Отражение - Сергей Плотников

Даже отсюда было понятно: никакого единого плана застройки Китая-2 никогда не было. Двух-, трёх-, четырёх– и где-то дальше от площади более этажные коробки строились и достраивались без всякого плана и по технологии «кто во что горазд». Именно коробки – ни одной настоящей крыши я не увидел – везде верх домов оканчивался площадкой, часто густо заросшей разномастной зеленью (заставленной ящиками с растениями?). И люди, то есть разумные, ничуть не смущались заниматься разными делами на открытом воздухе. Лично меня подкосил вид четырёхъярусных (!) лежанок-нар вдоль стены одного из строений, выходивших фасадом на местный автовокзал, – судя по чудом увиденной вывеске, это была гостиница (!!) для ожидающих нужный рейс. Видимо, владельцы этого, с позволения сказать, «сервиса» рассудили, что клиентам так будет удобнее – идти далеко не надо и сразу увидишь свой автобус, особенно заняв полку повыше. Кстати, организация места отдыха таким странным образом тут была явно не «ноу-хау»: всего за несколько минут я успел заметить три (три!!!) гамака, натянутых между стенами построек прямо над узкими ущельями улиц на разных высотах, а в одном месте – висящую на цепях двуспальную кровать.

Ах да, ну и напоследок: весь этот выплеск строительного креатива в разных направлениях пересекали и оплетали трубы, провода и кабели. Много труб, проводов и кабелей. Настоящая паутина! Коммуникации, обязательные для современного мегаполиса, то ли никто даже не попытался закопать в землю, то ли это просто не представлялось возможным – потому все они были «брошены по воздуху». Я помню, как лет пять назад из нашего московского двора убирали «временные» трубы горячего водоснабжения – это было печальное, чуть ли не годовое по времени мероприятие, после которого газоны и пешеходные дорожки городским службам пришлось восстанавливать, не иначе как сверяясь с генеральным планом столицы. Здесь же «временными» коммуникациями было сделано буквально всё. Жесть.

Передняя дверь автобуса с шипением распахнулась, и столпившиеся около неё демоны гуськом потянулись наружу. Однако Руке даже не попыталась пристроиться в конец очереди: неторопливо убрав книгу в сумочку, она благодушно наблюдала, как освобождается салон, кажется не собираясь никуда идти.

– Мама?

– Мы не торопимся, пусть все выйдут, – тоном, будто бабушка объясняет пятилетней внучке, почему она всё ещё сидит, хотя поезд вот-вот подойдёт к остановке, отозвалась Роксана, излучая на дочь почти физически ощутимое спокойствие. Кстати, «излучая» – это, похоже, была не фигура речи: Ми вдруг почувствовала, как эмоции не успевших выйти попутчиков будто подёргиваются пеленой, снижают интенсивность. Водитель в первый раз за всё время поездки обернулся, с некоторым интересом посмотрев на старшую суккубу, но та только мотнула головой, продолжая улыбаться одними губами. Ни хрена ж себе! Получается, мы… в смысле – Ми тоже так может? Не только очарование, а любую выбранную эмоцию внушать?! А почему…

– Мам, а это?..

– А вот теперь – действительно, пошли, – всё с той же улыбкой перебила Мирен Руке, поднимаясь и направляясь к выходу.

Моя подруга подхватила рюкзачок и пошла следом.

– Но… но… почему? – Моя напарница оказалась абсолютно сбита с толку.

– Хороший вопрос. – Я тоже был слегка растерян.

Можно было и самостоятельно догадаться, наверное: чем одна эмоция принципиально отличается от других? Гм… а действительно, чем же? Если подумать, то шарм – сложносоставная штука, вызывающая, в зависимости от силы воздействия, от лёгкого расположения к собеседнику до нестерпимого желания всегда быть рядом и как можно ближе. Ну Руке и даёт: и ведь даже ни словом не обмолвилась, что способна на «узкие» воздействия! Хотя, мама Ми много о чём даже словом не обмолви…

Однажды в детстве, через несколько лет после установления связи с Ми, я здорово приложился головой – к счастью, о землю, а не об асфальт. Так что мне было с чем сравнивать: чувство мгновенной дезориентации, сбитое и никак не желающее восстанавливаться дыхание и раскачивающийся вокруг мир. И нет, мою подругу никто не ударил… или ударили сразу несколько сотен человек – тут как посмотреть. Физически она просто вышла из автобуса вслед за матерью – и в этот момент город… обрушился на неё. Десятки, сотни эмоций, слабых, сильных, едва ощутимых и захлёстывающих с головой. Со всех сторон. Как если войти в студию звукозаписи, где играет новый альбом хэви-метал группа направления «индастриал» («спасибо», Алёна, за ссылку… и за совет сразу включить «на всю катушку») – громко, очень громко, на грани болевого порога.

Не знаю, о чём думала Руке, даже не попытавшись предупредить дочь, впервые, по её мнению, попавшую в подобную ситуацию. Но нужно ей же сказать спасибо: качественно напугав нас с Ми в детстве, она же и подтолкнула нас к экспериментам, а потом и тренировкам. Сначала осторожным, когда я передавал суккубе контроль над моим телом в относительно безлюдных местах, а потом всё более и более смелым. Давка в московском метро в час пик – и без эмоциональной сенсорики не фунт изюма. А уж с магической чувствительностью – букет ощущений просто незабываемый. Сначала Ми хватало на секунды, потом постепенно время удалённого управления удалось довести до десятков минут, после чего я более-менее успокоился. Только одно мы, как выяснилось сейчас, не учли – при работе через посредника чувствительность моей подруги оказалась на порядок, а может и более, ниже. Собственно, потому-то мы даже не заметили, что автобус каким-то образом экранирует пассажиров от окружающей среды за бортом: круг «приёма» настроения людей со мной в качестве «антенны» составлял метров пять в лучшем случае. А тут младшая Родика приняла одновременно, как мне показалось, всю городскую площадь. Но, несмотря на неожиданность и, мягко скажем, не самые приятные ощущения, моя партнёрша справилась! Так, опытный пловец и ныряльщик, внезапно оказавшись под водой, имеет куда больше шансов не выпустить из лёгких воздух и выплыть, чем обычный менеджер-обыватель. Контроль над рефлексами суккубы в первый, самый тяжёлый момент удалось удержать, а потом мы отработанно поменялись местами.

– Уфф! – Я разогнулся, загоняя воздух в лёгкие и пытаясь избавиться от противного звона в голове – и пошатнулся.

Даже с моей ослабленной удалённым доступом чувствительностью меня замутило – организм недовольно и предельно доходчиво сообщал мозгу, почему сильные стрессовые ситуации не стоит допускать без крайней на то необходимости, вроде прямой и неотвратимой угрозы жизни. То, что организм, как и мозги, были вообще-то не моими, помогало слабо. Бедная Ми…

– Я в порядке! – Девушка послала мне бледную улыбку. – И спасибо ещё раз, что отпросился ради меня с пар. Лежать с тобой, в тишине – так приятно…

– Разве я мог иначе? – улыбнулся я в ответ и огляделся: мне-Мирен стремительно становилось лучше.

Похоже, всё произошедшее заняло какие-то секунды: люди, спешившие по своим делам, никак не обращали внимания на застывшую посреди площади девушку, слишком тепло одетую по местной подкупольной погоде. За спиной с шипением сомкнул двери «подпространственный» автобус, заставив обернуться… и наткнуться взглядом на Руке, стоявшую в паре шагов позади. С нехорошо поблескивающим полированной нержавеющей сталью шприцем-пистолетом[15] в руке, снабжённым ампулой на пять кубиков.