Этим утром я решила перестать есть - Жюстин

Иногда я беру себя в руки. Полторы недели без еды, десять дней контроля за питанием. Потеря четырех килограммов, ежедневные тридцать минут активного спорта, часы на велосипеде, литры пота, десяток евро на компенсаторные покупки, истраченный запас чая, упаковки натурального йогурта, съеденные для того, чтобы не есть сыр… И однажды все это заканчивается кризисом навязчивого обжорства, тяжелым прибавлением нескольких килограммов, пропущенными семейными обедами, ненужными тратами, уничтоженными надеждами, растущими сомнениями, все более глубокими сожалениями.

День моего семнадцатилетия должен был быть прекрасным днем. Но в семнадцать лет еще трудно быть ответственным человеком… я отвратительна сама себе. Вот уже четыре дня после приступов меня рвет. Со мной никогда такого не случалось. Я никому не говорю об этом, мне стыдно. Порой шутливо выплескиваю эмоции на блоге, пытаясь представить происходящее, как экстренную меру защиты против кризисов. Мне нужно увидеться с диетологом, с которой я рассталась по финансовым соображениям. Родители конфисковали весы.

Скоро каникулы. Мне они нужны, я не выдержу долго без солнца и моря, и мне надо еще заработать карманные деньги. Я буду мыть посуду в ресторане для того, чтобы не зависеть от кошелька моих родителей. Они следят за всем, проверяют мои шкафы, корзинку с мусором, не припрятала ли я где-нибудь пакет пирожных, контролируют даже мой бумажник. За мной постоянно шпионят. Якобы случайно.

— Я видел кусочки тертой моркови в раковине в подвале… — говорит отец.

— Эго мама выкинула остатки замороженного супа, это не я.

— Когда вы открыли банку с утиным паштетом?

Имеется в виду: у Жюстин опять был приступ, она его съела.

— Было восемь кексиков «мадлен», а осталось только три! Почему?

Имеется в виду: Жюстин проглотила недостающие пять.

Фасад анорексии покрылся трещинами. Булимия пришла на смену устаревшему анорексическому бетону, черепица, защищавшая болезнь от непогоды, падает. Я чувствую, что вышла на изнуряющую финишную прямую. Я думала, что в нарушениях приема пищи самое страшное — приступы. Но есть вещь и пострашнее — реституция.

Как мне выкарабкаться? Я чувствую себя жирной, мои поры расширены, у меня слишком часто болит и кружится голова. Я лечу над грудами еды, мое тело распухает, щеки надуваются, кожа покрыта красной сеткой, одежда тесна мне, я уже не знаю, кто я и что мне с собой делать. Я уже ничего не хочу, лишь последний шаг в небытие иногда манит меня. Весы ошеломляют меня. Каждый месяц на них появляется цифра на четыре килограмма большая, чем в предыдущий раз. До чего хочет довести меня мое тело? За что оно мстит мне? Змея сгрызла меня до костей, а теперь добивается того, чтобы я лопнула от обжорства. Профессор предложил поместить меня на месяц в диетический центр. Я заполнила вступительную анкету. Я жду.

Каникулы начинаются завтра. Я принимаю поздравления, я лучшая ученица. В дневнике ободряющие комментарии: «Большие способности, замечательные результаты, Жюстин чувствует себя лучше. Желаем дальнейших успехов».

Кроме курса в диетическом центре, который пройдет где-то в Сен-э-Марне, для нормализации веса мне ищут место в специализированной клинике на юге, с лечением и учебными занятиями одновременно. Чудесная перспектива: солнце, контроль НРП и школа, все вместе. Я не смею и надеяться. Интернат? Вдали от семейного кокона? Невероятно!

Я борюсь: возможно, понадобится использование маминой страховки. Скрестив на удачу пальцы, я заполняю еще одну анкету. Кто бы вы ни были там, наверху, сделайте так, чтобы мой регистрационный номер с пометкой «80 КГ» был принят этим солнечным лицеем! Вчера я узнала о смерти еще одной моей знакомой больной. Анорексия-булимия убивает. Семнадцать лет, сердечный приступ, семнадцатого июня 2006 года. Такая же как я.

