История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - Иван Шишков

Описывая в свете своего критического метода путь развития научного знания, Поппер пишет: «наука начинается с проблем и развивается от них к конкурирующим теориям, которые оцениваются критически… В большинстве случае… теория терпит неудачу, в результате чего возникают новые проблемы»[1235]. Этот цикл Поппер изображает посредством следующей схемы: Р1 —► ТТ —► ЕЕ —" Р2, где Р1 — проблема, ТТ — пробная теория, ЕЕ — устранение ошибок в ходе ее оценки, Р2 — новая проблема. Данная схема показывает, что рост знаний идет от старых проблем к новым проблемам, посредством предположений и опровержений, т. е. познание начинается с проблем и заканчивается проблемами. А потому, по словам Поппера, «нет знания без проблем, но также и нет проблем без знания. А это означает, что познание начинается с напряженности между знанием ц незнанием»[1236]. Напряженность между знанием и незнанием ведет к проблемам и к пробным решениям.

Этот рост знаний Поппер сравнивает с процессом, напоминающим процесс «естественного отбора» Ч. Дарвина. В данном случае речь идет о естественном отборе гипотез: «наши знания в каждый данный момент состоят из гипотез, проявивших на данном этапе свою способность выжить в борьбе за существование; нежизнеспособные же гипотезы устраняются в процессе этой конкурентной борьбы»[1237]. Это структурное сходство между процессом предположений и опровержений, с одной стороны, и эволюцией путем дарвиновского естественного отбора, с другой, дает Попперу основание именовать свою эпистемологическую концепцию эволюционной.

Суть своей эволюционной эпистемологии, основанной на его четырехчленной схеме, Поппер обозначил как теория эмерджентной эволюции: возникновение нового в эволюции объясняется появлением новых проблем. Сущность ее он выразил в следующем тезисе: «Эволюция научного знания представляет собой в основном эволюцию в направлении построения всё лучших и лучших теорий. Это дарвинистский процесс. Теории становятся лучше приспособленными благодаря естественному отбору»[1238].

Описанный выше метод проб и ошибок сродни с тем, что диалектики обычно именуют диалектической триадой, но они не эквивалентны полностью, поскольку первый в отличие от второй включает только борьбу между тезисом и антитезисом, в результате которой будет исключен тезис или, возможно, антитезис, если он окажется неудовлетворительным. Уже отсюда очевидно, что принципиальное отличие между методом проб и ошибок, с одной стороны, и диалектическим методом — с другой, состоит как раз в том, что первый не мирится с противоречиями между тезисом антитезисом, а второй диалектически их «снимает» в синтезе. Однако всякое примирение противоречий с необходимостью ведет к отказу от критики, ибо она, по сути, сводится к выявлению противоречия. «Критика, — по словам Поппера, — всегда лишь указывает на противоречие или же, можно сказать, просто противоречит теории». Итак, заключает он, «критика является… главной движущей силой любого интеллектуального развития. Без противоречий, без критики не было бы рационального основания изменять теории — не было бы интеллектуального прогресса»[1239] [1240]. Только критика, т. е. выявление противоречий, побуждает ученого к изменению теорий и тем самым — к прогрессу. Если же мы примиряемся с противоречиями, то критике, и, следовательно, всякому интеллектуальному развитию приходит конец, а вместе с этим терпит крах и наука.

Итак, в контексте развития критика предстает как необходимый компонент творческого процесса, постоянного преодоления старого и утверждения нового, разрешающего существующие проблемы, учитывающего ранее допущенные ошибки и вырабатывающего более высокие стандарты и нормы научной деятельности. Понимаемая таким образом критика предстает как такая методологическая парадигма, которая исходит из принципа развития, признает открытый, творческий характер научного познания и содействует утверждению в науке конструктивно-критического мышления.

Обобщая свои рассуждения о критическом методе, Поппер выражает его суть в следующих словах: «метод науки — это метод смелых, дерзких предположений и изобретательных и решительных попыток их. опровергнуть»™.

Таким образом, прогресс науки, по Попперу, состоит в пробах (в создании теорий) и устранении ошибок и в дальнейших пробах, руководимых опытом, приобретенным в ходе предшествующих проб и ошибок. Стало быть, ни одна теория не является священной и неприкосновенной, не обладает иммунитетом от критики. А потому, заключает Поппер, «задача ученого — подвергать свою теорию все новым и новым проверкам… Никакую научную теорию нельзя объявить окончательной… Цель ученого — открывать не абсолютную несомненность, а всё лучшие и лучшие теории…, способные подвергаться всё боле и более суровым проверкам… Это значит, что наши теории должны быть фальсифицируемыми: наука развивается через их фальсификацию»[1241]. Итак, наука развивается путем исключения гипотез методом проб и ошибок.

4) Экспансия критического рационализма К. Поппера в сферу практической философии осуществляется на основе попперовского этического рационализма, который в целом руководствуется критической, а, следовательно, рациональной, установкой во всех жизненных делах. Этический рационализм Поппера представляет собой гуманистическую этику индивидуалистского толка, в рамках которой критическая установка становится нравственным долгом каждого человека, а рациональная аргументация — средством мирного разрешения конфликта.

Основные этически^ максимы Поппера в рамках его философии и методологии науки определяются принципами интеллектуальной скромности и честности, ориентацией на регулятивные идеи истины, ясности, объективности, критики. В рамках же его социальной философии основным нравственным постулатом выступает отказ от насилия: в целях рационально-гуманного, то есть ненасильственного, урегулирования конфликтов следует, по словам Поппера, «убивать теории вместо людей!»

Всеобщий отказ от насилия включает требование рационально-критической аргументации в качестве универсального способа разрешения различных споров, кроме того, он предполагает и определенный запрет на социально-политические революции, поскольку последние, как правило, не ограничиваются просто аргументативным обсуждением и «убийством теорий», а несут с собой смерть людей.