Радуга Шесть - Том Клэнси

Ее тщательно очистили и наполнили нано-капсулами. У Гиэринга имелись также инструменты, позволяющие быстро заменить канистры, и он практиковался в замене канистр на идентичной системе в Канзасе. Он мог закрыть глаза и раз за разом повторять движения, необходимые для того, чтобы свести время замены канистр до минимума. Он подумал о содержимом канистры. Еще никогда в таком небольшом контейнере не скрывалось так много потенциальных смертей. Несравнимо больше, чем в термоядерной бомбе, потому что, в отличие от бомб, опасность, скрывающаяся внутри, могла воспроизводить себя бесчисленное количество раз вместо одной-единственной детонации.

Судя по работе туманной системы, потребуется примерно тридцать минут, чтобы нано-капсулы успели проникнуть во все разбрызгивающие устройства на стадионе. Как компьютерные модели, так и практические испытания показали, что капсулы проникнут во все трубы и брызнут вместе с водой из насадок, невидимые в мягком охлаждающем тумане. Люди, идущие по туннелям, ведущим к стадиону и поднимающиеся потом по рампам, будут вдыхать их, в среднем по двести нано-капсул за четыре минуты дыхания, а это намного превосходило рассчитанную среднюю летальную дозу. Капсулы проникнут в организм через легкие, попадут в кровь и там растворятся, освобождая вирусы Шивы.

Затем нити вируса помчатся по кровеносной системе зрителей и атлетов, скоро отыщут печень и почки, органы, с которыми они имеют структурное сходство, и начнется медленный процесс размножения. Все это было установлено в Бингхэмтонской лаборатории на «нормальных» подопытных субъектах. После этого пройдет всего несколько недель, и нити Шивы размножатся до такой степени, что смогут начать свою разрушительную работу. Одновременно люди будут передавать друг другу вирусы Шивы с помощью поцелуев и половых контактов, кашлем и чиханием. Это тоже было установлено в Бингхэмтонской лаборатории. Примерно через четыре недели люди почувствуют легкое недомогание. Некоторые обратятся к своим личным врачам, им поставят диагноз, как жертвам гриппа, пропишут аспирин, порекомендуют пить побольше воды и отдыхать перед телевизором. Они последуют советам врачей и почувствуют себя лучше — потому что посещение врачей обычно действует на людей именно таким образом — на один день. Но дальнейшее улучшение прекратится. Рано или поздно у них откроется внутреннее кровотечение, вызванное Шивой, и затем, примерно через пять недель после проникновения нано-капсул внутрь организма, какой-нибудь врач догадается сделать тест на антитела и с ужасом узнает, что вирус, похожий на знаменитую и пугающую Эболу, вернулся обратно. Хорошая эпидемиологическая программа сможет назвать Олимпийские игры в Сиднее фокусным центром заражения вирусом, но в Сиднее побывали и потом разъехались по всем уголкам земного шара сотни тысяч людей. Это было идеальным местом для распространения Шивы, так решили руководящие члены Проекта несколько лет назад — еще до того, как Иран попытался совершить биологическое нападение на Америку, распространив там чуму. Эта попытка, как и следовало ожидать, потерпела неудачу, потому что выбор вируса оказался ошибочным, а метод доставки необдуманным. Зато этот план представлял собой само совершенство. Каждая страна мира посылает своих атлетов и судей на Олимпийские игры, и каждый из них Пройдет через прохладный туман на этот раскаленный стадион, остановится на несколько минут, чтобы сбросить с тела излишний жар, глубоко подышать и расслабиться в этом прохладном месте. Затем они вернутся к себе домой, от Америки до Аргентины, от России до Руанды, чтобы распространить там Шиву и положить начало первой волне паники.

Потом наступает вторая фаза. «Горайзон Корпорейшн» будет производить и распространять по миру вакцину А тысячами литров, посылать ее во все уголки земли воздушным экспрессом на самолетах в те страны, где врачи и медсестры общественного здравоохранения обязательно сделают инъекции этой вакцины каждому жителю, которого они смогут найти. Фаза Два закончит работу, начатую в результате глобальной паники, которая неизбежно станет результатом Фазы Один. Через четыре-шесть недель после инъекции вакцины А люди почувствуют недомогание. Таким образом, через три недели, считая с сегодняшнего дня, подумал Гиэринг, плюс примерно шесть недель, плюс две недели, плюс еще шесть, плюс заключительные две все кончится. Итого девятнадцать недель, даже не полгода, даже не весь бейсбольный, хоккейный или баскетбольный сезон, и больше девяноста девяти процентов земного населения умрет. А планета будет спасена. Больше не будут убивать овец из-за ошибочного выпуска отравляющих веществ. Больше не будет уничтожения целых видов животных неразумными людьми. Озоновая дыра скоро затянется. Природа снова расцветет. И он увидит все это, будет ценить и наслаждаться спасенной природой вместе с друзьями и коллегами по Проекту. Они спасут планету и вырастят детей, которые будут уважать ее, любить и лелеять. Мир снова станет зеленым и великолепным.

