Сборник «3 бестселлера о любви и драконах» - Екатерина Боброва

Я сидела, плакала и давилась насильно вливаемым Фиром в меня вином. Как бы я ни хотела, но отстранить бутылку от себя не удавалось. Он сильнее, он в своем праве наказать. В какой-то момент мои глаза встретились с его.

Секунда. И бутылка, одна, а потом и вторая, летят в стену и разлетаются на маленькие кусочки, оставляя на стене и ковре ярко-красные пятна, а эльф выбегает из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Я лежала на кровати, поджав под себя ноги. Я не знаю, сколько времени прошло после ухода Фира. Сначала я, какое-то время, горько плакала. Мне было жалко и себя и Фира, а еще мне было очень стыдно. За свое поведение перед ним. Да и, вообще. Я не понимала, что в последнее время на меня нашло, ведь это – Фир, он меня любит, всегда любил и поддерживал, почему вдруг я решила, что он против меня, он столько для меня делал и делает, а я? Только и приношу ему какие-то проблемы и неприятности. Я уже не понимала, почему мне так хотелось идти в этот паб, зачем, вообще, туда идти нужно было. Неужели Марина без меня не справится, не такие мы уж и подруги, чтобы из-за нее нужно было ругаться с единственным родным для меня существом. Как я, вообще, могла испортить с ним отношения, зачем мне этот паб был нужен, почему я не послушалась Фира, неужели мне было бы так плохо провести вечер с Фиром, без этого дурацкого паба?

Потом, пришли безразличие и усталость. Мне стало уже все равно, и на Фира, и на паб, и на Марину с ребятами. Мне было все безразлично. Хотелось только одного: лечь и не вставать, а еще лучше, умереть.

А потом пришел сон. Без сновидений. Сколько я проспала, я не знаю. Когда я открыла глаза, за окном была уже ночь. Голова была пустой, тяжелой и болела.

Я кое-как сползла с кровати и пошла на выход. Под ногами пару раз хрустнули осколки бутылок. Нужно было уходить из этого дома. Я была уверена, что Фир меня не простит. Такое не прощают даже семье, а кто я для него – приблуда, которую он пожалел. Что ж, пусть будет так. Я сама все разрушила. Сама виновата, что лишилась того единственного существа, для которого была еще важна. Но сначала нужно поговорить с Фиром, извиниться. Знаю, что не простит, но я обязана, так воспитали… так нужно и сделать… да и вернуть ему подарки, наверно…

Я решила, что верну все подарки. Вот только Демона и Киша не смогу отдать. Они стали частью меня. У них уже давно кусочек моей души, а у меня их. Мы единое целое, и отдать я их никак уже никогда не смогу, как бы не хотела, или Фир не требовал.

Фир нашелся в библиотеке. Он сидел в своем любимом кресле. В руках его была прозрачная белая бутылка и, судя по запаху, там было что-то гномье, а значит, очень крепкое.

– Фир, я пришла еще раз извиниться…. Я действительно не хотела, чтобы так получилось,… а еще сказать… что вполне тебя понимаю… что ты теперь не хочешь со мной общаться… Я действительно, понимаю… мне очень жаль,… а еще, вот, – я сняла и положила на стол рядом с ним все его подарки. – Тут почти все. Демона и Киша, прости, я не смогу тебе вернуть… Не смогу… прости… сам понимаешь… В общем, прости, я пойду… Я тебя больше не побеспокою…

Я развернулась уже уходить, когда услышала тихий голос эльфа.

– В жизни я встречал разную боль… разные чувства… отношение… За что-то мог простить, за что-то нет… За многое я убивал… Но только теперь я понял, что больнее всего может сделать тот, кого ты больше всего любишь.

– Прости…

– Тебе, мышонок, я всегда прощу все, что угодно… даже свою смерть,… но только тебе… Единственное, что не смогу простить – если ты уйдешь… Так что забирай обратно все свои подарки, и не обижай меня больше таким. Дарил я в своей жизни подарки не часто, и каждый, поверь, не стоит того, чтобы с ним так обращались, и тем более возвращали. Такими подарками не раскидываются, и я тебе уже говорил, и не раз – никогда их не снимать, – сказал, как-то уж совсем устало Фир.

На меня вдруг нахлынуло такое облегчение. Он меня простил. Он меня не прогоняет. Я осторожно подошла к нему, все еще боясь поверить в такое счастье. А Фир, вдруг схватил меня за руку и дернул на себя. В следующую минуту, я уже сидела и плакала у него на руках, а он привычно меня обнимал и успокаивал. Гладил по спине, голове, целовал в висок.

– Ну все, все, моя девочка, успокойся, все хорошо, все уже прошло. Я тебя люблю, все будет хорошо. Я на тебя совсем не сержусь и не обижаюсь. Бывает, со всеми бывает. Ты еще не можешь полностью контролировать свою магию. Ну все… ну перестань, мой мышонок. Ну, давай вытри слезки.

От Фира пахло так необычно. Мед с мятой и кориандром. Может, потому, что он пил?

– Ты пил?

– Да.

– Вкусно?

– Нет.

– Зачем тогда пил?

– Мне было плохо, очень плохо. Я думал, что так станет легче.

– Стало?

– Нет… только хуже, – еще крепче обнял он меня.

– Прости меня, Фир.

– И ты меня, Кьяра,… прости… – у меня покраснели даже уши. От того, что вспомнила, что тогда сказал Фир и что собирался делать.

– Я, вообще, не хотела… ну, то, что ты говорил… меня просто пригласила Марина на день рождения, и в качестве подарка попросила одеться всех нас так, как ходят у нее дома…. Я… прости, Фир…

– Ох, мышонок, мышонок. Чего же ты ко мне не пришла и не сказала, почему я об этом узнал только от своего помощника? И все выглядело иначе, чем с твоих слов. Мы же с тобой друзья были, и всегда будем. Давай так – если тебе вдруг кто предложит куда сходить, ты мне расскажешь. Да и если станет скучно или одиноко, и ты захочешь выйти куда – ты придешь ко мне, и мы во всем разберемся, и если уж не поможет, то обещаю, что я тебя сам свожу везде, куда ты захочешь, даже в тот же паб «Докиримас», хорошо?

– Но ты же занят, Фир. Мне не хотелось тебя отвлекать, у тебя и без меня столько работы и забот.

– Ты такая еще дурашка, Кьяра. Для тебя у меня всегда будет время, чем бы я ни был занят. И давай уж, если все по-честному, то ты прекратишь свои фокусы и в Академии – мне надоело постоянно читать антискользящее заклятие, и покрывать тебя с твоими друзьями перед ректором.

– Но…

– А ты думала, что я не узнаю?

Я только кивнула. А Фир по-доброму улыбнулся и сказал:

– След, Кьяруська, след ауры. Обычно, он остается очень незаметный и неуловимый. Даже если ты специально зачищаешь. Вот только я твою магию знаю, как свою. Как знаю и тебя. Я видел, как она росла и формировалась, так что, меня ты никогда не проведешь, мышонок.

А мне вдруг стало очень стыдно и оставалось только кивнуть на все это.

– Прости…

А Фир уже вовсю смеялся.

– Ох, ты ж, мышь моя любимая. Пошли спать, хватит на сегодня нам потрясений. Пошли.

Фир на руках меня отнес в мою комнату, помог раздеться до нижней туники, да и сам разделся до бридж, и тут же улегся рядом со мной спать. Я не возражала совсем, ни ему, ни мне не хотелось, ни возвращаться в его комнату, ни вспоминать события, что там были, хотелось вот так просто побыть с ним рядом.