убийстве в их загородном доме. А еще о том, что в городской квартире Ангулесов уже хозяйничает милиция, все перевернув вверх дном.

А ты откуда звонишь? — оглушенная сообщением, спросила Людмила.

Из своего дома, — ответила Глаша. — Меня, значит, отпустили. Я ведь у вас на квартире была, когда милиция с собакой ворвалась. Они‑то мне все и рассказали, что мужа вашего убили, хозяина моего — Григория, значит. А еще дамочку какую‑то, имя мне не назвали, говорят, что полюбовница ихняя, да не верю я, вы же знаете, что муж ваш никогда…

Значит так, — Людмила прервала поток Глашиной речи. Она никогда не теряла присутствия духа. — Сиди дома и жди моего звонка. Поняла?