Его чувства не были совсем однозначными. Он смотрел в окно и видел людей, идущих по улицам Сиднея, и его сердце сжималось от боли при мысли о том, что произойдет с ними. Но в своей жизни он видел много боли. Овцы в Дагуэе. Обезьяны и свиньи и другие подопытные животные в Эджвудском арсенале. Они тоже переживали страшную боль. Они тоже имели право на жизнь, а люди даже не приняли во внимание этот очевидный факт. Люди, идущие по улицам далеко внизу, не пользовались шампунем, если он сначала не проверен на глазах лабораторных кроликов, жестоко зажатых в крошечных клетках, где они страдали без слов, без этого выражения боли для большинства людей, которые не понимали животных и заботились о них меньше, чем о том, как приготовлены их гамбургеры в местном «Макдональдсе». Они помогали уничтожить землю, потому что им было все равно. Поскольку им было все равно, они даже не пытались понять, что является важным, а поскольку они не понимают, что является важным, они умрут. Они представляли собой вид, который поставил себя в опасное положение, и потому пожнут бурю собственного невежества. Они не похожи на меня, подумал Гиэринг. Они не видят. И поэтому, в соответствии с жестокими, но справедливыми законами Чарльза Дарвина они оказались в безнадежном положении. Таким образом, подобно тому, как одно животное заменяет другое, так он и люди, разделяющие его убеждения, заменят этих людей. В конце концов, он сам является всего лишь инструментом естественной селекции.

* * *

Усталость от перелета через многие часовые пояса почти исчезла, подумал Чавез. Утренняя пробежка была восхитительна своим потом и болью, особенно потому, что они бежали по беговой дорожке олимпийского стадиона. Он с Майком Пирсом не жалели сил, не засекали времени, но старались бежать как можно быстрее, и во время бега оба смотрели на пустые трибуны и представляли себе, какими бы приветственными возгласами их встретили, будь они тренированными атлетами. Затем в душ. Потом они оделись в повседневнюю одежду, с пистолетами, скрытыми под рубашками и тактическими радио в карманах, а пропуска агентов Службы безопасности повесили на цепочках вокруг шеи.

Позднее прозвучали трубы, и из туннеля на дальнем конце стадиона вышла на дорожку первая команда, представляющая Грецию, страну — основательницу Олимпиад. Ее сопровождали громовые аплодисменты и приветствия зрителей, расположившихся на трибунах. Чавез напомнил себе, что, как офицер Службы безопасности, он обязан наблюдать за толпой, но тут же понял, что не может делать этого, не имея в виду какой-то конкретной опасности, или, вернее сказать, определенного вида потенциальной угрозы. Не было предупреждений о терактах, не было ориентировок на известных преступников. На чем концентрировать внимание? Гордые молодые атлеты маршировали почти так же уверенно, как солдаты, следуя за своими флагами по дорожке, опоясывающей овал стадиона. Они навсегда запомнят этот момент, подумал Динг. Каждый из спортсменов тренировался годами, чтобы завоевать эту честь, чтобы слушать приветствия и надеяться, что окажется достойным столь великого момента. Такое не случалось с ним как с офицером-оперативником Центрального Разведывательного Управления или как с командиром Группы-2 «Радуги». Это был чистый спорт, чистые соревнования между атлетами, и, если это не имело никакого отношения к практической жизни, ну и что, кого это беспокоит? Каждый вид соревнований будет представлять разновидность деятельности, доведенной до предельного совершенства, — и большинство были военными, по своей сути, по своему происхождению. Бег — самое важное военное искусство, способность бежать, чтобы вступить в бой или скрыться от противника. Метание копья — искусство бросать дротики и пики во врага. Толкание ядра и метание диска — еще один вид военного искусства. Прыжки с шестом — способность перемахнуть через стену и попасть во вражеский лагерь. Прыжки в длину — умение перепрыгнуть через рвы, вырытые противником на поле боя. Это все были воинские упражнения, дошедшие до нас из древности, но современные игры включали и такие прикладные виды спорта, как стрельба из винтовки и пистолета. Современное пятиборье основывалось на умении военного курьера в конце девятнадцатого столетия пользоваться стрельбой из пистолета, бегом, плаванием, фехтованием и конной скачкой, чтобы доставить своему командиру сведения, необходимые для того, чтобы он мог эффективно расположить войска и маневрировать ими во время боя.