Неверная - Кира Романовская

— Влад! Перестань!

— О, твоя блядина пришла, тройничок устроим?

Влад обернулся и увидел свою жену, всю в черном, будто пришла на похороны, лишь бледное, почти белое лицо, с яркими губами, выделялось на фоне, даже рыжие волосы, забранные в высоких пучок будто потускнели в этой черноте подвала. Ида смотрела на него так, будто готова была вот-вот заплакать от того, что увидела. Она взглянула на смеющегося на полу мужчину, с трудом узнав в нём Стаса, но и Влада она узнала не сразу. По пояс обнаженный, с кулаками забинтованными спортивными бинтами, что пропитались от чужой крови, весь взмыленный и с перекошенным от ярости лицом он перестал быть на себя похож, а всё больше становился копией своего отца.

— Влад, остановись, пожалуйста. — тихо сказала она.

Только сейчас Влад понял, что они в этом подвале одни, втроем, когда успела уйти охрана и Филин? Он опять его подставил перед женой? За спиной Иды появился вездесущий Святослав.

— Влад, к Стасу пришел посетитель. Твой бой окончен, объявляю тебя победителем. — вздохнул Филин и в комнату вошли два охранника, подхватив под руки Стаса они выволокли его прочь.

Ида боязливо вошла в комнату, где пахло терпким мужским потом с металлическим привкусом крови, витающем в спертом воздухе. Оставшийся в помещении мужчина сжал кулаки и отошел к умывальнику, в углу комнаты. Повернувшись к жене и спиной, он резкими движениями разматывал бинты. Ида понемногу приближалась к нему сзади.

В прежние счастливые времена, когда он слышал её мягкую, как у кошечки, поступь, его губы растягивались в улыбке, а по телу прокатывалась волна предвкушения. Ида всегда обнимала его сзади, пытаясь ручками пробиться через одежду к обнаженному телу, а её носик тыкался ему в районе лопаток. Теперь же она застыла за его спиной, а по его телу разлилась лишь горечь от потери всего, что у них было из-за Стаса, ДилДо, Артиста, них самих, и ничего не исправить, остается только принять.

— Влад, что ты делаешь? — сквозь журчание воды в раковине различил он дрожащее блеяние маленького ягненка.

— А на что похоже?

— Зачем?

— За надом. — усмехнулся он, разворачиваясь к ней.

Глаза — зеркало души, и в этих серых зеркалах он увидел самого себя, озлобленного, униженного мужа, что вымещал злость на том, кого считал виноватым в своих бедах, вернее, тот был одним из двух человек, которые остались после всего содеянного в живых. Друг, которому он когда мог доверить и свою жизнь, предал его, вместо того, чтобы помочь его жене в беде, там в клубе, подонок воспользовался ситуацией, и никак себя не выдавал всё это время. Жал ему руку, приглашал в свой дом и учил жизни, пел оды своей любви к семье, а сам оказался грязным животным, которого хотелось убить, чтобы не вонял на всю округу своими нечистотами. А эта сероглазая любительница правды и справедливости смотрела на него так, будто это он что-то сделал, а не Стас. Влад насмешливо окинул взглядом дрожащую фигурку перед собой.

— Филин тебя позвал? Чтобы показать, какой я есть? Он ведь это пытается сделать, раскрыть глаза на то, кто я на самом деле?

— Я знаю, кто ты на самом деле. Я сама пришла. — замотала головой она. — Влад, ты ведь не такой. Что ты делаешь? Зачем столько жестокости?

— Я это и хочу узнать, дорогуша. Зачем столько жестокости?! К тебе! Он тебя ненавидит, мелет какую-то чушь, что это вы во всём виновата. В чем? — взревел Влад, в ярости глядя на вздрогнувшую жену перед собой. — Я напомню, а то память у тебя, как у рыбки Дори. Проблемы с краткосрочной памятью, да? Тебя избили, потому что он за это заплатил, Диму похитили, Соню пытались похитить, Галина Александровна, твоя любимая, пострадала тоже из-за него! И я хочу знать, что всё это значило? Что было в тех двух часах, которые ты не должна вспомнить? Какая жестокость творилась в это время?! Я должен знать! Он нанял отморозка, что сидел за педофилию и отправил его в Крым, чтобы тот похитил Соню, ошибочка вышла — твоей училке только руку сломал. Но на этом не остановился, как ты помнишь. Его мозги ещё по набережной растеклись. Вот это вот всё Стасик сделал! Мой друг! Отец четверых детей! И я хочу знать, что за тварь была рядом больше пятнадцати лет и что ещё он наделал, пока притворялся кем-то другим.

Ида прижала руку ко рту, чтобы не закричать от того, что свалилось на её голову.

— Это не ты должен делать… — выдавила она из себя, отчаянно пытаясь не разреветься.

— А кто? Брату моему доверим? Ты может займешься, ручки измараешь? — усмехнулся Влад, складывая свои руки на груди.

— Мы же не звери. Есть ведь полиция, он должен ответить по закону.

— Какой закон? Ты в какой стране живешь, мадам? В правовом государстве? Это в том, где он только что свою семью на улице оставил на законных основаниях? Или в том, где ему даже ничего не будет за то, что он жену избил? Ничего не доказать, особенно то, что он сделал с тобой. Не доказать, что нанял тех людей. Ничего не доказать! Он не будет наказан, понимаешь?!

— Но и ты не должен его наказывать! — вскрикнула Ида и пустила слезки, которые только его раздразнили.

— Ну давай отпустим его, пусть дальше хуйню творит! Давай, Ида! Иди, сообщи ему эту приятную новость! — слегка подтолкнул он её к выходу. — Знаешь, милая, слишком до хера вокруг меня людей собралось с открытыми ртами, которые знают как не надо делать, а как надо не знает никто. Вот ты одна из них. Я тебя уже наслушался, спасибо. Мнения твоего обожрался! Я для тебя, что грязь под ногами, в которую ты вляпалась, и отчаянно хочешь с себя смыть. Так ты мне скажи, ты зачем пришла?

— Чтобы ты не перешел черту… — пролепетала она в ответ, роняя новую порцию слез из глаз.

— Я её давно всю стер, осталось самую малость и переступлю. — усмехнулся Влад, опуская руки и сжимая кулаки. — Уходи, Ида, тебя здесь быть не должно. Не твоего ума дело, я сам решу, что и как с ним делать. Даже если я решу его убить.

— Не смей! Не надо! Ты не такой!

Ида неожиданно бросилась к нему, прижимаясь ладошками к влажной груди. Она вглядывалась в его глаза своими серыми переполненными от слез озерами и дрожала от ужаса и его