Второе Правило Волшебника - Терри Гудкайнд

Кэлен избегала Королевского Ряда потому, что там бы ее обязательно узнали, а сейчас пока ей это ни к чему. Она лишь хотела найти Зедда, а когда это не удалось, решила сразу поговорить с членами Совета. Поэтому она шла через район, где жили слуги.

Чандален остался в лесу. Он не захотел идти в Эйдиндрил. Огромный город с толпами людей вызывал у него беспокойство, хотя сам он не признавался в этом и только сказал, что привык спать на свежем воздухе. Кэлен не осуждала его. Она сама столько времени провела в горах, что теперь чувствовала себя не слишком уютно, хотя выросла здесь и знала город так же хорошо, как Чандален — равнины вокруг поселка людей Тины.

Чандален хотел вернуться к своему народу — теперь, когда он проводил ее в Эйдиндрил. Кэлен понимала его, но все же попросила задержаться ненадолго в лесу, чтобы он попрощался с нею на следующий день утром.

Орску она велела остаться в лесу вместе с Чандаленом. Его присутствие утомляло ее. Он постоянно ходил за ней по пятам, выражая готовность помочь, защитить или выполнить хоть какое-нибудь поручение. Это было все равно что таскать с собой верного пса. Кэлен хотела отдохнуть от Орска, и Чандален, похоже, понял ее.

В кухне было жарко и душно. Услышав, как хлопнула дверь, худенькая женщина в белоснежном переднике обернулась.

— Что тебе здесь надо? — грозно спросила она. — Убирайся, попрошайка.

Женщина пригрозила ей большой деревянной ложкой. Кэлен откинула капюшон. Женщина ахнула. Кэлен улыбнулась:

— Хозяйка Сандерхолт! Рада тебя увидеть!

— Мать-Исповедница! — Женщина опустилась на колени. — Прошу тебя, прости меня! Я тебя не узнала.

— О, хвала добрым духам, это действительно ты!

Кэлен подняла ее с колен.

— Я так скучала по тебе. — Она протянула к ней руки. — Обними меня!

Хозяйка Сандерхолт упала в объятия Кэлен.

— О, дитя мое, я так рада! — На глазах ее появились слезы. — Мы ведь не знали, что с тобой и где ты. Я боялась, что больше тебя не увижу!

Хозяйка повела Мать-Исповедницу к одному из столов.

— Тебе надо поесть супу. Кажется, сейчас он будет готов, если, конечно, эти болваны, так называемые повара, не переперчили его.

При этих словах повара и их помощники сразу опустили головы, вернувшись к своим занятиям.

— Но мне сейчас некогда, хозяйка Сандерхолт, — сказала Кэлен.

— Однако я должна рассказать тебе о некоторых важных вещах, Мать-Исповедница.

— Знаю. Мне тоже есть о чем тебе рассказать. Но сейчас мне необходимо увидеться с членами Совета. Это очень важно. Я долго путешествовала и очень устала, но я должна сделать это прежде, чем буду отдыхать. Мы поговорим с тобой завтра.

Кэлен снова обняла хозяйку Сандерхолт.

— Конечно, дитя мое, — ответила та. — Желаю тебе хорошо отдохнуть. Поговорим завтра.

Кэлен пошла самой короткой дорогой, через огромный зал для торжественных церемоний. Сейчас этот зал был пуст, и эхо ее шагов гулко отражалось от стен. Когда-то отец Кэлен раскладывал на каменном полу этого зала орехи и желуди, чтобы преподать ей основы искусства ведения войны.

Кэлен свернула в коридор, направляясь в палату Совета. Она шла сейчас по галерее Исповедниц с черными мраморными колоннами и сводчатыми потолками. В конце галереи, перед входом в палату Совета, был устроен круглый зал высотой в два этажа, посвященный памяти первых Матерей-Исповедниц. В зале было семь колонн и между ними на стенах огромные изображения ее предшественниц.

Глядя на суровые лица семи древних героинь, Кэлен обычно чувствовала себя несколько не на месте, словно они спрашивали ее: «А кто ты такая, Кэлен Амнелл, что осмелилась стать Матерью-Исповедницей?» А поскольку она знала истории жизни некоторых древних героинь, то это еще больше ее смущало.

Кэлен открыла большую дверь красного дерева и вступила в палату Совета — огромный зал со сводчатым потолком. Напротив входа — фреска с портретом Магды Сирус, первой Матери-Исповедницы, рядом портрет волшебника Мерита, пожертвовавшего ради нее жизнью. Теперь они навечно соединились здесь, на этой фреске, словно наблюдая за новыми Матерями-Исповедницами и их волшебниками, которые являлись в этот зал. Зал был украшен колоннами с золотыми капителями, вдоль стен тянулись балконы; ниши в стенах были украшены барельефами с героическими сценами. Свет лился в зал сквозь круглые окна у самого потолка. В дальнем конце зала виднелось полукруглое возвышение, где за столом восседали члены Совета. В центре стояло роскошное кресло — кресло Матери-Исповедницы.

Около кресла Исповедницы Кэлен увидела собравшихся. Наверное, здесь собралось около половины Совета. Но в главном кресле кто-то сидел. Хотя в последнее время древний закон соблюдался не слишком строго, но если простой член Совета садится в главное кресло, это считалось государственным преступлением, равнозначным провозглашению переворота. При приближении Кэлен разговоры стихли.

В ее кресле сидел принц Фирен Кельтонский. Он положил ноги на стол и, видимо, не думал их убирать при приближении Кэлен. Принц смотрел на нее, но слушал какого-то бородатого человека, который нашептывал принцу на ухо. Советник был в балахоне и стоял, спрятав руки в рукава. «Странно, — подумала Кэлен. — Советник, а одет, как волшебник».

Принц Фирен между тем изобразил на своем лице искреннюю радость, убрал ноги со стола и встал.

— Мать-Исповедница! — воскликнул он с преувеличенной любезностью. — Как мы рады твоему возвращению!

Прежде вместе с Кэлен всегда был волшебник, но сейчас она осталась одна. Защитника у нее не было. Но нельзя обнаружить свою слабость.

Она гневно посмотрела на принца и сказала:

— Если я еще раз увижу тебя в кресле Матери-Исповедницы, я убью тебя!

Он усмехнулся:

— Ты применишь свою власть к члену Совета?

— Я перережу тебе горло, если потребуется. — Человек в балахоне не сводил с нее глаз. Остальные члены Совета побледнели.

Принц распахнул синий плащ и положил руку на пояс.

— Мать-Исповедница, я вовсе не хотел нанести тебе оскорбление, — сказал он. — Тебя так долго не было. Мы уж не чаяли увидеть тебя живой. Во дворце не было Исповедницы уже… — Он повернулся к другим членам Совета. — Пять или шесть месяцев? — Он поклонился ей. — Я вовсе не желал оскорбить тебя, Мать-Исповедница. Твое кресло, разумеется, принадлежит тебе.

— Сейчас уже поздно, — сказала Кэлен, обращаясь к членам Совета. — Полное заседание Совета состоится завтра с утра. Присутствовать должны все. В Срединных Землях — война!

Принц Фирен поднял брови:

— Война? Но от чьего имени она объявлена? Здесь не обсуждался столь важный вопрос.

Кэлен обвела взглядом всех присутствующих и наконец посмотрела в глаза принцу.