Шакалы пустыни - Юрий Павлович Валин

его практически сделали! Эта роспись, она же бесценна! Осталось спуститься и подтвердить.

— Спускайся, — сочувственно кивнула Катрин. — Можешь выволочь те горшки, ларец, да и сам саркофаг. Если он в шурф пролезет и вообще решит явить себя солнечному свету.

— Саркофаг — не надо, — поежилась профессор. — Но несколько мелких предметов… Ведь мы так никого не оскорбим, ведь правда? Это не для себя, это для науки! И главное — росписи! Ничего подобного мне не доводилось видеть. Будь я проклята, почему вы не захватили мой фотоаппарат?!

— Искали, но он исчез, — не моргнув глазом, сообщил шеф. — Полагаю, его судьбу не стоит обсуждать, как и судьбу останков нашего бесценного экспедиционного врача. Мне очень жаль, Камилла, но придется убираться. Здесь слишком опасно. Не будем притворяться — это все понимают и чувствуют.

— Но фотоаппарат… хотя бы его. Технику иного времени нельзя оставлять, вы должны понимать… — де Монтозан не закончила мысль, всхлипнула и с надеждой обратила взор на научного помощника. — Алекс, я знаю, ты понимаешь, ЧТО мы видели на стенах?!

— Понимаю. Но я просто не могу. Не могу! — парень очень искренне прижал ладонь к пропыленной груди. — Я не выдержу.

Судя по его лицу и правда — не выдержит. Хотя и будет сожалеть всю жизнь. Но тут до сердечного приступа недалеко, хлипка нынешняя молодежь.

Профессор взглянула на начальника охраны:

— Жак! Организуйте, черт бы вас побрал. Фотоаппарат не мог потеряться. Назовите любую цену! Снимки росписи воистину бесценны.

— Видите, вы и сами путаетесь. Человеческая жизнь — вот единственная истинная ценность, — довольно мрачно напомнил Вейль. — Мы и так понесли потери. Как выяснилось, вполне допустимые и даже полезные, но тем не менее. Никто не станет рисковать. В принципе, утром можно будет нанять полдюжины местных бездельников и повторить попытку. Может, кто-то из феллахов нырнет в эту дыру и даже вернется с добычей.

— Хорошо. Уезжайте. Я останусь ждать здесь, — профессор попыталась сурово и решительно подсунуть в костер щепку.

— Что за глупости? — проявил легкое раздражение шеф. — Если понадобится, я вас в седло силой посажу. Катрин, ведите лошадей.

— Послушайте, Кольт, мне очень не хочется вас просить, — пробормотала профессор, глядя в золу не желающего возрождаться костра. — Прямо язык не поворачивается. Как это унизительно, прямо хоть обделайся. Но… Спуститесь за фотоаппаратом. Клянусь, сделайте это и освобождение у вас в кармане. Если понадобится, я сама за вас в тюрьму сяду.

— В тюрьме своих профессоров хватает, нужны вы там… Но дело не в этом. Мои предки считали, что с кладбища ничего нельзя забирать без особого разрешения. И мой личный опыт полностью подтверждает это несложное правило, — проворчала Катрин.

— Но это же смешно, какое глупейшее суеверие! — профессор вскинула возмущенный взгляд. — Что ж, тогда мне ничего не остается. Жизнь прожита напрасно!

Профессор де Монтозан несколько картинно, но достаточно быстро выхватила свой блестящий «кольт», попыталась вскинуть ствол к виску. Готовый к подобным фокусам Вейль легко перехватил дамскую кисть с оружием, Катрин прижала взводящийся курок, револьвер мгновенно выкрутили из длани бескомпромиссной мученицы науки.

— Ай, палец! — взвыла профессор.

— Катрин, ведите лошадей, — приказал Вейль, пряча красивую и уже вряд ли стреляющую машинку в карман.

— Уже веду, — сказала Катрин, не спеша выпрямляться и вглядываясь в наливающиеся слезами профессорские глаза.

Не показалось.

С крайне дурными мыслями Катрин пошла к лошадям, дремавшим в порядочно разросшейся тени. Сама архе-зэка прихватить зеркальце на археологическую вылазку не додумалась, но полагала, что знает, где найти этот небесполезный предмет обихода. Точно, зеркальце в милой кожаной обложке легко отыскалось в сумке Алекса.

Катрин посмотрела на себя и беззвучно выругалась. Физиономия загорелая, похудевшая, нос собирается слегка облупиться, но это фиг с ним…

Цветом собственных глаз Катрин обычно была вполне удовлетворена. Все же оттенок очей дерзкий, незаурядный, кое-кому очень нравится. Но сейчас яркость зрачков явно сменила цвет. Темнеют. Этакая благородная зелень старинного бутылочного стекла. В общем-то, не так плохо, но это смотря с чем сравнивать. Ведь тоже темнеют, мать их. Не так быстро и заметно, как у Камиллы и «Латино», но тенденция очевидна. У Анис тоже глаза как-то меняются. Вроде бы у доктора тоже замечались изменения, но встречаться с «Крестом» взглядом было слишком противно, брезговала. И напрасно. Нужно быть повнимательнее.

Катрин вернула зеркало на место и налегке вернулась к временному лагерю.

— И что там с лошадьми? — заподозрил недоброе чуткий шеф.

— Морально готовятся к отбытию, обсуждают детали маршрута, — пробурчала Катрин и глянула в сторону отвратительной дыры. — Я подумала: веревку-то мы из шурфа не доставали, дело минутное. С мадмуазель профессора — четкие гарантии моего безоговорочного освобождения. Прошу всех засвидетельствовать!

Архе-профессор вскинула зареванное лицо.

— Катрин?

Видеть шефа со слегка отвисшей челюстью было приятно. К сожалению, на этом все удовольствия и заканчивались. Спуск в гробницу и предстоящее общение с ее хозяевами пугали.

— Вы спятили? — преодолев растерянность, холодно поинтересовался Вейль. — Не разрешаю так рисковать.

Катрин взяла его за рукав и увлекла в сторону.

— Так, тактическое совещание и краткий сеанс непредсказуемой искренности. Шеф, я не задаю лишних вопросов и всегда «близка к теме», пока ситуация не касается лично меня. Настал именно такой момент, и я не собираюсь проявлять нерешительность и стыдливо замалчивать возникшие проблемы. Так что давайте напрямую. Глаза, сны и прочее. Я тоже начала меняться.

— С чего вы взяли, Катрин? Внешне ничего не заметно.

— МНЕ уже заметно. И не будем бесплодно дискутировать на эту мутную тему. Изменения мне не нравятся. Если точнее, они меня пугают. Поэтому я займусь решением проблемы прямо сейчас.

— Там? — шеф ткнул пальцем в сторону шурфа. — Ошибаетесь, здесь нет никакой связи. Не все малопонятные и пугающие события связаны. Вы ошибаетесь.

— Мы все ошибаемся, ибо лезем, сами не зная куда. Возможно, это совпадение, но вы знаете, кто именно там лежит?

— Откуда мне знать? Этого и профессор не знает.

Катрин наблюдала за безупречно честными, блекло-голубенькими глазками шефа. Вот скотина — не на гладкой совести, не во взгляде никаких пятнышек и никаких затемнений.

— Что вы молчите? — все же занервничал чистосердечный