Любовь.ru. Любовь и ирония судьбы - Наталья Андреева

— Ага. Но счастливым побыть успел. А мы вот с тобой не дождемся. Несчастными родились, несчастными и помрем.

— Все, пошли.

— По-моему, ты темнишь. Ты не случайно от Варягина прячешься. Неужели ходила к нему? Признайся: ходила?

— Нет.

— Клянешься?

— Клянусь.

— Тогда звонила?

— Нет, — сказала Люба с легкой заминкой. Хотя при выходе в сеть и используется телефонная линия, но никакого же разговора не было. А звонить — значит разговаривать. — Нет, я не звонила, — уже тверже повторила она.

— Хорошо, пошли, — потянул ее к лестнице Стас. — Как подростки в подъезде тремся. Да ушли они уже, ушли, не переживай.

Люба переживала только о том, что в понедельник Борисов встретится со Стасом в месте не столь приятном, как кабинет психотерапевта, и тогда… Тогда Борисов подумает, что Люба не помочь ему пытается, а выведать то, что может пригодиться следствию. Еще и в ней заподозрит сотрудника милиции! Мол, внедрилась под видом психотерапевта. И Варягину расскажет. Прощай тогда откровенные письма! И никто никогда не узнает, почему убиты два человека. А убийца останется на свободе и, возможно, совершит еще одну попытку.

Узнал он ее или не узнал? Смотрел в их сторону, это точно. Как у Борисова со зрительной памятью?

— … ты не слушаешь.

— А? Что?

— Я говорю, что этот Борисов — человек не простой. Стали выяснять подробности его биографии, и всплыла очень интересная история. Погоди, ты, куда это направляешься?

— К метро.

— Я же на машине!

— Ах, да.

— Конечно, это не «Форд», но… Слушай, у тебя нет тысчонок этак десять?

— Есть.

— Да не рублей. Зеленых. Гринов.

— Зачем?

— Давай у Варягина машину купим? Помочь ведь надо человеку. Да шучу я, шучу.

— Если ты хочешь новую машину…

— С ума, что ли сошла? Подъеду я к управлению на черном «Форде», и, считай, карьера моя в органах закончена. А я свою работу люблю.

— Да?

— А работу любят когда? Когда ничего другого делать не умеют. Так что, не нужен мне «Форд», -с сожалением сказал Стас, открывая дверцу стареньких «Жигулей».

— А если любимая женщина подарила?

— Тогда прощай любимая женщина. Уведут. Таких женщин, которые дарят такие машины, мужчины ищут всю свою жизнь…

— Так что за история?

— Какая история? А, ты опять про Борисова! Вообще-то, согласно милицейской этике, я не могу рассказывать тебе тайны подследственных.

Ох, как хитро Стас на нее смотрит! Что ж, один — один. «Жигули» хоть и старенькие, а заводятся с первого раза. Поехали. Дорога длинная, Стас решил ее в центр прокатить. Разве удержится? Скучно молча-то ехать.

— Ну и не рассказывай.

— Раз криминала никакого не нашли, — притворно вздохнул Стас, — то могу и рассказать. Я про жену Борисова, которая погибла три года назад. Несчастный случай: мыла окно и упала с десятого этажа. Маша мыла раму, нынче Маша тама. На кладбище, то есть. А в организме ее, между прочим, при вскрытии обнаружилась большая доза транквилизаторов.

— Борисов?

— Что Борисов? Подсыпал? В квартире они находились вдвоем, свидетелей нет. А ему после смерти жены тещина квартира досталась. Женато на себя наследство оформила. Чтобы, значит, при разводе не делиться.

— Они разводиться собирались?

— Кто знает. Может, и собирались. Квартирку-то он продал, и живет себе припеваючи, нигде не работает. Деньги к концу подойдут, а тут теткино наследство на подходе.

— А что с теткиным наследством?

— Умерла тетка. Скоро полгода будет, как умерла. Пора вступать в законное владение имуществом.

— Тоже упала с десятого этажа?

— У нее был дом в деревне. Одноэтажный. Хотя та деревенька километрах в пятидесяти от Москвы. Место престижное, дачки там хорошие строят.

— От чего ж она умерла?

— Несчастный случай. Повела бычка на пастбище, да цепь вокруг ноги обмоталась. Бычок дернулся, взбрыкнул, понесся пулей, и протащил старушку по земле метров немало. Многочисленные ушибы, в том числе и головы, кровоизлияние в мозг. Много ли ей надо?

— Вот видишь! Борисов тут ни при чем.

— Вообще-то, он именно в этот день гостил у тетки в деревне. Может, он того? Громко свистнул? Скотинка-то и взвилась.

— Ерунды не говори! Борисов свистнул! Да он говорить громко не умеет, не то что…

— Стоп-стоп-стоп… Все тайное становится явным. Когда это ты услышала его тихий голос? И где?

— Хорошо, я тебе скажу. Только не думай: я не влезала в расследование и вообще… У него серьезные проблемы, нуждается в помощи психотерапевта.

— И какого плана проблемы? — напряженным голосом спросил Стас.

— Обостренное чувство справедливости. Он считает, что в силу своей доброты и природной застенчивости не может приспособиться к окружающей действительности. И у него неконтролируемые вспышки агрессии. Только ты не думай.

— Агрессии. Г-м-м…

— Но это как раз не значит, что он мог совершить тщательно спланированное убийство. Спонтанно, может быть. Но накормить жену транквилизаторами и послать мыть окно на десятом этаже…

— А потом обидчику того же транквилизатора в водку подсыпать…

— Почерк похожий, хочешь сказать?

— Если у человека с головой не в порядке, кто знает, во что это рано или поздно может вылиться. Он застенчив, но имеют место вспышки агрессии. Застенчивая агрессия — вот тебе и яд в бокале.

— Погоди делать выводы.

— Да уж, погожу. Все-таки, как он попал к тебе на прием?

— Варягин посоветовал.

— Ах, Варягин! Он тебе что, уже клиентов подыскивает? Из благодарности, что ли?

— Из какой благодарности?

— Что выслушала его бред насчет самоубийства? Запомни: такие люди с собой не кончают.

— Это почему?

— Потому что мне он не показался человеком беззащитным. Бизнесмен, акула. Пыль в глаза пускает.

— Мне-то зачем?

— Думаешь, он с тобой живет в одном доме и не знает обо мне? Думаешь, не видел ни разу нас вместе?

— Ты не так уж часто здесь появляешься. Появлялся. Я, например, не знаю, с кем живет, допустим, женщина в квартире надо мной, а с кем мужчина в соседнем подъезде на том же этаже. Сейчас люди заняты собой и ни с кем стараются не общаться.

— Но жителей своего дома ты, по крайней мере, в лицо знаешь?

— Не всех.