Женщины Цезаря - Колин Маккалоу

Гнев в серых глазах погас. Катон засомневался в своих подозрениях и протянул Бибулу руку.

— Так это не ты?

— Конечно, не я. Я согласен с тобой. Всегда был и всегда буду. Убийство — это омерзительно.

Остальные трое постепенно отходили от шока. Метелл Сципион и Агенобарб собрались вокруг Катона и Бибула, а Гай Пизон откинулся в своем кресле и закрыл глаза.

— А Веттий действительно мертв? — спросил Метелл Сципион.

— Так сказали ликторы Цезаря. Я поверил им.

— Кто? — спросил Агенобарб. — Зачем?

Катон направился к столу, где стояли вино и несколько кубков, и налил себе.

— А я ведь и правда думал, что это ты, Марк Кальпурний, — сказал он и поднес кубок ко рту. — Извини. Я должен был знать, что это не ты.

— Мы знаем, что это не мы, — сказал Агенобарб. — Тогда кто?

— Наверняка Цезарь, — процедил Бибул.

— Для чего ему это? — спросил хмурый Метелл Сципион.

— Даже я не могу тебе этого сказать, Сципион, — ответил Бибул.

В этот момент его взгляд упал на Гая Пизона, единственного, кто продолжал сидеть. Ужас охватил его. Он шумно перевел дух.

— Пизон! — вдруг вскрикнул он. — Пизон, не может быть, чтобы это сделал ты!

Налитые кровью, глубоко сидящие глаза Гая Пизона презрительно блеснули.

— Бибул, не будь ребенком, — устало проговорил он. — Как вы могли надеяться, что сработает такая чудовищная глупость? Неужели вы с Катоном действительно воображали, что у Веттия хватит мужества и ума осуществить ваш замысел? Да, он ненавидел Цезаря, но он до ужаса его боялся. Вы — непрофессионалы! Полные благородства и высоких идей, плетете заговоры, осуществить которые у вас нет ни таланта, ни хитрости. Иногда меня тошнит от вас обоих!

— Нас от тебя тоже! — заревел Катон, сжав кулаки.

Бибул схватил Катона за руку.

— Не усугубляй положения, Катон, — сказал он. Кожа на его лице посерела. — Наша честь умерла вместе с Веттием, и все из-за этого неблагодарного. — Он выпрямился. — Уходи из моего дома, Пизон, и никогда не появляйся здесь.

Кресло опрокинулось. Гай Пизон переводил взгляд с одного лица на другое, затем нарочно плюнул на булыжники возле ног Катона.

— Веттий был моим клиентом, — сказал он, — и я очень хорошо натаскал его для порученной ему роли! Но не дал ему совета. Отныне сражайтесь без меня. И не пытайтесь обвинить меня, слышите? Услышу хоть одно слово — и дам показания против вас всех!

Катон без сил опустился на камень фонтанного ограждения. Бьющая вверх струя воды играла брызгами на солнце. Капли отражали мириады радуг. Он закрыл лицо руками и, рыдая, стал раскачиваться взад-вперед.

— Следующий раз, когда я увижу Пизона, я раздавлю его! — рассвирепел Агенобарб. — Ничтожество!

— Следующий раз, когда ты увидишь Пизона, ты будешь с ним очень вежлив, — сказал Бибул, вытирая слезы. — О боги, наша честь умерла! Мы даже не можем заставить Пизона заплатить за это. Если мы это сделаем, нам грозит ссылка!

Сенсация, вызванная смертью Луция Веттия, усугублялась ее таинственностью. Грубое убийство придало ореол истины тому, что в любом другом случае могло быть истолковано как фабрикация. Кто-то сговорился убить Помпея Великого. Луций Веттий знал, кем был этот кто-то, и теперь Луций Веттий замолчал навеки. Придя в полный ужас оттого, что Веттий назвал его имя (а также имя его лояльного и любимого зятя), Цицерон во всем обвинил Цезаря. Многие из мелких boni последовали его примеру. Бибул и Катон не стали комментировать происходящего, а Помпей вообще не знал, что и думать. Логика говорила, очень громко и ясно, что «дело Веттия» не имело под собой никакого основания. Но те, кто был назван, не желали мыслить логически.

Общественное мнение опять отвернулось от триумвиров. Слухи о Цезаре усилились. Его претора Фуфия Калена освистали в театре во время Аполлоновых игр. Ходили сплетни, что Цезарь через Фуфия Калена намеревался ликвидировать право всадников восемнадцати центурий резервировать для себя места в театре сразу позади сенаторов. Гладиаторские игры, финансируемые Авлом Габинием, вызвали еще больше споров.

Убежденный теперь в том, что его религиозная тактика была наилучшим способом, Бибул снова нанес удар. Он отложил куриатные и центуриатные выборы до восемнадцатого октября. Указ огласили с ростры, с платформы у храма Кастора и вывесили на доске объявлений. Бибул объявил, что Нижний Форум распространяет запах смерти от трупа Луция Веттия. Он также видел на небе огромную падающую звезду в неправильном месте.

Помпей запаниковал. Он попросил своего ручного плебейского трибуна созвать Плебейское собрание. Там Великий Человек заговорил наконец о безответственности, которую Бибул продемонстрировал более ярко, чем любая падающая звезда на ночном небе. Он сказал подавленной толпе, что как авгур клянется: в знамениях не было ничего ужасного. Просто Бибул делает все, чтобы навредить Риму. Затем Великий Человек уговорил Цезаря созвать народ и выступить против Бибула, но Цезарь не смог вложить в свою речь должный энтузиазм и не овладел толпой. Его обращение к народу отправиться с ним вместе к дому Бибула и там просить, чтобы Бибул положил конец всей этой чепухе, прозвучало до того пассивно, что народ предпочел разбрестись по домам.

— Это просто говорит о том, что у них есть здравый смысл, — сказал Цезарь Помпею за обедом в Общественном доме. — Мы неправильно подошли к этому, Магн.

Совершенно подавленный, Помпей возлежал на ложе, опираясь подбородком на левую руку. Он пожал плечами.

— Неправильно? — мрачно спросил он. — Нет правильного способа, есть проблема.

— Правильный способ есть.

Помпей скептически взглянул на своего тестя.

— Назови мне этот правильный способ, Цезарь.

— Сейчас квинтилий, время выборов, так? Проводятся игры, и половина Италии здесь, празднует и радуется. Едва ли сейчас на Форуме толпятся завсегдатаи. Как они узнают о том, что происходит? Они слышат о знаках. Младший консул смотрит на небо. Людей убивают в тюрьме. И еще идет эта ужасная борьба между фракциями за должности римских магистратов. Они смотрят на тебя, на меня и видят лишь одну сторону. Затем они смотрят на Катона, слушают Бибула — и видят другую сторону. Для них все это еще более непонятно, чем писидийские ритуалы.

— Ха! — высказался Помпей, снова подперев подбородок рукой. — Габиний и Луций Пизон проиграют. Это все, что я знаю.

— Ты безусловно прав, но только если выборы пройдут сейчас, — сказал Цезарь, снова быстрый и энергичный. — Бибул сделал ошибку, Магн. Он должен был не трогать выборы и позволить им состояться сейчас. Если бы они проходили сейчас, оба консула обязательно были бы из boni. Отложив выборы, Бибул дал нам шанс и время исправить наше положение.

— Мы не сможем исправить наше положение.