Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов

– В чем дело, Питер? – повысила голос Саманта. – Почему ты являешься сюда в таком виде? И где господин Мондрагон?

– Он здесь, фрау группенфюрер, – сообщил с порога чей-то дрожащий от гнева голос. – И он намерен разобраться в том бардаке, который вы тут устроили.

На секунду в кабинете стало очень тихо. В глазах де Тарди вспыхнули озорные искорки.

– А вот и наш знаменитый писатель, – негромко проговорил он. – По-моему, сейчас здесь будет весело...

Хотя Танака не мог похвастаться обширными знакомствами в литературной среде, ему всегда казалось, что знаменитые писатели выглядят и ведут себя несколько по-иному. Может быть, его смутила пижама, в которой появился среди гостей господин Мондрагон. А может быть, его лицо, наводящее на мысль о застарелом алкоголизме. Господину Мондрагону, на взгляд доктора, было около сорока лет, но мешки под глазами и нездоровая одутловатость в сочетании с желтоватым цветом кожи делали его старше.

– Хотел бы я знать, – заявил он, ворвавшись в кабинет, – кто из вас осмелился поднять руку на моего сына? Мне сообщили, что ему нанесли увечья. Так вот, если это правда, имейте в виду, что я разорю всю вашу лавочку судебными исками!

– Мама, – пискнул Питер Каррингтон-младший, – я здесь ни при чем!

– Помолчи, сынок, – ласково остановил его Мондрагон. – Второго-то воротника у тебя нет, придется таскать за волосы, а это больно.

– Вы ударили Питера? – рявкнула Саманта, угрожающе надвигаясь на писателя. Танака мог поклясться, что зрелище неумолимо приближающейся миссис Каррингтон смутило бы кого угодно, но писатель не испугался. Он вдруг набрал в грудь воздуха и заорал прямо в лицо отшатнувшейся Саманте:

– ДА!!! А ты избивала моего сына, старая толстая дура!!!

Он пьян, неожиданно понял Идзуми. Чудовищно, безнадежно пьян. Как можно упиться до такого состояния в восемь утра? Непонятно. Но господин Мондрагон каким-то образом ухитрился это сделать.

– Иван! – позвал Сантьяго, отталкивая Саманту. – Иван, ты в порядке?

– Со мной все нормально! – срывающимся голосом крикнул Кондратьев. Двое охранников встали перед его креслом, скрестив руки на груди. – Пожалуйста, господин Мондрагон, успокойтесь... не надо, господин Мондрагон...

– Мальчик прав, – заметил Ки-Брас, преграждая дорогу писателю. – Вам не стоит так волноваться, а тем более препятствовать работе Агентства по борьбе с терроризмом.

– Какому, на хрен, Агентству? – зарычал Мондрагон. – А пропуск Ивану кто подписывал? Пророк Хьюстонский, мать вашу?

– Остановитесь, Сантьяго, – звучно произнес Фробифишер. Он уже пришел в себя, апоплексический багрянец сошел с его лица. – Мы все ценим ваш талант, друг мой, не стоит подвергать свою репутацию...

– И вы здесь, Оберон? – изумленно воскликнул писатель, оборачиваясь к нему. – Вы... вы позволили этим скотам издеваться над моим сыном? Как же так, Оберон?

Руки его бессильно упали. Некоторое время он стоял перед Фробифишером, раскачиваясь из стороны в сторону и не произнося ни слова. Потом вдруг Сантьяго закричал, брызгая слюной прямо в лицо Высокому представителю:

– В России, в дикой России людей травят собаками, людей убивают на потеху их хозяевам, считают животными... но вы, вы, властители Запада, вы ничем не лучше! Зачем вы арестовали моего сына? По какому праву вы его мучаете?

– Господь всемогущий, – пробормотал пораженный Фробифишер, – да он же пьян!

Поразительная наблюдательность, подумал Танака. Как будто можно так себя вести, будучи трезвым.

– Никто не мучал Ивана, мистер Мондрагон, – мягко сказал Ки-Брас. – Он был задержан службой безопасности «Асгарда» по подозрению в диверсии. Подозрение это не беспочвенное: у нас есть серьезные улики. При задержании он оказал сопротивление... весьма ожесточенное, кстати. Я надеюсь, что вы, как приемный отец Ивана, сможете ответить на несколько вопросов, которые помогут нам поскорее решить его судьбу. Предупреждаю, что альтернативой будет либо допрос с применением сыворотки правды, либо мнемохирургическое вмешательство...

– Ах, вот как? – удивился Сантьяго. – Вы собираетесь решать судьбу моего сына? Да кто вы такой, черт вас подери?

– Джеймс Ки-Брас, сотрудник АБТ. – Англичанин вынул свою радужную карточку и продемонстрировал ее писателю. – Прошу вас, возьмите себя в руки. Ответьте нам, мистер Мондрагон, как получилось, что Иван, который вообще не должен был лететь с вами – поправьте меня, если я ошибаюсь! – попал на «Асгард» ?

– Хороший вопрос, кстати, – заметил Фробифишер, вытиравший лицо тонким шелковым платком, расшитым орлами Федерации, – я ведь не разрешил вам брать Ивана с собой, но вы, очевидно, проигнорировали мои слова.

Сантьяго выругался.

– Пошли вы все в жопу, – сказал он почти трезвым голосом. – Все вопросы будете мне задавать только в присутствии моего адвоката. Тоже мне, гестапо сраное.

Он обогнул Ки-Браса и с упорством тяжелого танка двинулся по направлению к креслу. Англичанин схватил его за плечо.

– Не торопитесь, любезнейший, мы еще не закончили.

– Ну так закончим, – охотно откликнулся Мондрагон и, широко размахнувшись, ударил Ки-Браса в челюсть. Движения его были замедленны, как у всякого пьяного, и Джеймсу ничего не стоило отклонить корпус, а то и вообще отойти на шаг в сторону. Но он даже не пошевельнулся.

Кулак Мондрагона с тяжелым хрустом впечатался в скулу Ки-Браса. Голова англичанина мотнулась вбок, как у фарфорового болванчика. Сантьяго удовлетворенно хмыкнул и повернулся к охранникам, стеной стоявшим перед креслом Ивана.

– Пошли вон, мерзавцы, – приказал он.

Танака с любопытством наблюдал за этой сценой. Он уже начал догадываться, чем все закончится.

– Нападение на предъявившего удостоверение сотрудника Агентства по борьбе с терроризмом, – задумчиво произнес Ки-Брас, потирая ушибленную скулу, – в ходе специальной операции Агентства расценивается как террористический акт. Полковник Каррингтон, будьте добры, прикажите вашим сотрудникам арестовать этого человека.

Оскорбленную Саманту не пришлось просить дважды.

– Взять его! – отрывисто бросила она. – Немедленно! Преградившие путь Мондрагону секьюрити одновременно шагнули вперед и схватили его за руки. Кондратьев дернулся, пытаясь вскочить на ноги, но стоявший у него за спиной охранник тут же вцепился ему в волосы и с силой рванул голову арестанта назад. Иван издал сдавленный стон, но еще громче завопил Сантьяго, которому вывернули руки и прижали локти к лопаткам.

– Вам не кажется, что это уже слишком? – недовольно спросил Фробифишер. – Все-таки господин Мондрагон – известный писатель, занимающий видное место в высших кругах иерархии.

– Закон один для всех, мистер Фробифишер, – холодно отозвался Ки-Брас. – И никому не позволено его нарушать. Полковник, пожалуйста, утихомирьте арестованных. Эти крики мешают проводить расследование.