Норби - Айзек Азимов

— Вы думаете, Норби поврежден и поэтому не может вернуться к нам?

— Не знаю, сынок. Мы уже почти пришли. Постарайся улыбаться поприветливее. Похоже, эта пожилая женщина считается здесь важной персоной — и хотя она понятия не имеет, что ей делать со мной, но, к счастью, ты ей понравился.

— Я не возьму в толк, как ваша реликвия оказалась здесь, — пробормотал Джефф, все еще пытавшийся разобраться в случившемся, хотя размышлять становилось все труднее.

— Если этот обломок и есть моя реликвия, это означает, что русский космонавт, двоюродный прапрадед Вины Грачевой, подарил ее моей прапрабабушке, а не наоборот. Иви будет очень недовольна.

— Может быть, это Северная Америка? Бабушка премьер-министра была коренной американкой, а судя по одежде этих людей…

— Нет, Джефф. Мы в Восточной Европе. Среди индейцев не было голубоглазых блондинов. Нога сильно болит?

— Не очень, — Джефф чувствовал, как кровь продолжает сочиться из раны. — Спасибо, что спасли меня, сэр.

— Кто нам сейчас действительно нужен, так это Норби.

— Может быть, он скоро появится… — Голос Джеффа прервался. Ему с трудом удавалось держать глаза открытыми. Он почувствовал себя маленьким мальчиком в сильных отцовских руках.

— Мой отец умер, когда мне было десять лет, — неразборчиво пробормотал он.

— Что-что? — спросил Йоно.

Джефф уже не мог точно припомнить, как выглядел его отец. Он с трудом разлепил веки и увидел широкое лицо адмирала, с тревогой склонившееся над ним.

— Я поправлюсь, отец. Не волнуйся.

— Да, конечно, — темные глаза Йоно неожиданно покрылись влажной поволокой. — Харрумпф!

Джефф улыбнулся и потерял сознание.

Когда Джефф очнулся, он лежал на спине, глядя в чистейшее голубое небо. Под ним в несколько слоев были настелены выделанные шкуры.

Затем он увидел Йоно, сидевшего у него в изголовье. Проследив за взглядом адмирала, Джефф заметил пожилую женщину. Она стояла на коленях возле его раненого бедра и продевала толстую нить в ушко острой костяной иглы.

— Что она собирается делать?

— Лежи тихо. Твою рану нужно зашить, чтобы она перестала кровоточить и начала затягиваться.

— Но это архаично! Никто больше не зашивает раны!

— Мы находимся в доисторическом времени, мой мальчик.

— У меня будет заражение.

— Вряд ли. Они положили горячие камни в кожаный мешок, наполненный водой, и вымыли иглу и тонкое сухожилие, которое она использует вместо нити. Потом я заставил ее вымыть руки, но похоже, она сама прекрасно понимает, зачем это нужно. Жители этой деревни более чистоплотны, чем многие так называемые цивилизованные люди, жившие гораздо позже.

Когда костяная игла погрузилась в бедро Джеффа, ему показалось, что он не сможет вытерпеть ужасную боль, но неожиданно ему стало легче. Адмирал начал пощипывать мочки его ушей, чтобы отвлечь внимание, и Джефф вспомнил слова одного из друзей своих родителей:

«Не пытайся победить боль. Принимай ее. Относись к ней как к способу, которым тело сообщает тебе о своих неполадках. Убеди себя и свое тело в том, что неполадки будут устранены и боль тебе уже не понадобится».

Наложение шва закончилось очень быстро. Джефф с благодарностью смотрел, как адмирал и пожилая женщина обмотали его бедро лоскутами кожи, прижимавшими к ране пряди душистого, влажного мха.

— Они пропитали мох в каком-то растительном настое, — сообщил Йоно. — Полагаю, они знают, что делают. Как бы то ни было, учитывая разнообразные прививки, которые делают любому современному человеку, я думаю, что твоя рана не будет инфицирована.

— Пожилая женщина — предводительница этого племени?

— Думаю, да. Пока ты лежал без сознания, она показала тебя своим сородичам, постоянно повторяя то самое двусложное слово. Хотел бы я знать, что оно означает.

Юная девушка, чьи волосы были заплетены в косы, уложенные на колове с помощью ремешков из сыромятной кожи, опустилась на коленях рядом с Джеффом и предложила ему какое-то питье. Жидкость оказалась ужасной на вкус, но Джеффа мучила жажда, и он понимал, что это лекарство. Девушка улыбнулась, показав превосходные зубы, и дала ему попить из другого бурдючка. Это оказался терпкий фруктовый сок, сразу же отбивший отвратительный привкус лекарства.

Затем Джефф заметил темноволосую женщину, стоявшую в ногах его ложа и пристально смотревшую на него. На ее лице виднелись следы недавних слез, но сейчас она выглядела рассерженной. Она сделала жест рукой, приложив ее к сердцу и ко лбу, затем сжала руку в кулак и направила на Джеффа.

Предводительница племени (Джефф решил так думать о пожилой женщине) нахмурилась, показала на Джеффа и еще раз произнесла непонятное двусложное слово.

Темноволосая отрицательно покачала головой, повторила свой жест и плюнула в Джеффа. Предводительница встала, гневным тоном произнесла несколько слов и подняла руку. Другая женщина разразилась слезами и убежала в одну из маленьких хижин.

— Что все это означает? — спросил Джефф у адмирала.

— Думаю, та, что плюнула в тебя, — это мать девочки, раненной мамонтом. Судя по всему, племя считает меня волшебником, превратившим маленькую девочку в почти взрослого юношу… то есть в тебя. Правда, мать ребенка этому не верит.

Предводительница обратилась к Йоно, указав на самую крупную хижину — длинное, куполообразное строение, покрытое шкурами.

— Солнце садится, — сказал Йоно. — Они хотят, чтобы мы перешли под крышу. Ей пришлось оперировать тебя здесь, при дневном свете, поскольку из освещения у них есть лишь глиняные плошки с животным жиром и фитилями из мха.

Когда Йоно и другой мужчина переносили раненого в большую хижину, Джефф заметил, что сводчатый дверной проем образован двумя огромными, изогнутыми бивнями мамонта. Шкуры, прикрывавшие вход, были откинуты назад, впуская внутрь свет и свежий воздух. Поскольку стояло лето, огонь в маленьком очаге не горел; людям хватало большого костра, разведенного в яме на центральной площадке деревни.

Йоно опустился на корточки рядом с Джеффом и провел рукой по внутренней стене хижины. Черепа и челюсти мамонтов, были аккуратно уложены, образуя затейливо переплетающийся узор, заполненный мхом и высохшей глиной. Еще несколько бивней мамонтов служили каркасом крыши из прочных шкур. Джеффа особенно удивил пол, выложенный маленькими плоскими камушками, вделанными в глиняную основу. Сухая, ровная поверхность была частично покрыта кожаными ковриками. В своем роде хижина была произведением искусства. Обитатели не поленились украсить свое жилище холстами из тонко выделанной кожи. На одном холсте имелось выжженное изображение мамонта.

— Неплохое местечко, а, Джефф? Вина Грачева однажды показала мне фотографию реконструированной хижины из мамонтовой кости, обнаруженной в местечке Мезерих, в бывшем Советском Союзе. Эта хижина не совсем такая же, но похожа.