Красный Рыцарь - Майлз Кэмерон

Сэр Танкред сообщил ей, что Красный Рыцарь остался на ночь в Замке у моста.

Залечив раны у последнего рыцаря, она отправилась в развалины часовни, опустилась на колени у похоронных дрог настоятельницы и помолилась. Послушница открылась Богу, как ее учили монахини. И от чистого сердца дала Господу твердое обещание.

Егерь очень устал и замерз, а внезапно раздавшиеся голоса людей на противоположном берегу напугали его чуть ли не до смерти. Однако он нашел в себе силы и поплыл в их сторону, так тихо, как только мог.

У людей были лодки. Еще немного, и он подобрался к ним, и тут охотника заметил часовой.

— А ну стой! Тревога! Человек в воде! — раздались крики, щелкнул арбалет, и болт ударил в толщу воды в опасной близости от Гельфреда.

— Друг! — крикнул он, задыхаясь и отплевываясь. — Из крепости! Всполошившиеся люди продолжали стрелять, но стрелки из них оказались

никудышные. Гельфред подплыл ближе, продолжая кричать, что он им не враг, а друг, пока в конце концов стрелки не опустили арбалеты и чьи–то крепкие руки не вытащили его из воды на широкую баржу.

— Отведите меня к королю, — потребовал егерь.

Высокий человек с акцентом горца, который помог ему перебраться через борт судна, усадил его на скамью.

— Выпей–ка это, приятель, — настоятельно посоветовал он. — Короля здесь нет, но есть королева.

Майкл не потревожил сон капитана. Ночь сменилась рассветом, или, • вернее, рассвет только–только забрезжил, и юноша обругал себя за то, что проснулся в такую рань. Оруженосец встал, помочился в горшок, глотнул полстакана выдохшегося вина и тут же выплюнул его во внутренний двор.

В башне смердело, как в покойницкой; большинство солдат спали в доспехах, расположившись рядами прямо на полу.

Майкл подошел к столу, достал из сумки пару вощеных дощечек, стилос и принялся писать:

«Осада Лиссен Карак. День пятнадцатый.

Вчера враг решился на штурм Замка у моста. Несмотря на то что ему удалось пробиться внутрь, атаку отбили. Мы понесли самые большие потери за все время осады: погибло более сорока мужчин, женщин и детей, прибывших с караванами, а еще три латника, два лучника и четыре бойца из ополчения.

Правда, король уже близко. Вечером тринадцатого дня прибыли рыцари ордена Святого Фомы и пообещали, что вскоре мы будем спасены. Вопреки их словам, прошел еще один день непрерывной борьбы, а на помощь нам никто так и не явился.

Где же король?»

Майкл оценивающе перечитал последнюю строчку и стер ее другим концом стилоса. Покачал головой и пошел будить капитана.

Восходящее солнце походило на пылающую огненную полусферу.

Облаченный в великолепные золотые доспехи с ярко–красными и синими геральдическими знаками король купался в лучах светила, и, глядя со стороны, можно было подумать, будто сам монарх охвачен огнем.

Позади стояли триста рыцарей, с ног до головы закованные в тяжелую броню, доселе не виданную во всей Альбе. Лошадей оставили в лагере.

Король повернул защищенную золотым шлемом голову и окинул взглядом фланги по обе стороны от себя, оценивающе рассматривая углублявшихся в лес благородных воинов, за которыми следовали тяжеловооруженные оруженосцы.

Дал отмашку рукой в золотой рукавице: войско двинулось вперед по дороге к старому мосту. Рыцари рассредоточились, друг от друга их отделяло метра по два. Шеренга растянулась на полмили; расставленные по краям воины с горнами время от времени подавали мелодичные сигналы, как это принято у охотников.

Король в приподнятом настроении, казалось, не шел, а шествовал по лесу. Он направился в самую чащу, и та словно расступалась перед ним. Похоже, ничто не могло остановить или хотя бы задержать этого закованного в броню человека: ни ветки, ни стелющиеся побеги, ни кустарники, какими бы колючими они ни были.

Без лишней спешки рыцари двигались вперед, утрамбовывая землю.

Полмили.

Миля.

Монарх вскинул руку, и горнист протрубил сигнал остановиться.

Латники подняли забрала, дабы утолить жажду, хотя ночь только недавно сменилась утром, и в темных лесах было еще прохладно. Некоторые принялись вытаскивать мелкие сучки из–под налокотников, наколенников и сочленений набрюшников.

Дважды раздался сигнал горна, и, подобно травящим кабана охотникам, шеренга снова двинулась вперед.

За ними, на расстоянии мили, остальная часть армии тоже пришла в движение.

Таким образом, под предводительством самого короля войско вступило в лес.

Билл Редмид, один из предводителей повстанцев, наблюдал, как закованные с головы до пят в непробиваемую броню люди пешком приближались к цели своего похода, и горечь, подступившая к его сердцу, казалось, могла расплавить даже эту закаленную сталь.

Такой же была и ненависть Шипа к людям.

Редмид повернулся к пятидесятнику по имени Нэт Тайлер, повстанцу с Альбинских равнин:

— У этих ублюдочных аристократов наверняка есть шпион, брат.

Тайлер наблюдал за неотвратимо приближавшейся шеренгой латников, пробиравшихся сквозь дремучий бурелом.

— Шип говорил, они поскачут по дороге! На конях, твою ж мать, — в сердцах выругался Билл.

— Тогда давай пару раз выстрелим и смоемся, — предложил Тайлер.

— Ну уж нет, сегодня наш день! — не согласился Редмид. — Сегодня мы убьем короля!

Золотая фигура одиноко стояла всего в семидесяти ярдах от повстанцев, никем не охраняемая, на небольшом пятачке, где солнце пробивалось сквозь густо переплетенные ветви. Монарх поднял руки: в одной он держал четырехфутовый меч, в другой — ослепительно сиявший баклер.

Редмид натянул тетиву длинного лука и, претворяя намерение в действие, выстрелил. Позади, будто песнь смерти, раздался звон тетивы лука Тайлера. Один за другим из засады поднимались остальные повстанцы, выпустив по стреле в одну и ту же цель.

Король повернулся на пятках, и от его доспехов отразился солнечный зайчик, баклером он описал дугу над головой, мечом пресек полет первой волны выпущенных стрел. Сообразив, что происходит, латники бросились в сторону неожиданного противника. Но сам монарх не спешил: шаг — взмах мечом, еще шаг — очередная стрела разрублена на две части. Когда со стрелами было покончено, он тоже бросился в погоню.

— Боже правый! — ошарашенно пробормотал Билл, увидев, что ни одна стрела не попала в цель. — Далеко! Слишком далеко, черт подери!