Великан Севера - Юрий Корчагин

закончился за несколько секунд. Резким выпадом левой руки, перехватив секиру за древко, правой я ударил оппонента в голову, и пусть удар получился несколько смазанным, но ему хватило. Потеряв равновесие, противник не только упал на пол, но и выпустил из рук своё оружие, которое осталось у меня в левой руке. На этом бой можно было и заканчивать, но условия поединка были заранее обозначены — до смерти. Потому, подойдя к ещё дезориентированному парню, я поудобней ухватил его за голову, и одним взмахом отделил голову от тела, его же топором. Когда всё было кончено, голова парня, вместе с медвежьим шлемом, полетела в сторону остальных Братьев Бури.

— Ещё кто-то желает усомниться в моей чести? — спокойно спросил я, глядя на готовых броситься на меня остальных представителей будущих бунтовщиков.

— Нет, они не хотят, — веско сказал ярл, пригвоздив своим взглядом оставшихся.

— Тогда вопрос исчерпан, но раз ты, ярл, не можешь держать в узде своих людей, — с небольшой угрозой произнёс я, — то простого извинения уже не достаточно, я требую виру за оскорбление.

Зал в очередной раз загомонил, и если Братья Бури и их поддерживающие требовали от ярла, чтобы он с позором выкинул меня из города, то те кто поумнее, тихо переговаривались между собой.

— Я согласен, — устало сказал ярл Хог, — завтра же я выступлю перед людьми Виндхельма и расскажу правду о своём сыне, а тебе, тан Эрик, будет выплачена вира. Надеюсь произошедшее здесь не сделает нас врагами.

— Нет не сделает, но впредь, ярл, лучше контролируй своих собак, а то они без твёрдой руки уже стали бросаться на людей, — сказав последнюю фразу, я спокойно развернулся и пошёл на выход из дворца, оставляя за собой гомонящую толпу и труп молодого парня, с запудренными мозгами.

На следующий день, как и обещал, ярл Хог Буревестник выступил перед людьми Виндхельма и чётко пояснил, что его сын, пусть и участвовал в Великой Войне, но не совершил и половины тех подвигов, которые ему предписывают. Рассказал он и том, что ложь про его сына, пусть и превозносящая его, всё ещё остаётся ложью, что не делает чести никому. Было ещё много правильных и важных слов, но главное, что теперь, рассказывающие небылицы об Ульфрике как минимум поумерят свой пыл. Виру от ярла мне принесли в тот же день, и состояла она из украшенного топора и пары сотен золотом, что являлось непрозрачным намёком, что видеть меня в Виндхельме теперь не рады, но от моих денег не откажутся. В ответ мною был послан небольшой ящичек с несколькими зельями, которые должны были помочь молодой супруге ярла наконец забеременеть и произвести на свет нормального наследника, всё же по-настоящему ссориться с Буревестником я не собирался.

Собрались в обратный путь мы не долго, закупив провиантом в дорогу, мы с моими людьми на следующий день после речи ярла Хога покинули город. В этот раз, чтобы совместить приятное с полезным, я решил возвращаться домой не по кратчайшему маршруту, а сделать небольшой крюк, и заглянуть к родителям, которых уже давненько не видел.

Родная деревня за последние годы почти никак не изменилась, как будто застыв во времени, и пусть на месте некоторых старых домов стояли новые, а среди местных почти не осталось знакомых лиц, но это была всё та же деревня, в которой прошло моё детство. Дома меня встретила только мама, отец и братья в это время были на охоте, а жёны братьев и племянники давно были в своих домах.

Несмотря на возраст, мне было приятно ощутить заботу матери, которая, кажется, всё так же воспринимала меня как своего маленького сына, а не главу могучего клана и одного из богатейших людей в Скайриме. Усадив меня за стол и поставив передо мной любимые мною в детстве лакомства, она начала расспрашивать о моей жизни, о детях и Изабелле. Её участие и искренняя забота были приятны, но кое-что терзало меня, а именно её возраст. Пусть она и не выглядела на свои семьдесят, но мне прекрасно было заметно, что многие вещи, которые раньше она делала с лёгкостью, сейчас доставляют ей ряд неудобств. Вернувшиеся чуть позже отец с братьями так же были рады меня видеть, как и я их, и не большие семейные посиделки продолжились. Отец, как и мать, сильно постарел, но всё ещё был достаточно крепок, чтобы удерживать за собой должность главного охотника деревни. Не пощадило время и братьев, старше меня всего на год, они выглядели значительно старше меня, всё же жизнь главы клана и простых деревенских охотников сильно отличалась.

После несколько дней, проведённых с родными, я вновь отправился в путь, оставляя за спиной родную деревню. Со мной отправлялись трое племянников, которые должны были поступить на воспитание в Зал Титанов, и одна племянница, которая имела явно выраженные признаки пробудившейся крови великанов, и по старому договору становилась Титанорожденной. Помимо всего прочего, мне удалось уговорить родителей принять мою помощь, от которой ранее им удавалось успешно отбиваться, по большей части из-за излишней гордости. Так что совсем скоро в Тёплый Приют прибудут несколько целителей с запасами зелий, пара повозок с лучшими товарами, производимыми моим кланом и пара тысяч золотых, чтобы в случае чего, родители могли не в чём себе не отказывать. Были у меня ещё планы построить на территории родной деревни небольшой аванпост, чтобы не только обеспечить безопасность родных в грядущих событиях, но и через него наладить торговлю с Данстаром, который как раз начал приходить в себя, после уничтожения пиратов.

По возвращению домой, меня ждало несколько интересных новостей. Во-первых, на дороге, являющейся кратчайшим маршрутом между Вайтраном и Виндхельмом были замечены несколько групп подозрительных вооружённых нордов, которые явно кого-то ждали. Ломать голову над тем кто это был, не имело никакого смысла, так как эти идиоты поленились сменить свои накидки в цветах Братьев Бури, а учитывая последние события, ждать они могли только меня, что означает, что скоро стоит ожидать от них ещё больше проблем. Второй новостью стало то, что после обличительной речи ярла Хога Буревестника, количество фанатов Ульфрика изрядно по уменьшилось, что не могло не радовать. Ну и третьей новостью стало то, что мой старичок Фрэки принёс из ближайшего леса трёх щенков, которых лично вручил моим младшим детям. Хотя старичком моего волка назвать было можно с большим трудом, по той простой причине, что в свои двадцать шесть он без особых проблем гонял намного более молодых собак и волков, не испытывая