Ведьмы Алистера - Дарья Шатил

оставив для себя мысль, что от этих «людей», как она выразилась, зависит жизнь её сестры.

Люк собирался задать вопрос, который мучал его ещё со вчерашней ночи, но тут распахнулась дверь, и в зал ворвался муж Марты. Хотя муж ли? Люциан ещё в Шарпе начал сомневаться в истории этих двоих: уж слишком мутная она была.

— Март, он утопил его! — крикнул Коул. — Не спрятал! Не продал! Не нашёл ему хоть какое-то разумное применение! Он утопил его в чёртовой реке! Реке, Март!

— Кого утопил? — смотря во все глаза на «мужа» спросила девушка, явно не понимая, как и все остальные, о чём так сокрушается молодой человек. — И кто этот «он»?

— Отец твой! Он утопил моё оружие в реке! Ты хоть знаешь, сколько стоили мои ножи?! А мой пистолет? Чёрт возьми, он утопил мой арбалет! Я сам делал гравировку на рукоятке!

— И что же там было написано? — усмехнулся Люк.

Коул, может, и хотел ответить, но мужчина, зашедший вслед за ним, его опередил:

— «Несокрушимый», — без тени иронии ответил он.

Это оказался высокий человек преклонного возраста. С тронутыми сединой волосами и правильными чертами лица, подпорченными мимическим морщинами. На свой возраст он выглядел хорошо. Даже отлично. Если бы не магия, Люк выглядел бы, наверное, так же. Да и одет мужчина был, по мнению Люка, правильно. Брючный костюм, пальто и тёмная водолазка с высоким горлом. На фоне него Коул выглядел бездомным.

Типаж отца Марты, как это ни печально признавать, был полностью во вкусе Кеторин. Ревность помахала ручкой из-за угла, но Люциан не захотел махать ей в ответ.

Не сдержавшись, Марта прыснула в ладошку.

— Надеюсь, на пистолете не было написано «стреляю без промаха»? — давясь смехом, спросила она.

И опять ответил мужчина, которого Люциан без сомнений принял за её отца — девушка оказалась бы его полной копией, окрась она волосы в тёмный.

— Нет, к счастью, там было написано всего лишь «Каратель» — с большой буквы и с вензелями, — ни в голосе, ни во взгляде Алистера не было и намёка на смех. А стоило им с дочерью переглянуться, как Марта перестала смеяться, и на её лице появилось слегка отстранённое выражение.

И в голове Люциана всё сложилось. Он вопросительно посмотрел на Кеторин, которая всё это время воздерживалась от каких-либо комментариев, и та коротко кивнула, подтверждая его догадку.

«Бедная девочка, — подумал Люк, — кто с ней такое сотворил?»

Лицо Коула приняло такой красный цвет, что впору сравнить его с варёным раком. Волосатым варёным раком. Люк никогда бы не позволил себе выглядеть подобным образом.

— Давай, милая, смейся, смейся. Смех — дело хорошее. Как я, по-твоему, пойду к Церкви? Вооружённый чем? Ладошками?

— Ладошки прибереги для другого, — осадила его Кеторин. — Я пойду разбужу остальных, а потом расскажу свой план. Что до оружия, то я тебя им обеспечу.

Марта присвистнула.

— Только не говори, что у тебя есть оружейный склад… — протянула она со смесью страха и восхищения.

Люк не удивился бы, окажись у Кеторин нечто подобное. Но та покачала головой, развенчивая подобную идею.

— Нет, конечно. Откуда? Знакомых контрабандистов, занимающихся поставками оружия, у меня нет. Но есть склад магических артефактов.

— Неужели ты думаешь, что я буду ими пользоваться? — удивился Коул.

— Ну, против магического огня ты же ничего не имел. Так что и сейчас, как миленький, возьмёшь и будешь использовать. Конечно, если у тебя есть другие идеи, я готова тебя выслушать.

Однако выслушивать она не стала — развернулась и скрылась за баром.

— Вот же сука, — бросил ей в спину Коул, а Люциан хмыкнул.

Кеторин у многих могла вызывать как негативные эмоции, так и желание поклоняться ей, как своеобразному идеалу. Люк же с заядлой периодичностью относил себя и к тем, и к другим.

Вскоре она вернулась в сопровождении заспанной, с опухшим лицом и глазами-щёлочками, королевы кровавых ведьм и огромного мужчины, которого Люк никогда прежде не видел. Ночью, когда он относил дочь наверх, он не включал свет и не особо разглядел гостей Кеторин. Компания вокруг неё собралась прелюбопытная.

— Я не стала будить Джуди и Роя, — сказала она, сев на стул рядом с Люком. Расстояние между ними было мучительным. Мучительно большим и мучительно недостаточным. Люциан хотел поддаться мальчишескому порыву и закинуть ей руку на плечо — так сказать, немножко пометить территорию, но сдержался. — Не хочу, чтобы они лезли в наши планы. Будь моя воля, я бы отправила их в Шарпу прежде, чем что-то предпринимать, но времени на это нет.

Следующий час или около того Кеторин рассказывала о своём плане. Подробно. То и дело останавливаясь на важных моментах, стараясь, чтобы все всё запомнили и смогли действовать согласно её плану, даже если что-то пойдёт не так. Марта сосредоточенно слушала и кивала, впитывая каждое слово. Коул иногда кривился и ёрничал, а иногда давал вполне мудрые советы. Алистер — которого Кеторин заведомо исключила из операции, опасаясь того, что, если отец пропавшей девочки вдруг исчезнет, полиция может обратить на них совершенно ненужное внимание, — так же помалкивал. Только вот у Люциана не создавалось впечатление, что ему нечего сказать, скорее наоборот — этот мужчина думал о слишком многом и терялся в сомнениях, о чём говорить первым.

Кеторин приняла решение, что Алистер присмотрит за детьми Люка и за Джилс и не даст им втянуться в неприятности и расстроить план. Откуда у Кеторин было столько веры в этого человека, Люк не знал и немножко завидовал.

Когда всё было более-менее оговорено, и каждый уяснил свою задачу и роль в слегка абсурдном плане Кеторин, в котором слишком много места отводилось красивому выражению «авось пронесёт», Люк впервые подал голос и попросил у Марты что-то, что можно было бы показать девочке, чтобы она не просто поверила ему, а доверилась.

На лице Марты появилось задумчивое выражение, а затем она достала из кармана кошелёк с маленьким лисёнком, болтающимся в качестве брелка. Лисёнком, явно сшитым неуверенной, но очень усердной детской рукой.

Пальцы Марты слегка подрагивали, когда она отстёгивала зверька и протягивала его Люку.

— Скажи ей, что лучшего подарка и быть не могло, — в её голосе слышались слёзы, но в глазах их не было.

— Непременно, — ответил Люк и спрятал брелок во внутреннем кармане пиджака.

Вскоре Кеторин и девочки ушли собирать артефакты и готовить камень переброса. Мысленно Люциан прозвал это трио «шабаш великой, но сумасшедшей королевы», потому что они действительно были похожи на шабаш — странный, но всё-таки шабаш. На его памяти он