Книга Ночи - Холли Блэк

к нему нисколько не угасла, но от поездки она получила истинное удовольствие.

Наконец, когда они ехали по обсаженной деревьями дороге мимо особняков, на многие акры отстоящих друг от друга, она сдалась и задала вопрос, который следовало бы прояснить еще до того, как села в его машину:

– Зачем вы везете меня в это место?

– В разгар вечеринки тебе нужно будет незаметно подняться на второй этаж.

Чарли посмотрела на него с недоверием.

– Хотите, чтобы я что-то украла? Что, если меня застукают?

Рэнд негромко хохотнул, как будто ее очевидный вывод был совершенно неправильным.

– Ничего подобного. И ничего противозаконного. Просто наденешь под куртку ночную рубашку и поднимешься наверх, в третью комнату слева. Помни, что никто не должен тебя увидеть. Дождешься моего сигнала и подойдешь к окну в ночной рубашке. Предваряя твой вопрос: рубашка обычная, нисколько не откровенная. Я не прошу делать ничего такого, что могло бы оскорбить твои нежные чувства.

Рэнд старался говорить легкомысленным тоном, но Чарли понимала: все не так просто.

– Зачем вам это нужно?

Рэнд не отрывал глаз от дороги. Чарли всосала через соломинку остатки клубничного молочного коктейля, сладость которого смешалась с солью на ее губах. Потом еще раз втянула воздух – просто чтобы издать ненавистный взрослым звук.

– Если хотите, чтобы я это сделала, лучше сразу все мне объясните.

Рэнд бросил на нее взгляд украдкой, как будто только сейчас осознал, какую важную роль отвел девчонке.

– Представь, что просто играешь в игру. Постой несколько минут у окна, как будто ты прекрасная принцесса, а потом незаметно выскользни из дома и подожди меня в машине. Тебе даже не придется никому ничего говорить.

Должно быть, он считал, что ей семь лет, а не двенадцать.

– Как скажете, – отозвалась Чарли.

Рэнд припарковал машину у живой изгороди, вышел и, порывшись в багажнике, вернулся с пакетом из «Уолмарта», в котором лежали белая хлопчатобумажная ночная рубашка и светлый парик.

– Надевай давай, – велел он.

– Только не подсматривайте, – сказала Чарли и перебралась на заднее сиденье, где было больше места.

– И в мыслях не было, – вздохнул Рэнд.

– Посторожите, чтобы никто не увидел.

Он раздраженно фыркнул, но все же встал, прислонившись спиной к окну и скрестив руки на груди.

Чарли натянула ночную рубашку прямо поверх одежды, а затем, повозившись, сняла блузку и заправила ночнушку в джинсы. Ткань неприятно скомкалась, но иначе она никак не смогла бы спрятать ее под курткой. Затем она нахлобучила на голову парик и кое-как убрала под него выбившиеся пряди своих собственных темных волос.

Когда она вылезла, Рэнд, хмуро посмотрев на ее джинсы, начал крутить кончик усов большим и указательным пальцами, как злодей, намеренный привязать свою жертву к железнодорожным рельсам.

– Нельзя, чтобы джинсы были видны из окна.

– Ладно, – сказала Чарли.

Рэнд явно нервничал тем больше, чем скорее приближалось осуществление его плана.

– И парик ты надела неправильно, – добавил он.

– Потому что не знаю, как правильно, – возразила она. – У меня даже зеркала нет.

– Просто… – Он запнулся. – Я тоже не знаю. Дай-ка я сам попробую.

Рэнд попытался поправить парик, пониже натянув его Чарли на лоб и получше скрыв ее собственные волосы. Наконец, видя тщетность своих усилий, он сдался. Чарли подумала об одной пожилой соседке, у которой имелась целая коллекция париков и множество шпилек для волос, но Рэнд наверняка о таких хитростях даже не слышал, не говоря уж о том, чтобы иметь их при себе.

– Ладно, неважно, – пробормотал он, больше для себя, чем для Чарли.

Она снова надела куртку. Это был розовый пуховик с потрепанным и несколько спутанным искусственным мехом вокруг капюшона. Достался он ей из вторых рук, а именно, от подруги матери, у которой имелась дочь чуть постарше Чарли. Вообще, мамины приятельницы частенько отдавали Чарли одежду, которая всегда была намного ярче и интереснее, чем выбрала бы для себя она сама.

Ее нынешний наряд нисколько не соответствовал месту, в которое они приехали. Чарли поняла, что будет сильно выделяться. Внезапно ее охватило ужасное предчувствие, что Рэнд понятия не имеет, что делает. И чувство это усилилось, когда они приблизились к имеющимся в каменной стене воротам из кованого железа с вырезанными на каждой створке лошадьми.

Рэнд наклонился к расположенному сбоку коммуникатору, нажал кнопку и назвал свое имя. Створки ворот распахнулись, не заставив их долго ждать.

– А хозяева не заметят, что мы идем пешком? Это же крайне странно, – прошептала Чарли, глядя на очень длинную подъездную дорожку, ведущую к гигантскому трехэтажному особняку с крытой черепицей крышей. Стены и обрамляющие парадные двери большие белые колонны были оплетены плющом.

– Можешь не волноваться, – отозвался Рэнд, оттаскивая Чарли с дороги. – Я считаюсь эксцентричным, и это помогает объяснять любые мои поступки, какими бы странными они ни казались. Ты знаешь, что означает это слово?

– Да, – раздраженно воскликнула Чарли.

Разве не она обманула, по крайней мере, некоторых взрослых, заставив их поверить в возвращение давно умершего колдуна? Рэнду следовало бы хотя бы в этом отдать ей должное.

Он указал на поросшую редкими деревьями лужайку, расположенную в стороне от огромного особняка.

– Иди в ту сторону.

– Куда именно идти-то? – не поняла Чарли.

Он вздохнул и сунул ей в руки телефон.

– Зайдешь в дом через боковой вход и шагай на второй этаж, третья дверь слева, как я тебе уже говорил. Иди быстро, но не беги. Не привлекай к себе внимания и сама не отвлекайся. Что бы ни случилось, не вздумай звонить мне по этому телефону. Он нужен для того, чтобы я мог подать тебе сигнал. Как услышишь звонок, встанешь у окна.   И не забудь предварительно снять джинсы!

Сердце Чарли бешено колотилось, пальцы похолодели от беспокойства.

– Не хочу идти туда одна.

– Я встречу тебя у боковой двери. Годится?

Рэнд с опаской оглянулся. Хотя они с Чарли стояли так, что не были видны из дома, если бы через ворота проехала другая машина, их маленькое совещание выглядело бы крайне подозрительно.

– Боюсь, я не смогу этого сделать.

Взяв Чарли рукой за подбородок, он приподнял ее лицо, заставив смотреть на себя снизу вверх, и раздраженно сказал:

– Тем хуже для тебя. Если провалишь дело, мне придется обстоятельно потолковать с твоей матерью. Так что решай.

Чарли стряхнула его руку. Он подбивал ее на совершение немыслимого поступка – проникнуть в особняк и обмануть находящихся там людей, – но лишиться доверия матери было куда страшнее.

Мама никогда не простила бы Чарли не только за обман, стоивший ей брака, или за то, что