Я еще раз отдаю себе отчет в том, что избежала непоправимого. Год назад, при росте один метр семьдесят пять сантиметров, я весила сорок килограммов, сейчас — восемьдесят. Мое сердце выдержало все эти перепады. Я выжила. Полная комплексов, противоречий, навязчивых маний и недовольства собой.

Скоро каникулы, под критическим взглядом мамы я примеряю в кабинке купальник. Раздельный размер сорок два.

— Жюстин, образумься.

В результате мы покупаем цельный, сорок четвертого размера. Как бы я хотела растаять, словно большой кусок масла, покрытый целлюлитной кожей. Я мечтаю о прошлогодних сорока килограммах. У меня вместо мозга в голове горошина!

Мужество. Сколько раз я писала и слышала это слово. Мужайся, Жюстин, выздоровление не за горами. Клиника «Солнца» назначает мне первую испытательную встречу с коллективом врачей. Процедура поступления такая же сложная, как экзамены в престижный институт. И я вдруг прихожу в ужас от мысли, что должна буду уехать, покинуть врачей, которые поддерживали меня больше двух лет. Бросить свои привычные занятия и, самое главное, перестать вариться в семейном соку, зная все и интересуясь всем. Парадокс. Мне ведь надоели ссоры, надоела моя болезнь и окружающая меня шпиономания.

В ожидании диетического начала занятий начинаются наконец семейные каникулы на юге. И (о, счастье!) я держусь две недели, допустив всего два кризиса! Вместо того чтобы похудеть, я загорела. И прошла медицинский экзамен в клинику «Солнца». Речь идет не о годовом пребывании, а трех-четырех месяцах стажировки! Я успокоилась, жду их окончательного решения и письма, подтверждающего мой прием.

Двадцать пять дней воздержания от кризисов погружают меня в райское блаженство. Я правильно питаюсь и худею на 2,5 килограмма за четыре недели. Отличное начало! Я счастлива, влюблена в жизнь и получаю от нее удовольствие! Я опять с энтузиазмом слежу за гонкой «Тур де Франс», ключевой этап которой проходит в Ле-Крёзо-Монсо-леМин.

Я возвращаюсь к увлечениям своего детства.

Все так хорошо. Может быть, я уже никогда не буду ничего бояться?

Жестокое разочарование. Из клиники «Солнца» ответа нет. Трубку никто не поднимает, моя анкета бол тается где-то на задворках заканчивающегося лета. У меня наступает кризис, не имеющий ничего общего с едой. Нормальный кризис обманутого в надеждах и рассерженного человека, который заполнил анкету, перевернул всю землю для того, чтобы оплата стала приемлемой, прошел медицинский осмотр, и ждал, ждал, ждал… а о нем осмелились забыть. Я отменила из-за клиники стажировку по фотографии (это моя вторая страсть). Я в бешенстве.

Пусть так, я выиграю войну и без них. У меня за плечами уже тридцать пять дней, в течение которых я одержала решительную победу. С моей анорексической таблицей калорий покончено! Я теперь занимаюсь другими подсчетами, гораздо более интересными.

Тридцать пять дней жизни больного булимией представляют собой: сто пять кризисов, включающих пятьсот двадцать пять «реституций при помощи рвоты», или двести шестьдесят два похода в уборную, двести десять не съеденных пакетов пирожных или бисквитов, двести десять не проглоченных йогуртов и десертов с кремом, двести десять порций мороженого, растаявших не у него во рту, сто пять уцелевших плиток (или пятнадцать килограммов семьдесят пять граммов) шоколада, тридцать один с половиной нетронутый килограмм орехового масла, три не использованных тюбика зубной пасты, сто пять не случившихся мигреней, двести десять раз не покрасневших глаз и неисчислимое количество спасенных нервных клеток моих родных.