Штурм Брестской крепости - Ростислав Алиев

…Военный корреспондент «Die Wehrmacht» Герд Хабеданк — отличный фронтовой журналист. Его репортажи написаны хорошим слогом, полностью создающим эффект присутствия. Показ подвигов германских солдат, основная задача Хабеданка — налицо. Однако материалы Герда — это прежде всего пропаганда. Что там было в действительности? Исчезал ли Герд в самый опасный момент, прогоняли ли его — неизвестно. Опасные моменты в его творчестве не отражены. Возможно, постаралась редактура. Судя по тексту, Герд, идущий с передовыми группами батальона Праксы, мог быть в Цитадели в момент, когда русские нанесли ответный удар, сорвавший ее штурм. Но — увы! Этих драматических подробностей в тексте Хабеданка нет.

Рассказы остальных ветеранов дивизии — полковника Йона, рядовых солдат и унтер-офицеров, приводятся в переводе с английского, вероятно отразившего не все оттенки их переживаний. Заметно, что их объединяет сожаление о событиях 1941 г., уважение к защитникам Бреста, надежда на долгий мир между нашими народами. Или, по крайней мере, в этом духе они давали интервью телевидению или исследователям.

Нетрудно отметить, что записи в дневниках противоречат документам, документы дивизии — документам корпуса. Это обычная ситуация — те, кто следил за войной США в Ираке, наверняка обратили внимание, сколько раз «брали» тот или иной населенный пункт[1382]. Это происходит не только оттого, что часть спешит о взятии как о собственном успехе сообщить несколько преждевременно, но и потому что взятие часто оказывается не таким безусловным понятием — например, «взявшее пункт» подразделение обнаруживает, что в самом пункте все еще немало войск противника, вовсе не собирающихся его покидать. Или потому, что на уже взятый пункт начинается атака противника, его приходится оставить, через 10 минут — удается взять вновь и т. д. Часто об оставлении сообщают по телефону напрямую командиру соединения, а о взятии — письменно. Если KTB ведется не минута в минуту, то все эти перипетии лишь частично найдут отражение на его страницах, создав некую путаницу.

Все это четко проявилось и при боях в Бресте — нетрудно заметить, что некоторые пункты захватывались дважды-трижды, причем об их оставлении не сообщалось. А может, и не оставляли — ведь что считать захватом? Одно дело — пара солдат, пробегая мимо, кинет в каземат пару гранат, ворвавшись, постреляет в пару темных углов и, посчитав дело сделанным, побежит дальше. А внизу, в подвале под казематом — сотни две русских…

Другое дело — если в тот же каземат ворвется уже взвод, опытный и озлобленный потерями — и не только выжжет все, что можно, последним огнеметом, закидает М-24 даже в самые невероятные места, но и займет оборону до утра. Именно поэтому источники, тем более не в самом полном составе, вряд ли помогут установить некую конечную истину. Скорее — подняться на следующую ступеньку в ее достижении.

Один из принципов исследования — максимально полное ознакомление с источниками. В связи с этим записи приводятся подробно, их противоречия часто не комментируются, в том случае, если причина противоречия налицо (как правило, это быстрое изменение обстановки или долгое отсутствие связи — в результате чего события отражаются с запозданием).

Обильное цитирование источников вызвано не только стремлением ввести в оборот как можно больше данных, пусть и утяжеляя текст. Еще в 1993 г., впервые работая в архиве, я обратил внимание на то, как отличается восприятие события при знакомстве с ним по архивным данным от впечатления, полученного при прочтении исследования, пусть и достаточно квалифицированного. И дело не в «суровой правде». Конечно, ее многие факты способны изменить представление о событиях, но сейчас речь о другом — большинство исследований производят сильный и достаточно субъективный отсев второстепенных фактов, как не относящихся к теме или (по их мнению) не имеющих значения. К чему это приводит? Вот условный пример — январь 1942 г. Полк Красной Армии ведет бой за Химино. Тяжелый, кровавый и долгий. Взята деревня — и факт освобождения села заносится в спонсируемую администрацией района книгу. Но, взяв архивное дело, можно выяснить детали — за Химино билась рота полка, все остальные — делали дорогу где-то километрах в десяти, там же и командование дивизии… И вообще — о Химино — пара листков, о дороге, решавшей судьбу наступления в полосе армии, — почти вся папка, и видно было, что и в штабе фронта за дорогой следили, а о Химино справлялся лишь комполка в перерыве от строительства. Но в книгу «Освобождение …щины» войдет именно Химино, а о дороге — ни слова. Таким образом, пренебрежение второстепенными деталями, стремление промчаться галопом по долгому подготовительному периоду какой-либо операции, приводит к тому, что картина события, атмосфера тех дней, цели и представления людей о ситуации существенно искажаются. Именно поэтому, наряду с боями в данном исследовании — и бесконечное улучшение дорог саперами (попытки победить песок и болота), и забитые шоссе, ставшие кошмаром для служб подвоза, и постоянное мелькание туда-сюда их машин, под аккомпанемент отдаленных выстрелов.

Полевые колодцы, титаны-кипятильники, медоборудование и рационы, химзащита — все это детали, без которых не представить Июнь у Буга.

Конечно, многое пришлось опустить — например, командование и дивизии и корпуса, а особенно танковой группы, беспокоил вопрос, как ввести войска в прорыв, избегая дорожных пробок, учитывая и неразвитую дорожную сеть Белоруссии, и возможные бомбежки и проблемы с переправами и т. п. В какой-то момент это стало опасностью посерьезнее, чем приграничные советские части, явно не собирающиеся готовиться к войне.

Но поскольку это все-таки больше проблема танковой группы, чем пехотной дивизии, о разработке плана дорожного движения в полосе дивизии упомянуто вскользь. Но конечно, влияние на событие это оказало — например, 45-я дивизия из-за «междоусобицы на переправах» не смогла своевременно перевести через Буг противотанковую артиллерию.

Вторая проблема, судя по объему документации занимавшая дивизию не меньше, — выделение личного состава и автотранспорта в передовой отряд как корпуса, так и дивизии. Ясно, что это ослабляло ударные части дивизии, но об этом событии, не оказавшем практически никакого влияния на штурм Бреста, упоминается лишь косвенно, в той степени, в какой эта проблема затрагивалась уже после начала боя.

Опущены и некоторые не в столь обширном объеме, но встречающиеся факты — например надзорные акты всевозможных санитарных ровиков (попросту говоря — отхожих мест) в расположении частей и т. п. Несмотря на то что тема химической войны, готовности к ней, достаточно часто упоминается, в исследование вошли далеко не все касающиеся этой «фобии» документы. Да, Германия предполагала, что война будет и химической — и готовилась, в надежде, что все-таки обойдется.

…Историография о действиях 45-й дивизии в Бресте достаточно скудная. Самое известное произведение — «Mein Weg mit der 45 Infanterie Division», учитывая участие в них его автора, Гшопфа, относится скорее к источникам. Рассказывая о событиях, Гшопф не выходит за рамки выводов, сделанных в «Отчете о взятии Брест-Литовска» — основном документе, отражающем позицию командования 45-й дивизии. Некритичность Гшопфа связана, как уже упоминалось, с тем, что книга — некий коллективный взгляд, и заниматься самобичеванием (помимо традиционного «обличения милитаризма») никто не стал бы — это обычная черта всех мемуаров.