Эван Картье. В погоне за золотым сечением - Дебора Ж. Маррадзю

Хакер застучал по клавишам, перебирая разные коды. Ребята кивнули и прильнули к экрану. Никто не произнес ни слова. Бегущая по экрану информация казалась мне слишком сложной, я терял терпение. Ком подкатил к горлу. Эдж нахмурил брови, и между ними на лбу образовалась ямка – похоже, шифр попался не из легких. Вдруг он изо всех сил ударил ладонью по клавиатуре. Я отпрянул и врезался в Райза, а тот насмешливо улыбнулся в ответ. Супер.

– Невозможно! – воскликнул Эдж, снова стукнув по клавиатуре. – У меня не получается расшифровать. Он использовал тройной код.

– Дай мне попробовать, – вмешалась Лея. Ее глаза хитро блестели.

Хакер не стал возражать и встал, уступив девочке место. Она села, поправила очки на носу и принялась за работу. Казалось, она расшифровывает еще быстрее Эджа. С лицом, серьезнее которого на свете не бывает – как и у ее предшественника, – Лея погрузилась в свою стихию. Когда она работала, то казалась впавшей в состояние транса.

– Вот, – обрадовалась она, – я нашла лазейку. Сейчас запущу свой фирменный алгоритм.

Изображение сменилось бесконечно бегущими цифрами. Довольная собой Лея откинулась на спинку кресла. По экрану с бешеной скоростью проносились нули и единицы.

– Надо немного подождать, алгоритм все сам за нас сделает, – похвалила девочка саму себя.

– Не зазнавайся, – предостерегла ее Амброзия, легонько стукнув по затылку.

– Ай! – воскликнула девочка, почесав голову.

– Когда будет готово? – серьезно спросил Эдж.

– Могу лишь прикинуть. Примерно час, двадцать шесть минут и сорок три секунды. Лучшее, на что я способна.

Неужели? И никого ничто не смутило? Я во все глаза пялился на девочку, которая с точностью до секунды «прикинула» время работы алгоритма.

– А можешь объяснить, где тут «примерно»? – спросил я, не в силах сдержаться.

Лея обернулась, а остальные грозно вытаращились на меня. Она и не подумала обидеться, а просто разочарованно покачала головой, сосредоточившись на экране.

– Я не посчитала миллисекунды, – сообщила она мне, как какому-то дурачку. – Могла бы, но мне лень.

У меня глаза на лоб полезли. Я словно оказался лицом к лицу с роботом: она говорила механически, а от интонации бежали мурашки по коже. Эдж положил руку мне на плечо, я повернулся к нему и прочитал в его взгляде: «Не обращай внимания», – однако все равно не понял, что я такого сказал. Вмешалась Амброзия:

– У Леи проблемы психомоторного характера.

Я не ответил, потому что не понял, что она хотела этим сказать. Амброзия пустилась в объяснения, а я не мог оторвать глаз от Леи: невозмутимое выражение лица, руки по обе стороны клавиатуры и никакой реакции – словно речь шла о какой-то другой девочке. Лея вела себя очень странно.

– У нее с раннего детства проблемы с развитием центральной нервной системы, – пояснила Амброзия, но понятнее не стало.

Это мне ни о чем не говорило. Я видел всего лишь не совсем нормальную девочку, но при этом было ясно, что она гений, типа Эйнштейна.

– Мой IQ – 185, меня протестировали в пять лет, когда в первый раз обнаружили синдром Аспергера, – сказала девочка, не отрывая глаз от монитора, на котором по-прежнему бежали последовательности из нулей и единиц. – Я не такая, как все. Мой интеллект развит гораздо лучше, и, как ты уже заметил, я блестяще справляюсь с некоторыми задачами.

Я, конечно, мало что понимал, но достаточно, чтобы оценить ее IQ по достоинству. Сознание того, что прямо передо мной сидит маленький гений, немного пугало, если честно, но и возбуждало.

– Она аутист, но не из таких, каких ты себе представил.

Действительно, Лея могла сойти за обыкновенную одиннадцатилетнюю девчонку, если отвлечься от некоторых странных деталей, которые я начал понемногу за ней замечать. Например, она редко смотрела на других людей, еще реже – в глаза, говорила как-то механически, свысока, без эмоций. Поначалу я принял ее просто за заносчивую девчонку, но теперь понял, что поторопился с выводами.

– Остался час, двадцать три минуты и пятьдесят пять секунд, – пробормотала Лея.

Я по очереди посмотрел на ребят. Эдж пожал плечами, достал телефон и бросил:

– Я должен позвонить, скажите, когда все будет готово.

– Остался час, двадцать три минуты и сорок секунд, – громко объявила девочка-гений, не отрываясь от экрана.

– Никакой выдержки, – сквозь зубы буркнул Райз.

Она так до бесконечности может? Мое сочувствие подходило к концу, уступая место раздражению из-за дурацкого обратного отсчета.

– Лея, не хочешь печенье? – нараспев предложил Райз.

Я удивился его предложению не меньше, чем интонации, с которой он произнес эту фразу, словно Райз напевал веселую песенку. Это никак не вязалось с образом тупого здоровяка. Однако девочка перестала считать.

– Не откажусь, только если клубничное.

Райз подмигнул Амброзии, а та с облегчением выдохнула. Чем больше я за ними наблюдал, тем больше убеждался, каким обманчивым оказалось первое впечатление. Наконец Лея оторвалась от монитора и медленно направилась к двери справа. Амброзия хихикнула и пошла за ней.

– А ты сиди тут, – грозно приказал Райз, показав на кресло.

Я не стал возражать из страха, что в конце концов меня просто привяжут к креслу, если откажусь: Райз выглядел весьма внушительно. Вдруг он рассмеялся – его добродушный, веселый смех будто принадлежал какому-то другому телу, ну явно не такому качку. Готов поспорить, у Райза тоже проблемы с головой.

– Расслабься! Я шучу! Пойдем с нами, дождемся, пока сработает алгоритм, – сказал он, улыбнувшись.

– Ага, очень смешно.

Я еле выдавил улыбку. Похоже, за грубой внешностью Райза скрывалось доброе сердце. Отличное начало. Но он не усыпил мою бдительность: я не забыл, что нахожусь в десятках метров под землей, запертый в катакомбах с незнакомцами, которые якобы все обо мне знают, в то время как я о них – ничего. Нужно быть начеку.

17. 110000110000110000110000110001110111

– Уверена, что не хочешь попробовать шоколадное печенье? – спросила Амброзия, когда мы с Райзом вошли в комнату.

Ничего выдающегося: стол, несколько стульев, пара шкафов и маленький холодильник. Что-то вроде обыкновенной столовой. Райз мгновенно схватил пакеты с печеньем и спрятал их за спиной.

– Угадай, в какой руке шоколадное? – спросил он сидящую за столом Лею.

Девочка нахмурилась, даже не подумав участвовать в дурацкой игре.

– Опять ты со своим «угадай»… Если принять во внимание, что ты правша и обожаешь шоколадное печенье, а также тот факт, что 95 % людей соотносят доминирующую сторону со своими предпочтениями – а ты предпочитаешь клубнике шоколад, – очевидно, что шоколадное печенье у тебя в правой руке. Добавлю только, что с ловкостью у тебя совсем плохо и пакеты выглядывают