Сегун - Джеймс Клавелл

— Он был один?

Бунтаро скривил губы:

— Нет. Его сопровождают двенадцать человек, все с тонзурами, как у него, — все с Кюсю, господин, все благородного происхождения и все самураи. Все на хороших лошадях, но без оружия. Я их обыскал. Тщательно.

— И его?

— Конечно, и его, — его тщательнее, чем всех остальных. У него в багаже было четыре почтовых голубя. Я их конфисковал.

— Хорошо. Прикончи их. Некоторые неумелые самураи делают это нечаянно, так что извинись, ладно?

— Я понял. Вы хотите, чтобы я послал за ним прямо сейчас?

— Позже. Я увижусь с ним позднее.

Бунтаро нахмурился:

— Мне не нужно было его обыскивать?

Торанага покачал головой и рассеянно оглянулся на хребет, задумавшись. Потом он сказал:

— Пошли пару человек, которым мы можем доверять, пусть понаблюдают за мушкетным полком.

— Я уже сделал это, господин, — лицо Бунтаро осветилось довольной улыбкой, — и у господина Ябу в личной охране есть несколько наших глаз и ушей. Он не сможет и пукнуть без того, чтобы мы об этом не узнали, если вы этого захотите.

— Хорошо, — из-за поворота на извилистой дороге появилась головная часть обоза, все еще очень далеко. Торанага разглядел три паланкина. Оми ехал верхом впереди, как и было приказано. Анджин-сан сейчас был рядом с ним, также непринужденно держась в седле.

Он повернулся к ним спиной:

— Со мной едет ваша жена.

— Да, господин.

— Она просила меня разрешить ей съездить в Осаку.

Бунтаро посмотрел на него, но ничего не сказал. Потом покосился назад на едва различимые фигуры.

— Я ей разрешил — при условии, конечно, что вы также дадите свое согласие.

— Если вы разрешили, господин, я тоже, — сказал Бунтаро.

— Я могу позволить ей ехать сушей из Мисимы, или она может с Анджин-саном ехать до Эдо и оттуда морем до Осаки. Анджин-сан согласился взять на свою ответственность — если вы разрешите.

— Морем было бы безопасней, — вяло сказал Бунтаро.

— Все будет зависеть от того, что за сообщение привез Затаки. Если Ишидо официально объявляет мне войну, тогда я, конечно, должен запретить. Если нет, ваша жена может выехать завтра или через день, если вы разрешите.

— Что бы вы ни решили, я согласен.

— Сегодня после обеда передайте ваши обязанности Нага-сану. У вас будет время установить мир с вашей женой.

— Прошу извинить меня, господин. Я бы хотел остаться с моими людьми. Я прошу вас позволить мне остаться с ними, пока вы не уедете.

— На сегодняшний вечер передайте свои обязанности моему сыну. Вы и ваша жена присоединитесь ко мне перед ужином. Вы остановитесь в гостинице. Помиритесь.

Бунтаро смотрел на землю, потом сказал с заметным усилием:

— Да, господин.

— Вам приказано попытаться помириться, — сказал Торанага. Он хотел добавить, что «достойный мир лучше войны, не так ли?» Но это было неверно и могло втянуть в длинные философские споры, а он устал и не хотел спорить, только принять ванну и отдохнуть.

— А сейчас приведите старосту!

Староста и старейшины деревни кинулись перед ним на колени, приветствуя его самым подобострастным образом. Торанага прямо сказал им, что счет, который они представят его квартирмейстеру при отъезде, должен быть, конечно, правильным и обоснованным:

— Ясно?

— Хай, — хором угодливо заявили они, благодаря своих богов за неожиданно свалившееся на них счастье и жирные барыши, которые наверняка принесет им этот приезд. С многочисленными поклонами и комплиментами, каждую минуту поминая, как они горды и польщены тем, что им позволили служить величайшему дайме в империи, старик-староста услужливо проводил их в гостиницу.

Торанага осмотрел ее всю, его встречали группы кланяющихся и улыбающихся служанок всех возрастов — цвет деревни. Гостиница включала в себя десять комнат, неописуемо красивый садик с Чайным Домиком в центре, кухнями на задах, в западном конце прилепилась к скалам большая баня с водой, поступающей прямо из источников. Вся она была обнесена аккуратным забором с крытым переходом к бане и удобна для обороны.

— Мне не нужна вся гостиница, Бунтаро-сан, — сказал он, остановившись снова на веранде, — три комнаты будет достаточно: одна для меня, одна для Анджин-сана и одна для женщины. Ты займешь четвертую. Не стоит платить за все остальные.

— Мой квартирмейстер говорил мне, что он очень выгодно снял всю гостиницу, господин, на все время, меньше чем за полцены, так как сейчас еще не сезон. Я утвердил эти расходы, исходя из соображений вашей безопасности.

— Хорошо, — неохотно согласился Торанага, — но пусть представит счет перед отъездом. Не стоит даром терять деньги. Вы лучше разместите в них охрану по четыре человека на комнату.

— Да, господин, — Бунтаро и сам уже решил сделать это. Он проследил, как Торанага крупными шагами со своими двумя личными охранниками, в окружении четырех самых красивых служанок направился в свою комнату в восточном крыле. Он уныло размышлял: что за женщина? какой женщине нужна комната? Фудзико? «Неважно, — подумал он, — скоро я все узнаю точно».

Мимо него проскочила служанка. Она радостно улыбнулась ему, он ответил механической улыбкой. Она была молодая, хорошенькая, с мягкой кожей, он спал с ней прошлой ночью. Но это не доставило ему удовольствия, и, хотя она была ловка, полна энтузиазма и хорошо обучена, его страсть скоро исчезла — он не чувствовал никакого желания. Наконец, соблюдая правила хорошего тона, он сделал вид, что достиг полного блаженства, она тоже притворилась что достигла оргазма, после чего вскоре ушла.

Все еще в задумчивости, он вышел во двор и уставился на дорогу.

Почему в Осаку?

* * *

В час козла часовые на мосту отступили в сторону. По мосту проходил кортеж. Сначала шли знаменосцы с флагами, украшенными знаком регентов, потом богатый паланкин и под конец охрана.

Жители деревни поклонились. Все встали на колени, втайне приятно взбудораженные таким богатством и помпой. Староста осторожно выведал, должен ли он по такому случаю собрать весь народ, но Торанага послал записку, что могут присутствовать те, кто не работает, и с согласия их хозяев. Поэтому староста с еще большей осмотрительностью отобрал депутацию, которая включала в основном стариков и самых дисциплинированных из молодежи, как раз столько, сколько нужно для приличия, хотя каждый взрослый тоже хотел бы присутствовать, но невозможно пойти против воли великого дайме. Все, кто мог, наблюдали из удобных мест, стоя в дверях или глядя в окна.

Сайгава Затаки, властелин Синано, был выше Торанаги и на пять лет моложе, такой же широкий в плечах, с таким же выдающимся носом. Но живот его был плоским, щетина на бороде черная и густая, глаза на лице казались только щелочками. Хотя между двоюродными братьями и было удивительное сходство, если рассматривать их по отдельности, сейчас, стоя вместе, они казались совершенно разными. Кимоно Затаки было богатым, доспехи блестели, как на параде, мечи были в прекрасном состоянии.