Философия имени - Алексей Федорович Лосев

1. Зрение физическое и феноменологическое и его изучение. Физическое зрение видит предмет во всей его случайной пестроте данного момента, а феноменологическое зрение видит его смысловую структуру, независимую от случайностей и пестроты и во всех этих случайностях и пестроте пребывающую неизменной и самотождественной (199 – 200); феноменология есть осязание умом смысловой структуры слова, независимо от характера этой структуры и от характера слова и независимо от той смысловой и не-смысловой связи элементов, которая для него характерна; феноменология есть зрение и узрение смысла; феноменология есть до-теоретическое описание и формулирование всех возможных видов и степеней смысла, заключенных в слове, на основе их адекватного узрения, т.е. узрения их в эйдосе (199). Эйдос – умственно осязаемый зрак вещи (206).

2. Конструирование есть адекватное узрение эйдетических ликов сущности. Таким адекватным узрением должна быть по преимуществу феноменология, которая по существу совершенно до-научна и претендует только на адекватность эйдетического узрения (226). Число как логос не есть самостоятельный предмет узрения, но лишь метод и инструмент осмысления (139); смысловое узрение эйдоса (154); умственным зрением и осязанием мы схватываем этот эйдос; он как бы зарисовывается в нашей мысли (214). Сущность являет себя в эйдосе. Поскольку мы видим эйдос сущности, мы не нуждаемся ни в каких других формах узрения и ни в какой другой логике. Эйдос имеет свою собственную эйдетическую логику, а именно диалектику (130); целостно зримая мною сущность (227); первоначальная полнота узрения (214); феноменология постулирует необходимость до-теоретического адекватного узрения (200); непосредственное узрение (124); адекватное узрение эйдоса (187); мы должны дать эйдосы зримого нами бытия в их системе и нерушимой взаимопоследовательности (206); логос вещи как схема смыслового узрения эйдоса есть нечто неизменное (214); идеально-оптическая, изваяно-смысловая фигура (217). Логос эйдоса приводит к фиксации его составных категориальных моментов без объединения в воззрительную цельность. Логос символа приводит также к фиксации этих же моментов в эйдосе, без воззрительности, с необходимым (для символа) воплощением их в инобытии (151); невоззрительность логоса (138).

3. Если есть слепое и животное ощущение, значит есть зрячая и расчлененная мысль. Если есть ослепление – значит, где-то и как-то есть и прозрение. И если есть только ощущение, только ослепление и только затемнение, то тогда, ни от чего не отличаясь, все это не есть ни ощущение, ни ослепление, ни затемнение (95).

4. Слово, имя, мысль, интеллигенция на этой ступени (т.е. ощущающей энергемы. – В.П.) есть животный крик – крик, неизвестно кого и неизвестно о чем. Это – слепота и самозабвение смысла, но уже более зрячее, чем органическая энергема (91). Только тут (т.е. на стадии, ступени мышления. – В.П.) слово делается орудием самосознания. Без такого слова человек был бы зверем; не отличал бы себя от иного и оставался бы слепым (92); возможна ли эволюция самосознания в слове, если ему недоступно даже то слепое самосознание, которое есть в ощущении? (90)

1. Определение. Ум и умное – высшая степень сущности, смысла, имени – в «ином» (130). Смысл познается, осязается умом; «ум» и есть модификация смысла (96).

2. Ум, эйдос, идея, имя, слово. Эйдос – умственно осязаемый зрак вещи (206); эйдос осязается умом; логос не осязается умом, но сам есть щупальцы, которыми ум пробегает по предмету (136). Умственным зрением и осязанием мы охватываем эйдос (214); это (в силлогизме. – В.П.) есть указание на то, через какие пункты пробегает ум, осязающий эйдетическую цельность предмета, без соединения этих моментов в такую цельность, но с обращением внимания на эти пункты, как на дробно меняющиеся и алогически-становящиеся, с точки зрения неподвижности, структуры цельного эйдоса (148); идея выражается уже не в словесном, но в умном виде (188). Словесное, звуковое воплощение оказывается слишком тяжелым и неповоротливым для передачи умной энергии… И вот ноэма-идея замолкает в смысле физического звучания и превращается в чистую умную же воплощенность умного предмета (а всякий предмет знания умен, т.е. эйдетичен) (188); имя, слово есть умно-символическая энергия сущности (173); имя есть энергийно выраженная умно-символическая стихия мифа (174); умное имя, непроизносимое, но лишь выразимое умно же (180); феноменология есть осязание умом смысловой структуры слова, независимо от характера этой структуры и от характера слова (199).

3. Виды ума. Абстрактный ум (165); алогически становящийся и потому творческий, волевой ум (129). Иначе это была бы не живая душа, но вечно неподвижный ум и дух (190).

4. Сверх-умное. Сверх-умное экстатическое обстояние (189). Состояние умного и сверх-умного экстаза (225).

5. Человеческий ум и человеческое слово. Познавательный жест человеческого ума (165); система категорий, которой работает человеческий ум (173). И человеческое слово не есть только умное слово. Оно пересыпано блестками ноэзиса и размыто чувственным меоном. Оно – или в малой, или в средней, или в высокой степени мышление, но никак не мышление просто и никак не умное выражение просто (179). Слово поднимает умы и сердца, исцеляя их от спячки и тьмы (52).

6. Умный. Схема, или умное число (220); умная гармония (177); умное тело (179); умное имя (169).

7. Безумный. Если слово не действенно и имя не реально, тогда существует только тьма и безумие и копошатся в этой тьме только такие же темные и безумные, глухонемые чудовища. Однако, мир не таков (41).

Только апофатизм спасает являющуюся сущность от агностического негативизма и от рационалистически-метафизического дуализма, утверждая, тем не менее, его универсальную значимость и несводимую ни на что реальную стихию (128); универсальное противостояние сущего и меона, «иного», или, выражаясь более грубым, хотя и более обычным и менее ясным языком, сущего и материи (78); универсальная корреляция сущего и меона (82). Отвлекаясь от всего энергематического разнообразия выражающего действия предметной сущности и обобщая все это в одном моменте, с которым сущность обращается к не-сущему, мы получаем универсальное понятие энергии сущности, смысловой энергии, и в имени – энергии его предметной сущности, или энергийный момент (108). Необходимо понимать универсальность словесного, универсальность смысловой выраженности, уже в физической сфере. Не понявши ее здесь, нельзя понять ее уже нигде (84); универсальное явление (111).

Обычное употребление слова «диалектика» (42). Я сам владею энергией данной